От весёлости Марамбалля и Вильгельмины не осталось и следа. Лейтенант явился, как статуя командора, и молодые люди стояли смущённые, подобно дон Жуану и донне Анне. Правда, командор ещё ничего не мог видеть. Он мог только слышать подозрительный шум. Но протекут минуты - и вся картина "проявится"… Одно спасение - увести лейтенанта из этой комнаты, пока прошлое не станет видимым "настоящим".
Вильгельмина, так же как и Марамбалль, уже хорошо знала, что чем ближе предмет, тем скорее он проявляется.
Она храбро бросилась навстречу приближающимся шагам, взяла лейтенанта за руку и попыталась обвести его вокруг комнаты, к двери в кабинет отца.
- Это вы, господин лейтенант, как кстати! - защебетала она, дружески толкая лейтенанта. - Папа будет очень рад видеть вас; идёмте к нему…
- Я, кажется, помешал, - хмуро отозвался лейтенант. - Здравствуйте, фрейлейн Вильгельмина, - и он остановился, чтобы поцеловать ей руку. Девушка ускорила эту церемонию и вновь повлекла за собой лейтенанта к спасительной двери.
- Почему вы ведёте меня, э-э, таким кружным путём? - спросил лейтенант, опять останавливаясь.
- Я только что приехала и разбросала на полу свои чемоданы, мы можем упасть. Да ну же, какой вы неповоротливый! - тормошила она его.
- Но, может быть, ваш отец занят?..
- Да нет же, идёмте.
Вот и спасительная дверь… Вильгельмина быстро постучалась, открыла дверь, не ожидая ответа отца, почти втолкнула в кабинет лейтенанта и, бросив несколько фраз, ушла "прибрать чемоданы", плотно закрыв за собой дверь.
- Где вы? - шёпотом спросила она, войдя в гостиную.
- Здесь, - также тихо ответил провинившийся дон Жуан.
- Уходите скорей… противный!
Но Марамбалль не торопился. Его обуяло непреодолимое желание увидеть самому всю сцену игры в жмурки, а она уже начала проявляться: Марамбалль-первый то приближался, то удалялся. И когда он подходил ближе, то события шли ускоренным темпом, как будто кто-то быстрее пускал кинематографическую ленту. Когда он отступал назад, движения играющих в прятки замедлялись. Наконец, отступая с быстротою, превышающей скорость света, он видел события в обратном порядке. Вильгельмина сама была увлечена этой "фильмой". Опомнившись, она тихо спросила:
- Вы ещё здесь?
- Здесь, - с сладким вздохом отвечал Марамбалль.
- Да уходите же, безумный человек!
- Сейчас, только досмотрю самое интересное. Марамбалль, подвигаясь взад и вперёд, нашёл момент поцелуя и начал медленно - со скоростью света - отступать к двери. И призрачная пара как будто застыла в поцелуе.
- Изумительно! - сказал он у двери. - А в оперу мы всё-таки поедем!
Марамбалль услышал, как Вильгельмина в нетерпении топнула ногой.
- Иду, иду! - И Марамбалль вышел, прикрыв дверь.
На лестнице, навстречу ему поднималась тень грозного командора - лейтенанта Блиттерсдорфа. Его рыжие распушённые усы были подняты вверх, как у Вильгельма Второго.
- Фу, проклятое привидение! - выбранился Марамбалль. И он демонстративно прошёл сквозь призрак лейтенанта, двинув плечом воображаемого соперника.
Когда Марамбалль ушёл, новое беспокойство овладело Вильгельминой. Она знала, сколько опасных неожиданностей таит в себе новый порядок вещей. Вильгельмина тихо подошла к закрытой двери в кабинет отца и тронула её рукой. Опасение Вильгельмины оправдалось: закрытая дверь была на самом деле открыта. Это, очевидно, проделка лейтенанта. Он мог открыть её после того, как Вильгельмина вышла. Теперь весь вопрос был в том, дошло ли отражение сцены игры в жмурки до лейтенанта, сидящего в кабинете отца… Вильгельмина зашла сбоку и прикрыла дверь. Подойдя через несколько минут вновь к двери в кабинет, она опять нашла её открытою. Стать у двери и загородить своим телом видение? Но она не могла "загородить" того отражения, которое уже было впереди неё. В отчаянии девушка ушла в свою комнату и заперлась.
Вильгельмина волновалась не напрасно.
Лейтенант, заподозрив неладное, принял свои меры. Поздоровавшись с Леером, он поставил кресло против двери и открыл её. Скоро начала проявляться вся сцена игры в жмурки. Тогда лейтенант заговорил с отцом Вильгельмины о Марамбалле.
- Я, конечно, далёк от мысли давать вам советы, господин Леер, - сказал он, - но мне кажется, что посещения вашего дома иностранным корреспондентом, притом французом, не совсем удобная вещь при вашем официальном положении. Притом отношения Марамбалля к фрейлейн Вильгельмине могут вызвать превратные толкования и повредить репутации вашей дочери…
- Мне самому не нравятся эти визиты. Но что же я могу поделать? Шальная девчонка… Будь бы жива её мать, - со вздохом сказал Леер, - всё было бы иначе. Я не сомневаюсь, что их отношения носят вполне невинный характер. Спорт, музыка…
- Вполне невинный? - лейтенант тяжело задышал. - А вот не угодно ли взглянуть в гостиную!
Леер поднялся из-за письменного стола, подошёл к двери и воскликнул от изумления.
Они увидели финал игры в прятки. Среди гостиной беззвучная тень Марамбалля целовала призрак Вильгельмины. От ревнивого взора лейтенанта не ускользнуло, что Вильгельмина не очень быстро оторвалась от губ молодого человека, и в её негодовании не было искренности.
Кровь медленно залила всё лицо лейтенанта.
- Я… убью его! - тихо, но решительно сказал лейтенант. - Вызову на дуэль и убью.
Леер вернулся к столу и, ошеломлённый виденным, тяжело опустился в кресло.
- Да, это ужасно… Она обманула моё доверие… Но как же вы будете "драться" с ним на дуэли?
- В открытую или в "слепую" - всё равно. На пистолетах. До решительного результата.
- А если он откажется от дуэли?
- Я убью его. Теперь это можно сделать проще, чем раньше.
Разговор не вязался. Лейтенант скоро откланялся и направился к двери.
Вильгельмина слышала, как он шёл, и подумала:
"Он не простился со мною! Сердится! Конечно, он видел всё. Но видел ли отец?"
В ту же минуту послышался голос отца:
- Вильгельмина, иди сюда!
Между отцом и дочерью произошёл длинный и чрезвычайно неприятный разговор.
7. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ
Не без волнения вечером подъезжал Марамбалль к дому Вильгельмины. Удалось ли ей скрыть "следы преступления"?
Он позвонил и спросил швейцара, дома ли фрейлейн Вильгельмина.
- Уехали! Не принимают! - сердито ответил швейцар и тотчас же захлопнул дверь. Марамбалль протяжно свистнул.
- Дело дрянь! "Уехали и не принимают". Это похоже на отказ от дома…
Он всё же надеялся встретить Вильгельмину в опере и поехал туда.
Осторожно пробравшись во второй ряд, Марамбалль уселся в кресло и начал осматривать ложи. Но ложа Лееров была пуста. "Может быть, она ещё не проявилась?" - не терял Марамбалль надежды, думая о Вильгельмине.
Сосед слева задел его плечом и пробормотал извинение.
- Пожалуйста, не извиняйтесь. Мы все слепые, а слепому трудно не задеть другого, - с французской болтливостью ответил Марамбалль. И в ту же минуту он услышал, как кто-то шепчет ему на ухо:
- Простите! Я хотел только убедиться, вы ли это. Сегодня господин первый секретарь Леер уезжает к министру ровно в десять. А дело номер сто семьдесят четыре будет лежать у него на столе.
- Метакса! Вы как сюда попали?
- Так же, как и вы, - отвечал грек.
В этом действительно не было ничего необычайного: места корреспондентов находились в одном ряду. Метакса, очевидно, только принял меры к тому, чтобы оказаться по соседству с Марамбаллем.
- Послушайте, - сказал Марамбалль, - что вы, наконец, гипнотизируете меня всё время делом номер сто семьдесят четыре? Что вам от меня нужно?
- Тс!.. - И, наклонившись к самому уху Марамбалля, Метакса сказал:
- Вы же сами знаете, что на этом деле можете заработать. У меня есть свои люди в доме Леера, и я знаю всё, что там делается. Но мне труднее обделать это дело, чем вам. Вы свой человек в доме.
Под плавные, торжественные звуки увертюры Метакса продолжал развивать свой план.
- Я сообщил вам об этом деле, я направил вас, и вы заработаете тысячи. Ну, а мне за это дадите только одну тысчонку марок…
Мысль Марамбалля заработала. Метакса прав. На этом деле можно заработать. Да, не вовремя Вильгельмина затеяла игру в жмурки!.. Если бы не этот роковой поцелуй!.. Положение очень осложнилось. Нужно ли давать этому греку за комиссию? Марамбалль постарается добыть секретное дело, но делиться с Метаксой он не намерен.
- Во-первых, вы напрасно стараетесь, господин Метакса, - зашептал Марамбалль в ухо соседа. - Всё, что делается в доме Лееров, я знаю не хуже вас. И о деле номер сто семьдесят четыре я узнал гораздо раньше, чем эту "новость" сообщили вы мне. А во-вторых, я больше не собираюсь бывать в доме Лееров.
- Лейтенант не пускает? - язвительно спросил грек, поняв, что Марамбалль увиливает от дележа.
- Это касается только меня, - сухо ответил Марамбалль.
"Какая некультурность!" - возмущался он бестактным вопросом грека, искренне забывая о том, что сам ведёт нечистую игру.