- А нет никакого артефакта! Я его выдумал. Это грандиозная мистификация, единственное предназначение которой - вытащить из-под плотной опеки занаданской тайной канцелярии молодых перспективных магов.
- А сами эти маги знают о предстоящей им миссии? Возможно, у молодых девушек были другие планы на жизнь - всё же герцог обещал им сытую жизнь в столице, в почёте и уважении, а вы предопределили им роль ходячих инкубаторов, да ещё и планируете похоронить в диких горах...
- Вместо сытой и спокойной жизни герцог Симус организует им пламенный костёр - Илий уже стар, и смена правителя Занадана не за горами. Можно, конечно же, закрыть глаза и понадеяться на лояльность нового правителя, но я бы не стал этого делать - глупость, как правило, наказуема. Мы совсем недавно избавились от постоянного страха за собственные жизни, и я не хочу, чтобы этот страх опять вернулся. Молодёжь так вообще не знает, что такое постоянная жизнь в гонениях и страхе, и я приложу все свои силы, чтобы она этого так и не узнала. Поверьте, одинокая жизнь в горах значительно лучше смерти на костре. Так что теперь все вы знаете истинную причину этой экспедиции.
- Да, теперь знаем. И что же ты предлагаешь нам делать? Ведь, когда эта экспедиция не вернётся, ко всем нам могут прийти дознаватели тайной канцелярии и начать задавать вопросы. Причём вопросы у них как-то органично сочетаются с пытками.
- Вопросы они пусть задают мне - вы ничего не знаете и просто выполняли мои приказы. Вернее, даже не мои - список утвердил лично ректор, а к нему пыток применять никто не будет - как-никак, родственник правящей династии. А что делать вам - так это спокойно работать и подбирать перспективные кандидатуры для второй экспедиции.
- А что, будет и вторая экспедиция?
- Я искренне на это надеюсь. Предполагаю, что через несколько месяцев придёт сообщение, что артефакт найден, но группа почти полностью погибла и просит о помощи, выслав для эвакуации артефакта спасательную экспедицию. Там, где не справились шестнадцать магов, должны справиться тридцать - сорок, а, может, и больше... Точную численность спасательной экспедиции я пока не знаю - всё зависит от того, поверит ли в выдуманную мною сказку Илий, да и Сая не следует списывать со счетов.
- Вторую экспедицию ждёт судьба первой?
- Совершенно верно. Новое поселение смогут основать и шестнадцать человек, однако если их будет полсотни - моя мечта однозначно станет реальностью...
***
Один дошёл до самой большой избы, располагавшейся почти в центре деревни, и несильно, но уверенно постучал посохом в дверь. Долго ждать не пришлось - дверь с протяжным скрипом открылась и на пороге появилась дородная тётка в простом крестьянском платье и засаленном фартуке. Похоже, её оторвали от процесса приготовления ужина. Неприязненно оглядев гостей, женщина с плохо скрытым неудовольствием спросила:
- Чего надо?
- Позови хозяина, женщина. Говорить с ним буду, - в голосе Одина прорезались спесивые нотки. Ну точь-в-точь мелкий чиновник при сборе податей...
- Ан нету хозяина. В поле они, работают. Я за него.
- Женщина, мне нужна еда. Нужно место, где переночевать. Помыться хочу. И то и другое для меня и моей сестры. Мне первому. Плачу монетой. Есть медь, есть серебро. Если цена устроит - куплю какие-нибудь тряпки для сестры. Не очень дорого, но всё должно быть чистое и крепкое. Неряха она у меня, не умеет за своей одеждой следить. То испачкает, то вообще порвёт.
- Вообще-то мы постояльцев не принимаем, да и с едой у нас туго...
- Я плачу деньги, женщина. Серебро. Если у тебя нет требуемого - найду другого хозяина. Мне идти дальше?
- Погоди, путник. Я же не сказала, что мы не можем ничего найти - просто мы никогда не принимали постояльцев. Но у нас есть сарай с сеном, на котором можно спать - одеяла я смогу найти. И приготовить ужин я тоже могу - есть и мясо, и крупа. Воду тоже можно нагреть.
- Твоё предложение мне подходит, женщина. Я согласен переночевать в амбаре на твоём сене, если мне дадут одеяла - не люблю, когда сено колется. И подушки не забудь. Для сестры моей тоже что-нибудь сооруди. Это можно сделать прямо сейчас - я устал. А пока я буду отдыхать, ты можешь нагреть мне воды для омовения и приготовить ужин.
- А деньги?
- Деньги вот, - мужчина полез к себе за пазуху, достал небольшой кожаный кошелёк и, развязав его, вытащил две большие серебряные монеты, - этого хватит и на ночлег, и на ужин, и на одежду для моей сестры. Но получишь их потом, если вода будет горячей, ужин - сытным, а одежда не будет похожа на то тряпьё, которое сейчас на ней...
Хозяйка, с которой при виде денег произошла поразительная метаморфоза, быстро отвела постояльцев к сараю, после чего сбегала в дом, вынесла оттуда несколько одеял, сдёрнутых, по-видимому, прямо с собственной кровати, расстелила их прямо на сене, сказав:
- Вот, господин, можете пока отдохнуть, а я пока нагрею воду и приготовлю вам ужин. Потом и с одеждой что-нибудь сообразим!
Затем хозяйка убежала в дом, а Лита, с комфортом устроившись на одном из одеял, наброшенных прямо на стог разворошённого сена, и вытянув уставшие, гудящие от долгой дороги ноги, спросила:
- Один, а ты, случайно, рабовладельцем никогда не был?
- Не доводилось пока. А что, предлагаешь попробовать?
- Нет, не предлагаю. Просто пока ты договаривался об ужине и ночлеге, я чувствовала себя чуть ли не твоей вещью.
- Так и должно быть. Заметь - тебе не только не задали ни одного вопроса, но даже не обратили на тебя внимания. На слуг вообще редко обращают внимание - такова людская психология. Причём чем больше внимания обращено ко мне, тем менее заметной будешь казаться ты. Когда мы завтра отсюда уйдём, хозяйка отлично запомнит меня, а о тебе, скорее всего, даже и не вспомнит.
- И всё равно это как-то не очень приятно.
- А никто и не говорит, что когда к тебе относятся как к какой-нибудь вещи, да и ещё второго сорта - это должно быть приятно. Но ради маскировки придётся потерпеть. Кстати, вот и наш ужин идёт...
И действительно, пока путники разговаривали, хозяйка успела приготовить для них ужин и сейчас несла его в корзинке. Подойдя к сараю, она открыла дверь, и под строгим взглядом мужчины, смущаясь, расстелила прямо на земле отрез ткани, поставив на него небольшой котелок, накрытый двумя тарелками, которые тут же сняла и поставила рядом, взяла ложку, и наложила из котелка в каждую тарелку по хорошей порции рассыпчатой ароматной каши с кусками копчёного мяса, обильно сдобренной маслом. Оставив одну ложку в тарелке, женщина достала из корзинки вторую ложку, а также четверть каравая хлеба, две кружки и кувшин с молоком. Посчитав, что сделала достаточно, женщина убрала котелок обратно в корзинку и сказала:
- Вода скоро нагреется, господин. Помыться можно будет за домом, там есть лохань и бадья с холодной водой.
Сказав, хозяйка выжидающе посмотрела на Одина. Мужчина, величаво кивнув головой, как будто принимая сказанное как должное, достал из-за пазухи кошелёк, извлёк одну монету и протянул её хозяйке со словами:
- Я доволен. Это часть платы. Вторую монету получишь, когда я одену свою сестру. Постарайся, чтобы принесённая одежда была хорошей, добротной и ей по росту.
- Всё сделаю, господин...
Умывание на заднем дворе дома не доставило девушке удовольствия - сидя голой в деревянной лохани, она поливала себя тёплой водой из стоявшего рядом ведра, черпая из него большим деревянным черпаком. Воды едва хватило, чтобы один раз намылиться и смыть с себя грязные потёки. Завернувшись в одеяло, Лита взяла в охапку свою старую одежду и добежала до сарая, где с удобством устроилась на сене. Один пошёл купаться после неё, и ему горячей воды уже не досталось. Впрочем, по его собственным заверениям, он привык умываться холодной водой, а её было много - целая бадья. Вскоре мужчина, умытый, с мокрыми волосами, одетый в свою старую, но поразительно чистую и свежую одежду, занял место рядом с девушкой на втором одеяле. Они ещё немного поболтали ни о чём, как снова их разговор прервала хозяйка дома, принёсшая Лите целый ворох одежды на выбор. Одежда была действительно неплохой - не новой, но чистой и вполне добротной. В такой, по-видимому, ходили все женщины этой деревни. Один деликатно вышел из сарая вслед за женщиной, чтобы не мешать процессу примерки, подозревая, что он затянется надолго. Его опасения оправдались - выбор платья затянулся почти до ночи. Уже стемнело, когда Лита наконец-то выбрала себе одно платье. По её недовольному виду мужчина понял, что выбор на обновку пал не потому, что платье девушке понравилось, а потому, что это было лучшее из того, что было принесено. Посмотрев на результат выбора, Один сгрёб всю остальную одежду в охапку и отнёс в дом, где вернул хозяйке, после чего вернулся в сарай, залез на свою лежанку, укрылся одеялом и, пожелав девушке спокойной ночи, практически мгновенно заснул. Лита ещё немного покрутилась, рассматривая ночное небо через щели в стенах сарая, и не заметила, как потихоньку уснула сама.
***
Утром Лита покинула деревню - так же, как и накануне, плетясь с опущенной головой за важно шагающим Одином, путаясь в низком подоле и про себя ругая своего попутчика, наложившего в свой мешок непонятно что. Да и на ногах у девушки были не её любимые ботинки, плотно облегающие ступни, а какие-то похожие на колодки бесформенные образования с жёсткой деревянной подошвой, крепившиеся к ногам завязками. Ругань продолжалась вплоть до опушки леса, до которого они дошли буквально через полчаса после того, как покинули деревню. Войдя под сень густых деревьев, мужчина снял со спины девушки оба мешка, с лёгкостью закинув их на свои плечи, и заявил: