- Ну, не хочешь - не надо. - Она возобновила хождение. - Я никогда не доверяла Гаспару, - сказала она пятну на стене. - Он накачивался словодурью, и это его отношение к мельницам… Как можно доверять писателю, который так много читает и даже не делает вид, будто хочет написать что-то свое?
- А как ты, кроха? - вставил Гомер. - Ты собираешься написать собственную книгу? Тогда я мог бы вздремнуть.
- Не сейчас. Я слишком возбуждена. Напомни, чтобы я велела помощникам принести диктописец. Напишу ее завтра после обеда.
- Не догоняю ребят, считающих, что они могут писать книги. - Гомер покрутил головой. - С девками по-другому - от них можно ожидать любой дури. Но с парнями, я ставлю себя на их место, я просто не догоняю. Странно, они что, думают, будто созданы как словомельницы, набитые проводниками, реле и ячейками памяти вместо старых добрых мускулов? Может быть, это нормально для роботов, но для человека это отвратительно.
- Гомер, - мягко произнесла Элоиза, продолжая ходить. - У человека есть очень сложная нервная система и мозг с миллиардами и миллиардами нервных клеток.
- В самом деле? Надо будет поразмыслить над этим на досуге. - Его лицо посерьезнело. - Много всего есть в мире. Странного, всякого. Как то предложение с работы, что я все получаю от Грин Бей Пэкерс, - такие случаи волнуют меня.
- Ну, Гомер, - резко одернула его Элоиза. - Помни, что ты писатель.
Гомер кивнул, счастливо улыбаясь.
- И правда, кроха. У меня лучшая среди всех физическая форма. Это видно даже по костюмам.
Элоиза, не переставая ходить, снова начала говорить с пятном на стене:
- Кстати, о роботах. Гаспар помимо всех прочих грехов был еще и роболюбом. Книголюб, роболюб, мельницелюб. издательский любовник, тискающий девок, когда есть время. А также любитель все понять. Он тащился от того, что разбирался в вещах, но никогда не мог понять смысла действия ради самого действия.
- Кроха, откуда в тебе столько энергии? - жалобно удивился Гомер. - После сегодняшнего утра ты должна быть как выжатый лимон. Я - выжат, даже не считая ран.
- Гомер, у женщин есть резервы, которых нет у мужчин, - мудро заметила Элоиза. - Особенно у расстроенных женщин.
- Да, я знаю, у них есть слой жира, удерживающий тепло при длительных заплывах. А мышцы матки сильнее любого мускула мужчины.
- Убедись, что это так, трус, - снова предложила Элоиза, но Гомер ушел в грезы.
- Я часто думаю… - начал он и задумался.
- …может ли женщина стрелять или прыгать в высоту при помощи матки? - закончила за него Элоиза.
- Ну, ты шутишь, кроха, - серьезно сказал Гомер. - Послушай, у тебя так много энергии, пойди в штаб или в "Слово". У Комитета действия найдется для тебя работа. Или хоть расскажи им о своих заботах. Я хочу отдохнуть.
- Комитет действия недостаточно активен для меня, - возразила Элоиза. - И я определенно не собираюсь делиться своими мыслями с этими ворюгами из союза. Хотя, - продолжала она, пристально глядя Гомеру в глаза, - ты вдохновил меня. - Она начала снимать рубашку и джинсы.
Гомер нарочито отвернулся, подставляя шею для поцелуя. Но его не последовало. Заинтересованный тихим шуршанием, он обернулся и обнаружил, что Элоиза уже в ботинках, серых штанах и черном свитере с длинными рукавами и низким вырезом. Она застегивала на шее тяжелое ожерелье, отливавшее бледно-серым цветом.
- Эй, я никогда его не видел, - воскликнул Гомер. - Что это за серые орехи?
- Это не орехи, - мрачно заметила Элоиза. - Это маленькие серебряные черепа. Это мое охотничье ожерелье.
- Это ужасно, кроха, - возразил Гомер. - На кого ты охотишься?
- На детей, - зловеще ответила Элоиза. - На двухсотфунтовых детей мужского пола, семьдесят фунтов туда-сюда. Я закончила с мужчинами. Ну, не обижайся, Гомер, - добавила она быстро. - Я не имела в виду тебя. - Элоиза подошла и остановилась у стола. - Гомер, - произнесла она мягко, - я должна сказать тебе кое-что. Хотелось бы, конечно, дать тебе отдохнуть, подлечиться и вернуться к тренировкам, но боюсь, что это будет невозможно. Гомер, у меня есть секретная, но верная информация, что Рокет Хауз держит за пазухой какую-то штуку, позволяющую писать без словомельниц. Я точно знаю, что именно в эту минуту Флэксмен и Каллингем перекупают лучших писателей у других издательств, чтобы сделать их авторами этих книг. Только писатели из Рокет Хауз полностью будут приняты. Ты что, хочешь остаться в стороне?
Гомер Хемингуэй взлетел со стола, как ракета с пусковой установки.
- Дай мне мою средиземноморскую ветровку, ту, что с фиолетовыми разводами, - быстро потребовал писатель, хмуря лоб э мысленном усилии. - И мои грязные полотняные туфли, и потрепанную капитанскую фуражку. Да побыстрее!
- Но, Гомер, - запротестовала Элоиза, ошалевшая от успеха своей стратегии. - Как же твой обожженный зад?
- В моей медицинской комнате, - проинформировал ее запасливый писатель, - есть прозрачный, пропускающий воздух и подогнанный по форме пластиковый ягодичный щит, сделанный как раз для таких случаев.
10
- Ну-с, Зейн Горт, - добродушно проворковал Флэксмен, - Гаспар говорит, что на этом побоище словомельниц ты вел себя как настоящий герой.
Атмосфера в конторе заметно разрядилась, когда мисс Блашес вышла, чтобы привести себя в порядок в женской туалетной. Выходя, она не преминула упрекнуть издателей в скаредности: те не хотели держать отдельную туалетную для роботесс.
Маленький брюнет состроил грустную мину.
- Тебе, вероятно, было тяжело смотреть, как линчевали твоих собратьев, я имею в виду машины.
- Честно говоря, нет, мистер Флэксмен, - без колебаний ответил робот. - Дело в том, что я никогда не любил словомельницы или другие думающие машины, у которых есть мозг, но нет тела. У них нет сознания, их творчество слепо. Они нанизывают символы, как бусы, и прядут слова, как пряжу. Они ужасны, и я их боюсь. Вы называете их моими собратьями, но для меня они не роботы.
- Странно, если рассудить, что и вы, и словомельницы в равной степени являетесь писателями.
- Вовсе не странно, мистер Флэксмен. Это правда, я писатель. Но я - волк-одиночка, самостоятельный писатель, как человеческие писатели древних времен, до эры издателей, о которой упоминал мистер Каллингем. Я - самопрограммирующийся, как и все свободные роботы, и поскольку я никогда не писал ничего, кроме книг о роботах и для роботов, мне никогда не приходилось подчиняться редакторам-людям, хотя при определенных обстоятельствах я был бы этому рад. - Он дружелюбно подмигнул в сторону Каллингема, а затем задумчиво посмотрел вокруг своим единственным черным глазом. - Например, при таких обстоятельствах, как сейчас, когда все словомельницы разрушены, способности ваших писателей весьма сомнительны и мы, писатели-роботы, остались единственными опытными беллетристами в Солнечной системе.
- Ах да, словомельницы разрушены! - сказал Флэксмен, широко ухмыльнувшись Каллингему и потирая руки.
- Я был бы готов выслушать указания мистера Каллингема относительно человеческих эмоций, - быстро продолжил робот. - И увидеть его имя на обложке рядом с моим, набранное тем же шрифтом. "Зейн Горт и Дж. К. Каллингем" - звучит красиво. И наши фото на последней странице обложки. Вы определенно примете писателей-роботов, если их соавторами станут люди, хотя бы на первом этапе. И в любом случае мы, роботы, гораздо ближе к вам, чем эти бездушные словомельницы.
- Подождите-ка минуту, вы все! - Гаспар крикнул так, что Флэксмен моргнул, а по лицу Каллингема пробежала легкая тень. Писатель озирался вокруг, словно голодный взъерошенный медведь. Его снова разбирала злость - злость на непонятное поведение Флэксмена и Каллингема. И, как и прежде, его гнев стал горючим, которое дало силы разорвать нее покровы тайн. - Заткнись, Зейн, - прорычал он. - Послушайте, мистер Ф. и мистер К. Каждый раз, когда кто-то упоминает о разрушенных словомельницах, вы ведете себя так, будто сидите на рождественском обеде. Честно говоря, даже если бы я не знал, что ваши собственные словомельницы разрушены вместе с остальными, я был бы готов поклясться, что вы, два старых мошенника…
- Но-но, Гаспар!
- Бросьте шутить! О, я знаю, все для Рокет Хауз, мы все герои, а вы пара святых, но это такая же правда, как и первая. Все, что я хотел сказать, и готов в этом поклясться, - вы сами организовали побоище. Может быть, несмотря на то, что Рокет… Скажите, вы были здесь во время всего этого?
Флэксмен, улыбаясь, откинулся назад.
- Мы сочувствовали, Гаспар. Да, представьте себе, мы сочувствовали вам, писателям, вашим ущемленным и тщетным попыткам самоутверждения. Мы, конечно, не действовали активно, но… сочувствовали.
- Кучке визжащих длинноволосых? Ба! Нет, у вас должно было быть что-то более меркантильное на уме. Дайте-ка подумать. - Гаспар вытащил из кармана смокинга пеньковую трубку и стал набивать ее табаком, но потом швырнул трубку и кисет на пол: - К черту эти образы! - сказал он, протягивая руку через стол. - Дайте сигарету!
Флэксмен растерялся, но Каллингем потянулся через стол и смиренно выполнил просьбу.
- Давайте посмотрим, - размышлял Гаспар, глубоко затягиваясь. - Может быть, у вас в головах действительно засела эта идиотская идея, прости меня, Зейн, чтобы роботы писали книги для людей… но нет, это не подходит Практически все издательства издают робокниги, у всех есть робописатели, и все ищут рынки сбыта.
- Есть робописатели и робописатели, - несколько обиженно заметил Зейн Горт. - Не все из них могут так приспособиться, и не у всех есть достаточные резервы, и не все так сильно симпатизируют нероботам.