- Скажем так, я постоянно ощущаю сильное неудобство. Земные болеутолители практически не помогают. Твари перепутали все нейро-каналы, и теперь никто не понимает, что и как блокировать. Но боль не то чтоб уж совсем невыносимая. Говорят, после ампутации фантомный зуд может мучить долгие годы. Со мной, скорее всего, примерно то же самое.
- А вам что-нибудь ампутировали… там?
- Все, - ответил Беррис, - а потом пришили назад, но по-другому. Доктора, которые обследовали меня после возвращения, были в восторге от моих новых суставов. А также от связок и сухожилий. Видите - это мои собственные ладони, только слегка модифицированные. Ступни… Вообще-то, я сам толком не понимаю, сколько сейчас во мне моего, сколько чужого.
- А что внутренние органы?
- Все по-другому. Полный хаос. Результаты обследования, кажется, обрабатываются до сих пор - я же совсем недавно вернулся на Землю. Какое-то время меня изучали, а потом я взбунтовался.
- Почему?
- Я почувствовал, что становлюсь объектом для изучения. Вещью. Не только для них, но и для себя. А я не вещь. Я человек. "Если меня уколоть - разве у меня не идет кровь?" Чем вы можете помочь мне, Чок?
- Терпение, терпение, - успокаивающе махнул мясистой рукой Чок. - Я хочу побольше узнать о вас. Вы были офицером Космофлота?
- Да.
- Академия и все такое прочее?
- Естественно.
- Наверняка вы были на хорошем счету. Ответственное назначение, контакт с новой расой - и тут такой прокол. Сколько вас было?
- Трое. И всех троих… прооперировали. Первым умер Пролиссе, потом Малкондотто. Им повезло.
- Вам не нравится ваше теперешнее тело?
- Свои достоинства у него есть. Врачи говорят, я проживу лет пятьсот. Но эта постоянная боль и… неловкость. Я же не собирался становиться монстром.
- Вы вовсе не так уродливы, как вам кажется, - заметил Чок. - Да, конечно, завидев вас, дети будут прятаться в подворотни. Но дети - консерваторы. Они ненавидят все новое. Мне кажется, ваше лицо не лишено своего рода привлекательности. Осмелюсь предположить, женщины будут валиться вам под ноги пачками.
- Не знаю. Не пробовал.
- Беррис, в гротесковости есть своя притягательная сила. Я, например, когда родился, весил двадцать фунтов. Но мой вес никогда не мешал мне. Наоборот, я считаю его дополнительным ценным качеством.
- У вас была целая жизнь, чтобы свыкнуться со своими размерами, - сказал Беррис. - Вы сумели приспособиться. Более того, вы предпочли остаться именно таким. Я же стал жертвой непостижимого каприза. Это противоестественно. Чок, меня попросту взяли и изнасиловали.
- И вы хотите, чтобы все снова стало, как прежде?
- А вам как кажется?
Чок кивнул. Веки его смежились, и могло показаться, что он погрузился в глубокий сон. Беррис, недоумевая, ждал; прошла, наверное, целая минута.
- Земные хирурги, - произнес наконец Чок, продолжая сидеть все в той же окаменелой позе, - научились успешно пересаживать мозг из одного тела в другое.
Беррис вздрогнул, охваченный невероятно сильным, лихорадочным возбуждением. Неизвестный орган в глубине его тела впрыснул порцию какого-то загадочного гормона странному желудочку рядом с сердцем. Голова пошла кругом. Приливная волна опрокинула его в песок, он забарахтался на спине, как перевернутый жук, а безжалостные валы продолжали один за другим накатываться на берег.
- Техническая сторона дела интересует вас? - спокойно поинтересовался Чок.
Коротенькие щупальца за мизинцами Берриса непроизвольно извивались.
- Мозг, - хлынули ровным потоком слова, - должен быть, в первую очередь, хирургически отделен от всех прилегающих тканей. Черепная коробка временно сохраняется. Естественно, все то время, пока вводятся антикоагулянты, должно поддерживаться абсолютное химическое равновесие; еще необходимо надежно изолировать основание черепа и лобную кость, чтобы предотвратить потерю крови. Информация о состоянии мозга снимается электродами и термодатчиками. Кровоток поддерживается замыканием друг на друга внутренней верхнечелюстной и внутренней сонной артерий. Сосудистыми петлями, сами понимаете. Так уж и быть, избавлю вас от подробного описания того, как тело постепенно, так сказать, слущивается, слой за слоем, пока в конце концов, не остается один мозг - живой мозг. Самый последний этап - отделение от позвоночного столба; и мозг остается сам по себе, подпитываясь кровью из собственной сонноартериальной системы. Тем временем уже должно быть подготовлено тело-реципиент, у которого рассекаются сонная артерия и яремная вена, а также удаляются главные поперечно-полосатые мышцы в шейном отделе позвоночника. Пересаживаемый мозг обрабатывается раствором антибиотиков и помещается на свое новое место. Сонная артерия изолированного мозга соединяется силиконовым протезом с проксимальной сонной артерией реципиента. В яремную вену реципиента вставляется канюля. Все это делается при очень низкой температуре, чтобы свести к минимуму последствия возможных микротравм. Как только пересаженный мозг включается в кровеносную систему реципиента, температуру постепенно поднимают до нормальной, и начинаются обычные послеоперационные процедуры. Разумеется, не обойтись без долгого и нудного обучения - прежде чем пересаженный мозг полностью обретет контроль над телом-реципиентом.
- Впечатляюще.
- Не такое уже великое достижение по сравнению с тем, что сделали с вами, - великодушно признал он. - Опыты с высшими млекопитающими прошли удачно. Даже с приматами.
- А с людьми?
- Нет.
- Значит…
- Все эксперименты с людьми пока проводились со смертельно больными. Мозг пересаживался в тело сразу после клинической смерти. Впрочем, пока еще слишком много "но", чтобы можно было говорить о полном успехе. Точного попадания не было еще ни одного, но некоторые промахи легли обнадеживающе близко к цели. Беррис, еще какие-нибудь три года, и пересадка мозга станет таким же рядовым событием, как сегодня пересадка рук и ног.
Беррис ощутил, как в нем всколыхнулась волна надежды, и ему это не понравилось. В горле запершило; ему казалось, от него пышет жаром, как от доменной печи.
- Мы соберем для вас новое тело, - произнес Чок, - максимально похожее на ваше старое. Понимаете, мы как бы слепим голема - и пересадим ему ваш мозг. Естественно, полного сходства с прежним Беррисом обещать не могу; но, по крайней мере, это будет полноценное человеческое тело. Как, интересно?
- Чок, хватит надо мной издеваться.
- Честное слово, я совершенно серьезно. Не буду скрывать, перед нами две серьезные технические проблемы. Во-первых, надо отработать процедуру сборки голема; во-вторых, сохранить его живым до самой пересадки мозга. Вторая проблема, как я уже сказал, решается года за три. На сборку голема положим еще два. Беррис, через пять лет вы снова станете человеком.
- И сколько это будет стоить?
- Миллионов сто. Может, больше.
Беррис хрипло расхохотался. Между зубами мелькнул слегка раздвоенный язык так похожий на змеиный!
- Я готов взять на себя все расходы, - произнес Чок.
- Сказки!
- Пожалуйста, поверьте, мне это вполне под силу. Вы готовы расстаться с вашим теперешним телом, если я подыщу для вас что-нибудь… более традиционное?
Этого вопроса Беррис не ожидал услышать ни от кого и никогда. Он сам даже удивился, насколько сильное вдруг ощутил сомнение. Новое тело было ему отвратительно; даже мысль о том, что случилось на Манипуле, - невыносима. Но… неужели эта омерзительная чужеродность становится его второй натурой?
- Чем раньше я избавлюсь от этого… кошмара, тем лучше, - наконец произнес он.
- Прекрасно. Тогда возникает другая проблема: чем вы будете заниматься эти пять лет? Для начала предлагаю вам попробовать что-нибудь сделать хотя бы со своим лицом. Ведь вы хотели бы, наверное, находиться на людях и не испытывать при этом неловкости? Что вы на это скажете?
- Невозможно. Об этом я уже говорил с врачами, которые обследовали меня сразу после возвращения. У меня внутри - жуткая мешанина непонятных антител, и никакая пересадка кожи не приживется.
- По-вашему, это правда? Или им зачем-то надо было заставить вас в это поверить?
- По-моему, это правда.
- Давайте все же пошлем вас в клинику, - предложил Чок. - Проведем еще серию тестов - подтвердить или опровергнуть предыдущее заключение. Если да, то да. Если нет, мы сумеем немного облегчить вам жизнь.
- Чок, вам-то это все зачем? Где тут quid pro quo?
Толстяк резко развернулся и всей своей тушей угрожающе свесился с края кресла, так что глаза его оказались в нескольких дюймах от лица Берриса. За несколько долгих секунд Беррис успел изучить на удивление изящные очертания губ, тонкий нос, огромные щеки и пухлые веки.
- Цена очень высока, - наконец басовито прошептал Чок. - Вас затошнит от отвращения. Вы не пойдете на сделку.
- И что это за цена?
- Как вы уже, наверное, слышали, я занимаюсь увеселением масс. Я понимаю, что полностью компенсировать все, что уйдет на операцию, невозможно… Но хотелось бы вернуть хоть что-то.
- Не тяните. Что за цена?