Я нетерпеливо посмотрел в окно - поезд проехал Мейденхед и тащился теперь, как больная сороконожка, мимо рощиц и полей Уайт-Уолтема. Сколько еще? Четверть часа? А если нас не будет ждать автомобиль? Найдем ли мы такси в этой глуши? Может, на станции есть телефон? Хотя бы предупредить доктора о том, что…
- Что случилось, сэр Артур? - услышал я будто издалека голос Каррингтона.
- Эмилия… - проговорил я. - Это может произойти в любой момент. Может, уже произошло…
Больше я ничего не мог объяснить и только со всевозраставшим нетерпением и ощущением потерянности смотрел в окно. Поняв, что я взволнован и не способен вести спокойную дорожную беседу, Каррингтон углубился в чтение "Тайме", но, переворачивая страницы, бросал в мою сторону полные беспокойства взгляды.
На привокзальной площади нас ждал автомобиль, и удрученный вид сидевшего за рулем Джона подсказал мне, что самое ужасное, о чем я заставлял себя не думать, все-таки произошло.
- Господа, - сказал Джон, когда машина рванулась с места, - извините, что… У нас сейчас полиция, инспектор Филмер…
Бедняга, похоже, не находил слов, чтобы сообщить трагическое известие.
- Что случилось? - воскликнули мыс Каррингтоном, а я добавил:
- С мисс Эмилией, надеюсь, все в порядке?
- Э… - замялся Джон и едва не выпустил руль, отчего машина вильнула и оказалась бы в кювете, если бы водитель не проявил неожиданные чудеса сноровки. - Сэр, мисс Эмилия… ее убили сегодня ночью.
- О чем вы говорите, Джон? - сердито сказал Каррингтон. - Вы лучше следите за дорогой, иначе сами станете убийцей.
- Так, сэр, я же говорю: у нас полиция, Нордхилла хотели сразу увезти, но доктор не разрешил. Его заперли в палате для буйных, какое несчастье, сэр, никто не понимает, почему он так поступил и где взял палку, ее так и не нашли, говорят, выбросил, но куда…
Джон говорил быстро, глотая слова, Каррингтон хотел прервать это словоизвержение, но я сдавил его запястье - впереди уже показался знакомый забор, крыша дома и лес, нужно было иметь терпение и получить информацию из первых рук, не полагаясь на пересказ взволнованного водителя.
Трое полицейских рыскали по саду, один стоял, скрестив руки, у входа, а в холле нас ждали доктор Берринсон и инспектор Филмер.
- Нужно было еще вчера изолировать этого молодчика, - мрачно заявил Филмер, обменявшись с нами рукопожатиями.
- Кто-нибудь объяснит толком, что здесь произошло? - спросил Каррингтон, переводя взгляд с доктора на полицейского.
- Джон вам не сказал? - пробормотал Берринсон. - Эмилию… Эмму убили.
- Сейчас там работают эксперты, - добавил инспектор. - Тело еще не унесли.
- Можно… - Каррингтон не закончил фразу.
- Идите за мной, - сказал Филмер и повел нас в комнату Эмилии, у двери которой стояли, переговариваясь, двое мужчин - по-видимому, это и были полицейские эксперты, о которых упоминал инспектор.
- Мы закончили, - сказал один из них. - Тело можно уносить.
Филмер кивнул, и мы вошли. Я много раз описывал в своих рассказах мертвые тела и много раз сам видел трупы - не только в моргах, но и в прозекторских, и в медицинских лабораториях, и нечасто - к счастью, очень нечасто, - там, где людей заставала насильственная смерть. Однако вид лежавшей на полу девушки поразил меня настолько, что, бросив единственный взгляд, я отвернулся и, отойдя к окну, стал смотреть на стоявший в отдалении садовый домик и темные кроны деревьев. Эмилия, казалось, спала, лицо ее было спокойно, но черное пятно вокруг головы не оставляло сомнений в том, что затылок пробит, и ужасная рана была, без сомнения, смертельной. Скорее всего девушка умерла сразу, даже не поняв, что с ней произошло. И наверняка она видела своего убийцу или даже сама впустила его в комнату - ведь встала же она с постели, сделала несколько шагов в направлении двери, а потом обернулась и…
- Комната была заперта? - услышал я за спиной напряженный голос Каррингтона.
- Нет, - ответил ему голос доктора. - Я отдал специальное распоряжение, чтобы на ночь двери палат не запирали, не хотел повторения вчерашнего происшествия.
- Есть отпечатки пальцев? - Это Каррингтон обратился, видимо, к одному из полицейских экспертов,
- Есть, сэр, - последовал ответ, - на дверной ручке, на книге, что лежит на столе, на чашке и на этом блюдце, другое без отпечатков, оно чистое. Все это, насколько можно судить после беглого изучения, отпечатки пальцев убитой, кроме единственного отпечатка на ручке двери - он скорее всего принадлежит убийце.
- Скорее всего! - воскликнул за моей спиной инспектор Филмер. - Это палец убийцы, и этот убийца - Нордхилл.
- Действительно, - сказал эксперт, - после предварительного сравнения можно предположить, что след большого пальца принадлежит больному по фамилии Нордхилл.
Эксперт старательно выбирал выражения, чтобы не допустить ошибки, но, похоже, и он не сомневался в том, кто убийца.
После минутного молчания голос Каррингтона сказал:
- Нордхилл должен был выйти из палаты, пройти по коридору, войти сюда, выйти… Его видели?
- Нет, - сказал доктор.
- Но в коридорах должны были находиться дежурные! - воскликнул Каррингтон.
- В начале каждого коридора сидел санитар, - сухо отозвался Берринсон. - Оба утверждают, что никто мимо них не проходил.
- Оба спали? - возмутился Каррингтон. - Или вы будете утверждать, что убийца опять стал невидимкой?
Хлопнула дверь, послышались чьи-то грузные шаги, я услышал за спиной возню и, понимая, что она означает, прижался лбом к холодному оконному стеклу. Снаружи сиял прекрасный осенний день, а в этой комнате сгустилась тьма, рассеять которую не могли ни доктор, ничего в произошедшем не понявший, ни Филмер, все понявший совершенно превратно, ни даже Каррингтон, находившийся на расстоянии вытянутой руки от разгадки, но все-таки не способный ни понять ее, ни тем более принять.
Когда дверь хлопнула еще раз, я обернулся наконец и увидел то, что ожидал увидеть: тело унесли, а на том месте, где расплывалось кровавое пятно, лежал кусок брезента.
- Я не предполагал, сэр Артур, что вы так чувствительны, - тихо сказал, подойдя ко мне, Каррингтон, на что я ответил:
- Если бы я дал себе вчера труд хорошо подумать, девушка была бы жива.
- Что мы могли сделать? - сказал Каррингтон, не позволяя переложить ответственность на мои плечи. - Запереть Нордхилла?
- Кстати, в палате этого типа - следы крови на притолоке, - вмешался в наш разговор Филмер. - Будто кто-то окровавленными пальцами пытался в темноте нащупать дверную ручку.
- Зачем было Нордхиллу убивать девушку? - спросил я, взяв себя в руки. Эмоции эмоциями, но сейчас надо было - хотя бы мне! - иметь совершенно трезвую голову, иначе эти трое так все запутают, что потом разобраться в истинной картине преступления окажется просто невозможно. - Она ему нравилась. И он нравился ей. Некоторые, - я бросил взгляд в сторону Каррингтона, - даже считают, что парень специально разыграл представление, чтобы попасть именно в эту лечебницу и оказаться с Эмилией под одной крышей.
- Этот парень - сумасшедший! - резко сказал инспектор. - Вы можете предсказать поступки психически больного? Доктор, вы понимаете, что вашему пациенту будет предъявлено обвинение в убийстве?
Берринсон покачал головой:
- Одно из двух инспектор, и вы это знаете. Либо Нордхилл отвечал за свои поступки и его нужно судить, но тогда что он делал в моей клинике? Либо Нордхилл психически болен, но тогда за свои поступки он не отвечает, и судить его невозможно. Его и допрашивать вы не можете в отсутствие адвоката и меня, его лечащего врача.
- Значит, отвечать должны вы, - упрямо проговорил Филмер. - Убийство произошло в вашей лечебнице, чуть ли не на ваших глазах.
- Вы уже объяснили, сэр, - спросил Берринсон, глядя не на инспектора, а на часы, висевшие над дверью палаты, - вы уже объяснили хотя бы себе, куда пропал труп вчера? Как мог Нордхилл проникнуть в палату Эммы… Эмилии, если его не видели санитары… Какое все-таки отношение имеет бедная Эмилия к пропавшей Эмме? И где, черт побери, орудие убийства, если из здания не выходил никто, а в больнице ваши люди обыскали каждый угол?
Я взял Каррингтона под руку, отвел в сторону и тихо сказал:
- Если я сейчас не закурю, со мной случится приступ стенокардии. Давайте выйдем в холл, вы не возражаете?
Каррингтону хотелось остаться и принять участие в разговоре, у него, конечно, было свое мнение, и я даже представлял - какое именно, потому мне и нужно было увести бывшего полицейского, чтобы дело, ставшее теперь для меня предельно ясным, не запуталось окончательно. Вряд ли я мог сейчас хоть в чем-то убедить доктора и инспектора, но за душу Каррингтона я, пожалуй, был еще в состоянии побороться.
За дверью стоял санитар, проводивший нас равнодушным взглядом, в начале коридора у выхода в холл дежурили двое полицейских, которые не обратили на нас с Каррингтоном внимания, больных, похоже, заперли в палатах, сестры милосердия удалились в свою комнату, даже из кухни не было слышно ни звука, хотя приближалось время обеда.
Мы сели на диван, я набил табаком трубку и закурил, а Каррингтон вытащил из портсигара сигарету, но закуривать не стал, вертел сигарету в руке, потом сунул в угол рта и спросил:
- Вы что-нибудь понимаете во всем этом, сэр Артур? Признаюсь, я в полной растерянности. Не ожидал ничего подобного. Совершенно бессмысленное преступление.
- Если Нордхилл сумасшедший… - начал я.
- Он такой же нормальный, как мы с вами! - воскликнул Каррингтон. - Я нисколько не сомневаюсь в том, что он стремился сюда, чтобы быть рядом с девушкой, которую… с которой… Он любил ее, вот что! Почему он ее убил?