Тогдашнее христианство и империализм белого человека подавили этот дар. Но после войны Судного дня остатки моего народа вернулись к древним обычаям. Как к народам Союза явился Исаак Сигмен, так к нам пришел Жикиза Канду, великий мыслитель, первым осознавший, что мы должны слить стремление к Господу и познание самих себя. Слияние - таков был его клич, и мы...
- Слились, - докончил за него Лейф. - А каким боком это относится к моему вопросу, а?
В первый раз за время их знакомства Лейф ощутил раздражение Джима Крю.
- Тот, кого мы встретили, - ответил обесцвеченный негр, -. отверженный, изгнанник из нашего общества. Он не мог или не захотел слиться с узором нашей группы. Он извратил данные ему нами дары и обратил их ко злу. Он попытался подчинить себе наше подполье, и сила, которую он использовал... выжгла его, если вам так будет понятнее. Его рассудок поврежден.
Как и остальные, пытавшиеся силой стать средоточием группы, теперь он днями бродит по трубам и туннелям, а ночами выходит на улицы. Нам они не могут повредить, разве только застав врасплох, но наверху они творят ужасные преступления. Их жертвы сходят с ума или кончают с собой.
- Так почему бы вам их не прикончить? Или хоть посадить в камеру?
- Что? Применить насилие к нашим ближним?
- Ты говорил об истинах. А как насчет самосохранения?
- Поднявший меч от меча и погибнет. Кроткие унаследуют землю. Мы-то знаем - мы веками проверяли это на себе, - что ключ выживания в непротивлении насилию. Пролей кровь ради своей защиты, и вскоре ее поток захлестнет тебя.
- Да ну!
- Простите, доктор, но вы же сами видели, что делают эти "обитатели тьмы", как мы их называем. Свою извращенную силу они используют единственным возможным для них способом. Они не излучают - они отражают. Их мозг воспринимает биотоки мозга жертвы и отсылает их обратно усиленными. А жертва, приняв отраженный сигнал, видит призрак, восставший из глубины ее собственного подсознания.
Вы, да простится мне такая вольность, печалились о смерти Аллы Даннто и одновременно чувствовали свою вину, поскольку не подчинились приказу КХВ и не сожгли тело немедленно. А кроме того - знали, что нарушите еще больше приказов, что любите Аллу-вторую и, что бы ни случилось, должны повидаться с ней вновь, даже если это поставит под угрозу весь план.
Возможно, вы и не подозревали, что это так заботит вас. Но когда обитатель тьмы забрался в глубины вашего рассудка, он выплеснул вам в лицо именно это.
Самое удивительное, что обитатель тьмы не видит вызываемых им галлюцинаций. Он чувствует вашу душевную боль, но не видит ее и не знает, каким именно ужасам подвергает вас. Но безумие и садизм заставляют его наслаждаться вашей болью, питаться ею. Чем больше пугается и теряет голову жертва, тем сильнее становится безумец, тем страшнее - видения. И так до конца.
Мой друг-тимбуктанец, хороший тех, назвал это как-то неуправляемой положительной обратной связью. Что бы ни значили эти слова, эффект ужасен, спаси J. С. их бедные души.
- И ты мне об этом J. С?! Кого ты имеешь в виду?
- Жикизу Канду, нашего учителя и повелителя.
- Я бы скорее подумал, что ты говоришь о вашем Основателе.
- Именно. Он - это Жикиза Канду. Жикиза Канду - это он. Мы - они оба. Они - это мы.
"Неудивительно, - подумал Лейф, - что тимбуктанцы считают этих ребят худшими из богохульников".
Но (тут Лейф пожал плечами в той манере всезнайки, что так злила всех его знакомых) примитивы всего лишь основывали свою жизнь на нескольких буквально понятых заповедях, ничем не отличаясь в этом от злейших своих врагов. А побывавшие в стране банту рассказывали, что столкнулись с первым и единственным крупным человеческим сообществом, в котором можно пересечь континент, не увидев на пути тюрем, больниц, сумасшедших домов, оружейных фабрик (равно как и всех прочих) и сирот, ни разу не столкнувшись с расовой дискриминацией, воровством, похотью, убийствами из ревности, богатством и бедностью. Это общество можно критиковать и поливать грязью, но учеников полуиндуса, полузулуса Канду слова не беспокоили ни в малейшей степени.
Лейф рассмеялся; когда Джим Крю спросил почему, Лейф ответил:
- Я думал о невероятных совпадениях. Если признать, что разумы всех людей бессознательно связаны, то совпадение - это лишь пустой звук, которым мы прикрываем собственное невежество.
- Ты говоришь о J. С?
- Точно.
- Это хорошо. Я тоже смеюсь. - И в очередной раз пожав Лейфу руку, банту так и сделал.
Лейф хотел было задать очередной вопрос, но африканец остановил его:
- Вообще-то мы на месте.
ГЛАВА 16
Крю открыл дверь, и из холодной, сырой темноты туннеля Лейф ступил в жаркий свет. Встречающих не было, но банту настаивал, что его товарищи знают об их приходе.
- Паровое отопление, - ответил он на невысказанный вопрос врача. Он спокойно разделся, повесил вещи на один из немногих свободных крючков среди десятков, усеивавших стены.
- Не хотите?.. - Джим Крю указал на крючки. Лейф молча покачал головой.
- Я думал, вы захотите вымыться, - недоуменно заметил банту, заходя под душ.
- А я думал, что мы торопимся к вашей дочке, - нетерпеливо пробурчал Лейф.
Африканец вышел из-под душа и, все еще обнаженный, двинулся в соседнюю комнату, оставляя за собой мокрый след.
- Идите за нами, доктор, - посоветовал он. - Душ занял не больше минуты. И это не просто гигиена - это церемония, которой мы, примитивы, отмечаем возвращение домой. Молитва, очищение физическое и духовное, и одновременно мольба к Жикизе Канду о спасении Анади.
Банту провел хирурга через анфиладу тесных комнат; кое-где вдоль стен стояли шкафы, в одной был алтарь с распятием. Христос банту был чернокож, но лицо его не принадлежало ни одной из рас мира - видно было лишь, что страдание с него стерла та рука, что снимает всякую боль. Будь у Лейфа чуть больше времени, он остановился бы обсудить с Джимом Крю технику неизвестного скульптора. Ему доводилось уже слышать, что банту были лучшими художниками современности, творившими в скульптуре, рисовании и музыке то, что ранее сочли бы невозможным.
Встречавшие их были обнажены, как и Крю. Они тут же столпились вокруг новоприбывшего, целуя и лаская его. В перерывах между поглаживаниями Лейф представился. Девушка, напоминавшая Венеру Стеатопигу, чья не до конца проведенная депигментация оставила множество родинок, повисла у Лейфа на шее и прошептала, что любит его.
- И я тебя люблю, пеструшка, - ответил он и отогнал ее шлепком.
- Когда-нибудь вам стоит поглядеть, что скрывается под этим мнимым легкомыслием, - заметил Крю.
Несмотря на все шутки, Лейфа прошиб пот, и не от влажной жары. Он начинал раздумывать, во что дал втянуть себя. Не так уж и проста оказалась его миссия милосердия.
Джим Крю провел его другой анфиладой. Фрески почти стерлись с бетонных стен, краска облупилась; кое-где стены растрескались, пропуская сочащуюся, точно кровь, землю или обнажая каменный монолит. Лейф так и не понял, для чего использовались эти комнаты раньше.
В каждой комнате их ждали человек пять-шесть. Они церемонно приветствовали Крю и следовали за пришельцем. Лейф обернулся: за ними тянулась целая колонна. Пары - мужчина и женщина рука об руку - становились одна за другой так, что мужчины и женщины чередовались в этой шеренге. Свободные руки их лежали на плечах предыдущей пары.
Слышался шепоток, накатывался и опадал. Лейф не мог разобрать отдельных слов - он не знал суахили, - но по коже его невольно побежали мурашки. Этот шепот звучал как собирающаяся в горах гроза, насыщающая воздух зародышами молний.
Так что Лейф от души обрадовался, когда они наконец остановились в комнате, где лежала девочка. Рядом с Анади сидели, держа ее за руки, мужчина и женщина, а за ними громоздился высокий негр в черной сутане с белым воротничком. Негр глянул на Лейфа сквозь толстые стекла роговых очков.
- А, доктор Баркер, - проговорил он, подходя и протягивая руку.
Пока Лейф пожимал ее, Крю успел сообщить, что это преподобный Антоний Дзюба, член тимбуктанского подполья и тоже врач. Товарищи Крю не колебались, приглашая его помочь Анади. Очевидно, обе секты все же сотрудничали.
Лейф осмотрел скреплявшую череп девочки конструкцию из проволоки, губки и мгновенного клея.
- Отлично, - одобрил он. - Ваша работа, абба?
- Моя, - ответил Дзюба высоким, пронзительным голосом. - Я принес с собой все материалы, какие были. Немного, но хоть какая-то помощь.
Осмотрев чемоданчик коллеги, Лейф не мог с ним не согласиться. Потом он заглянул внутрь креплений и беззвучно присвистнул. Девочка должна была умереть на месте. То, что она еще жила, было для Лейфа лучшим доказательством невероятных способностей банту. В первый раз он усомнился, а такое ли уж суеверие все эти разговоры о "взятии за руку".
Дзюба глянул ему через плечо и пощелкал языком.
- Обломки кости попали в мозг. Даже если мы ее спасем, доктор, боюсь, она останется идиоткой.
Врачи обговорили детали предстоящей операции, разложили инструменты. Лейф взялся за стерилизацию. Крю настаивал, что в этом нет нужды; их тела, говорил он, способны справиться с любыми микроорганизмами, кроме самых вирулентных. Но Лейф заставил его замолчать. "Я здесь врач, - сказал он. - Так что драйте стол, как вам сказано".