В этих сообщениях по кархидскому радио не упоминалось, однако, ни об участии в этом предприятии Эстравена, ни о его смерти. Но об этом и так все знали. Сохранение тайны в Кархиде является в большей мере вопросом такта, сдержанности, согласованного и всеми хорошо понимаемого молчания; отсутствием вопросов, а не отсутствием ответов. В бюллетенях новостей говорилось только о посланце, господине Ае, но все знали, что это Харт рем ир Эстравен выкрал посланца из рук орготов и прошел с ним через Лед в Кархид, чтобы изобличить орготов во лжи, поскольку Содружество сообщило о моей внезапной кончине, случившейся в Мишнори, от лихорадки хорм прошлой осенью… Эстравен довольно точно предсказал эффект, произведенный моим возвращением, единственной неточностью было то, что он недооценил эти результаты. Из-за пришельца из иного мира, который лежал больной в постели, ничего не предпринимал и ни о чем не беспокоился в своей комнате-камере в Сассинот, в течение десяти дней пали два правительства.
В Оргорейне падение правительства, как правило, означает, что одна группа сотрапезников сменила другую на ключевых постах. Одни тени укоротились, другие удлинились, как говорят в Кархиде. Фракция Сарфа, которая отправила меня в Пулефен, несмотря на то, что была поймана на лжи, и не в первый раз, удержалась у власти и на этот раз, но только до тех пор, пока король Аргавен не сообщил публично о скором прибытии звездного корабля. В этот же день все важнейшие посты перешли в руки Оубсли и его фракции Свободной Торговли. Все-таки я им пригодился.
В Кархиде падение правительства обычно означает отставку премьера и перетасовку в кворреме, хотя покушения на монарха, восстания и отречения от престола тоже случаются довольно часто. Тайб не прилагал никаких усилий, чтобы удержаться у власти. Моя цена в игре на международный шифгреттор плюс реабилитация (опосредованная) Эстравена предоставили мне такое подавляющее преимущество над ним, что он отрекся еще раньше, чем власти в Эргенранге узнали, что я вызвал свой корабль. Тайб использовал донос Тессичера, дождался сообщения о смерти Эстравена и подписал отречение. Это было одновременно и его поражением, и местью.
Как только Аргавен получил полностью всю информацию, он прислал мне приглашение, чтобы я как можно скорее прибыл в Эргенранг, а к письму приложил немалую сумму на расходы. Город Сассинот с достойной этого жеста щедростью отправил со мной своего молодого врача, потому что я чувствовал себя еще не очень хорошо. Путешествие это совершили мы на автосанях. Я запомнил только его фрагменты. Было оно неторопливым, без всяких приключений, с долгими остановками в ожидании того, чтобы снежный каток утрамбовал дорогу, с долгими ночлегами на постоялых дворах.
Могло это путешествие занять самое большее два или три дня, но мне оно показалось очень долгим, и я почти ничего не помню из него, до того момента, пока мы не въехали через Северные ворота в глубокие, полные снега и тени улицы Эргенранга. И я почувствовал тогда, что мое сердце как будто немного успокоилось, а рассудок прояснился.
До сих пор я чувствовал себя совершенно разбитым, и сознание мое было как бы раздвоенным, расщепленным. Сейчас же, хотя меня очень утомило даже это легкое и необременительное путешествие, я вдруг ощутил в себе какую-то силу. Была это, скорее всего, сила привычки, потому что наконец-то я оказался в знакомой обстановке, привычном окружении, в городе, в котором я прожил около года, где работал. Мне были знакомы здесь улицы, башни, мрачные дворцовые дворы-фасады и подъезды Дворца. Я теперь знал, что мне предстоит здесь сделать.
И поэтому впервые после гибели моего друга я совершенно четко осознал, что после его смерти я Должен довершить то дело, за которое он отдал жизнь. Я должен за него заложить замковый камень в арку.
В воротах Дворца меня ожидало распоряжение о предоставлении мне места в одном из домов для гостей, находящихся в пределах стен Дворца.
Домом этим была та самая круглая Башня, что в дворцовых понятиях означало очень высокий шифгреттор, не столько королевскую благосклонность и расположение, сколько признание уже существующего статуса. Здесь обычно размещали послов дружественных государств. Но по дороге нам пришлось пройти мимо Красного Углового Дома, и я увидел через узкие сводчатые ворота дерево серем с опавшими листьями над серым льдом пруда и дом, по-прежнему пустой.
В дверях Круглой башни меня приветствовал некто в белом хиебе и пурпурной рубашке, с серебряной цепью на шее. Это был Фейкс, хорошо мне знакомый прорицатель из крепости Отерхорд. Когда я увидел его доброе и прекрасное лицо, первое знакомое лицо, увиденное мною за много дней, чувство облегчения несколько смягчило мое настроение вынужденной покорности. Когда Фейкс сжал мои руки в своих ладонях редко встречающимся у кархидцев приветственным жестом, принятым только у очень близких друзей, я уже был в состоянии так же искренне ответить на его сердечность.
Ранней осенью он был избран членом кворремы от своего округа, Южного Рера. Избрание в члены совета кого-нибудь из ханддарской крепости не является чем-то исключительным, зато совершенно невероятным является то, что Ткач согласился принять этот пост, и я совершенно уверен, что Фейкс тоже отказался бы, если бы не его глубокая озабоченность и обеспокоенность, которые вызывало у него правления Тайба и тот путь, на который он толкал государство. Только поэтому он снял золотую цепь Ткача и надел серебряную цепь члена совета, и не понадобилось так уж много времени, чтобы стали заметны результаты его благотворного влияния, потому что с месяца терн он стал членом рекворремы, или Узкого Круга, являющегося противовесом для правительства премьер-министра, назначаемого самим королем. Вполне возможно, что его ожидало назначение на пост, который меньше года тому назад оставил Эстравен. Политические карьеры в Кархиде неожиданны и рискованны.
В Круглой Башне, маленьком, холодном и весьма претенциозном здании, мне предоставилась возможность поговорить с Фейксом прежде, чем я встретился с кем-либо другим, раньше, чем мне пришлось давать какие-нибудь показания или выступать с какими-то соображениями перед общественностью. Не отводя от меня своего ясного взгляда, он спросил:
- Значит, к нам прибывает корабль, больший, чем тот, в котором ты упал на остров Хорден три года тому назад. Это правда?
- Да. То есть я отправил сообщение, сигнал, который должен подготовить корабль к спуску на планету.
- Когда это должно произойти?
До меня только сейчас дошло, что я не знаю даже, какой сегодня день месяца, и только теперь я понял, в каком тяжелом состоянии я находился последнее время.
Я отсчитал необходимое количество дней от дня, предшествовавшего дню смерти Эстравена. Когда же выяснилось, что в случае минимального удаления корабля он уже должен находиться на околопланетарной орбите и ожидать моего следующего сигнала, я пережил очередное потрясение.
- Мне нужно связаться с кораблем. Они там ждут моих инструкций. Где, сообразно желанию короля, ему следует сесть? Это должна быть незаселенная территория, достаточно большая. Мне обязательно нужно получить возможность воспользоваться передатчиком…
Все было организовано четко, без всяких помех и сложностей. Бесконечные извивы и разочарования моих прежних контактов с правительством в Эргенранге растаяли, как битый лед во время весеннего половодья. Колесо совершило полный оборот. Аудиенция короля была назначена на завтра.
Эстравен посвятил шесть месяцев тому, чтобы добиться для меня первой аудиенции, и всю оставшуюся жизнь, чтобы добиться второй.
На этот раз я был слишком измучен, чтобы волноваться, и меня одолевали более важные заботы, чем то, как я буду выглядеть на аудиенции. Я прошел весь этот длинный красный зал, увешанный пыльными знаменами, и остановился перед возвышением с тремя большими каминами, в которых трещал и сыпал искрами огонь. Король, сгорбившись, сидел на резном табурете за столом около среднего камина.
- Садитесь, господин Ай.
Я сел по другую сторону камина и увидел его лицо, освещенное огнем. Он казался старым и больным. Он выглядел, как женщина, которая потеряла ребенка, как мужчина, потерявший сына.
- Ну что ж, господин Ай, ваш корабль скоро приземлится.
- Он сядет в Эсен Фен, согласно пожеланию Вашего Величества. Он должен опуститься на поверхность планеты сегодня вечером, в начале третьего часа.
- Что будет, если они не попадут в назначенное место? Это вызовет сильный пожар?
- Они будут все время идти по радиопеленгу. Все это уже согласовано. Ошибки исключаются.
- И сколько же их там, на корабле? Одиннадцать? Это правда?
- Да. Слишком мало, чтобы их следовало опасаться, Ваше Величество.
Ладони Аргавена дрогнули в незаконченном жесте.
- Я вас уже не боюсь, господин Ай.
- Меня это очень радует, Ваше Величество.
- Вы оказали мне большую услугу.
- Но я не служу Вашему Величеству.
- Знаю, - сказал он равнодушно и стал всматриваться в огонь.
- Мой анзибл, скорее всего, находится в Мишнори, в руках Сарфа, но на корабле есть еще один. С этого времени, если Ваше Величество изъявит согласие, я буду исполнять обязанности полномочного посланника Экумена, наделенного правами обсудить и подписать договор о сотрудничестве с Кархидом. Мои полномочия в любую минуту может подтвердить Хайн и стабиль с помощью анзибла.
- Очень хорошо.
Я замолчал, потому что он не уделял мне всего своего внимания. Он толкнул носком сапога тлеющее в камине полено. Из камина вылетел сноп красноватых искр.
- Зачем, черт побери, он меня обманывал? - спросил он высоким пронзительным голосом и первый раз за все время беседы взглянул мне прямо в глаза.
- Кто, Ваше Величество? - спросил я, не отводя взгляда.