* * *
В комнату вошёл Метакса Всё лицо его улыбалось, белые зубы сверкали, маслянистые глаза лоснились как никогда.
- Здравствуйте! Вас двое? Это хорошо! Я был у вас, Марамбалль, ночью был, - такое дело. Швейцар сказал - вы дома, но я не достучался и ушёл Крепко спите. Честный человек всегда крепко спит.
"Так вот кто был у меня ночью, как это я не догадался, - подумал Марамбалль. - Но у Метаксы нет бороды. Или он был загримирован?"
- Дело есть, большое дело! - продолжал Метакса.
- А какой номер вашего дела? - шутливо спросил Лайль Он уже был спокоен, как всегда.
- Хо-хо, вы угадали Дело номер сто семьдесят четыре.
- Что-о? Не может быть. Дело номер сто семьдесят четыре у меня, то есть у Лайля.
- Не может быть, дело номер сто семьдесят четыре у меня, - ответил Метакса.
- О тайном соглашении между Германией и Советской Россией?
- О соглашении между этими странами, - ответил Метакса.
- Но ведь это дело я собственными руками взял со стола Леера, - не удержался Марамбалль.
- Значит, вы впопыхах взяли "призрак" этого дела. Вернее, вы взяли какое-то другое дело, которое лежало под папкой номер сто семьдесят четыре, а эту папку я взял за две-три минуты до вас Уходя, я даже слышал, как вы вошли в кабинет, и догадался, что это вы. Вы сами наказали себя. Я предлагал вам сделку, - помните, в театре? Вы отказались, пожалели тысячи марок; тогда я решил действовать сам.
- Надеюсь, теперь вы извинитесь передо мною? - спросил Лайль.
- Да, простите! Но кто бы мог думать? Какой я был осёл! Мне нужно было поднести папку к самым глазам… Но где она, покажите мне её?
Метакса улыбнулся грустной улыбкой глаз и хитрой - румяных губ.
- Пять тысяч марок! "Имера" - очень хорошая газета, но она не заплатит мне и шестисот. А мне надо жить и закончить образование.
- Пять тысяч! - возмутился Марамбалль. - Но это грабёж! Это нечестно, Метакса, вы выкрали у меня дело из-под рук.
Метакса улыбался всё так же грустно и хитро.
- Это очень дёшево. За дело номер сто семьдесят четыре можно получить двадцать, тридцать, сорок тысяч.
- Две, ну, три тысячи марок я могу вам дать, Метакса. А если вы не согласитесь, то я… я донесу на вас!
- Ну и что же? - невозмутимо ответил Метакса. - Вы - на меня, я - на вас; оба отсидим в тюрьме, и вы не получите даже за донос.
- Я даю пять тысяч марок, - небрежно процедил Лайль сквозь клубы дыма.
- Нет, нет, - завопил Марамбалль, - я первый покупатель! Вы, Лайль, ничего не сделали для этого дела, а я ставил на него очень многое. Я даю пять тысяч, где дело? - поспешно обратился он к Метаксе.
- Десять тысяч марок, - также спокойно продолжал Лайль.
- Стойте, подождите; ведь это же бессовестно! - Лайль нахмурился. - То есть бессмысленно, хотел я сказать. Зачем мы будем набивать цену? Не надо больше! Пусть он подавится, я дам ему десять тысяч, но не будем устраивать аукциона. - Марамбалль вдруг схватил Лайля за плечи и, чуть не плача, заговорил: - Ведь вы же - мой друг. Ну, умоляю вас! Давайте мы порешим так. Пусть у вас останется дело, которое раздобыл я. Я ничего не возьму с вас за него, а вы уступите мне дело номер сто семьдесят четыре. Согласны?
- Йес, - коротко ответил Лайль, высвобождаясь от объятий француза.
Марамбалль вздохнул и вынул чековую книжку и "вечное" перо.
Он испытывал такое чувство, как будто должен был засесть за самый трудный фельетон. Он вздыхал, вертелся на стуле, наконец поднялся и зашагал по комнате.
Метакса терпеливо ожидал, как паук, наблюдая за жертвой, которая уже попалась в паутину, но ещё мотался на стуле, наконец, поднялся и зашагал по комнате.
- Скажите, Лайль, - спросил он, - вы ознакомились с делом номер сто семьдесят шесть?
- Да. В нём есть кое-что пикантное. Оно вскрывает - мягко выражаясь - влияние одного концерна на правительство при издании закона о пошлинах на иностранные товары. Но, конечно, десять тысяч марок на этом деле не заработаешь, - скромно ответил Лайль.
Марамбалль шумно вздохнул.
- Десять тысяч марок! Это почти весь мой аккредитив. Может быть, вы уступите хоть несколько тысяч? - Метакса многозначительно посмотрел на Лайля. - Ну, пусть будет по-вашему, кровопивец!
И с таким видом, как будто он подписывал собственный смертный приговор, Марамбалль заполнил чек, оторвал его и, подавая Метаксе, сказал:
- С рук на руки.
Метакса не спеша расстегнул пиджак, белый жилет и рубашку и извлёк из-под рубашки папку, на которой крупным шрифтом было напечатано: "Дело N 174".
Документы перешли из рук в руки. Метакса, сладко улыбнувшись своими чёрными, как маслины, глазами, ушёл.
Но, прежде чем Марамбалль успел раскрыть заветную папку, Метакса неожиданно вернулся. Он приоткрыл дверь и, заглядывая в комнату одним глазом, похожим на маслину, сладко пропел:
- Господин Марамбалль, вы хотите вернуть свои десять тысяч марок?
- Ну, разумеется! В чём дело, Метакса?
- Дайте мне ещё две тысячи, и через полчаса у вас будут назад ваши десять. Ну, через час, не больше.
Марамбалль недоверчиво посмотрел на Метаксу.
- Обманете!
- Господин Лайль будет свидетелем. Хорошее дело, верное дело! Вы ему дайте две тысячи марок. Когда получите назад десять, он мне отдаст. Идёт?
- Хорошо! Что я должен делать?
- Написать ещё чек на две тысячи.
Марамбалль подумал, вздохнул и, как зарвавшийся игрок, решил идти "ва-банк". Он написал чек на две тысячи и передал его Лайлю, который спокойно положил чек в карман.
- Теперь что я должен делать?
- Идти, бежать, ехать, лететь домой и взять с собою негативы, где снят барон, который стрелял в вас!
- Ну и дальше что?
- Барон Блиттерсдорф купит у вас эти негативы. Вы идите за негативами, а я - за бароном. Хорошо? - И, не ожидая ответа, Метакса закончил: - Очень хорошо!
Марамбалль нашёл, что сделка действительно подходящая. У него есть в запасе несколько снимков, с которых он может сделать новый негатив, если понадобится, а негатив почему бы не продать за хорошую сумму?
- Хорошо! Я согласен. Отправляйтесь за бароном, а я иду за негативами. - Марамбалль засунул дело N 174 под жилет и отправился к себе. Лайль согласился на то, чтобы встреча произошла у него, - "на нейтральной почве".
Таксомотор быстро доставил Марамбалля туда и обратно. Когда Марамбалль вернулся, Метаксы и барона ещё не было. Однако скоро явились и они. Барон был в штатском и держался так, как будто он явился во вражеский лагерь подписывать мирный договор.
- Надеюсь, вы уведомлены о причине моего визита, - сказал он, чинно раскланиваясь и не протягивая руки.
- Да, да, - быстро ответил Марамбалль.
- Господин Метакса говорил мне, что вы, барон, интересуетесь фотографией и скупаете негативы. У меня есть три очень интересных негатива.
- Цена?
- Двадцать тысяч марок.
Блиттерсдорф с недоумением посмотрел на Метаксу. Тот изобразил на своём лице ещё большее недоумение и посмотрел на Марамбалля.
- Этой суммы я не могу дать вам.
- Пятнадцать - крайняя цена!
- Десять!
- Пятнадцать!
- До свидания!
- Четырнадцать! Тринадцать! Двенадцать!! Больше не могу уступить. Это очень дёшево! Барон вернулся от двери.
- Двенадцать тысяч я, пожалуй, дам, но с одним непременным условием… Вы могли сделать копии с этих фотографий…
Марамбалль взмахнул руками, чтобы показать, что он и не думал делать этого. Папка, которую он продолжал держать под жилетом, начала выскальзывать от этого резкого движения. Марамбалль подхватил её, но - увы! - барон уже успел заметить мелькнувший на момент номер 174.
"Интересное открытие!" - подумал барон, но не подал вида.
- Итак, вот моё непременное условие, - сказал барон, - вы не должны в дальнейшем шантажировать меня и не пустите больше в оборот ваши гнусные снимки.
- На них изображены вы, господин барон!
- На них изображены вы, господин Марамбалль! И если вы не выполните обещания, то…
- То?
- То я убью вас. Второй раз я не промахнусь. "Светопреставление" окончилось.
- Хорошо! Я принимаю ваши условия, - ответил Марамбалль. - Я даю торжественное обещание никогда не опубликовывать снимков. Но со своей стороны требую от вас обязательства не предпринимать против меня никаких агрессивных сделок. Барон улыбнулся.
- Хорошо! Согласен.