- Вилл, - прошептала Афина, - не нужно было тебе приезжать сюда. Он нас убьет.
Карев даже не мог придумать какую-нибудь утешительную ложь.
- Похоже на то, - мрачно ответил он.
- А я думала, что из всех именно ты будешь… Ты не боишься?
- Скорее, я смертельно испуган.
Он жалел, что хотя бы частично не может объяснить ей свое открытие, что жить в страхе - а так всегда выглядела его жизнь - это почти то же, что умереть, однако скорее всего это прозвучало бы бессмысленно. А Афина, возможно, уже поняла его.
- Афина, - с отчаянием сказал он, - ты разочаровалась во мне?
- Нет, Вилл, нет.
Она закрыла ему рот ладонью, в глазах сверкнули слезы.
- Это уже слишком, - мрачно заявил Баренбойм. - Избавьте меня, пожалуйста, от сцены примирения.
- Очень жаль, Баренбойм, - процедил Карев, - что мне не удалось проткнуть тебя ножом насквозь. Впрочем, в некотором смысле, это не имеет значения. Понимаешь, тебя, собственно, уже нет, поэтому нет необходимости убивать.
Говоря это, он смотрел в глаза Баренбойма, и ему доставило хоть слабое, но удовольствие то, что он впервые установил контакт с хладнокровным мозгом своего противника. Теперь он уже знал, что с самого начала их знакомства Баренбойм использовал его с таким же равнодушием, с каким резал бы на куски экспериментальное животное. Он вдруг почувствовал себя старым, как будто прожил столько лет, сколько и Баренбойм.
Женские губы Баренбойма дрогнули, потом разошлись в улыбке.
- Ты очень верно заметил, Вилли, - сказал он. - Очень проницательно.
Держа фонарь направленным на Карева, он подошел к пульту управления в стене и включил несколько рубильников. Восемь электронных пушек вокруг печи засветились светло-красным светом, который слегка потускнел, когда проекторы теплопоглотителей образовали перегородки от потолка до пола. Созданные ими магнитные поля были колоссально усиленными версиями тонких экранов, служащих для управления погодой, а их задача заключалась в том, чтобы удерживать дьявольский солнечный жар, создаваемый в центре электронной печи. Зарешеченные вытяжки в потолке над печью отводили избыток тепла в систему отопления всего здания.
- Ты опоздал, - сказал Карев, чувствуя, как Афина прижимает лицо к его плечу. - Я уже был в полиции и рассказал им все, что знаю о тебе.
- Значит немногое, - заметил Баренбойм, вращая микрометрические линзы.
- Они знают, что ты подослал ко мне убийц в Африке и в Айдахо-Фоллс.
- Вношу поправку, Вилли. Они знают только, что кто-то хотел убить тебя. Поскольку Гвинни вышел из игры, никакой связи со мной доказать не удастся. Да и зачем бы мне тебя убивать?
- Из-за денег, - ответил Карев. - Они знают, что корпорация "Фарма" идет прямо к банкротству.
На мгновение Баренбойм нахмурился.
- Знаешь, Вилли, пожалуй, я ошибся, выбирая тебя. Не знаю, как тебе удалось справиться с Гвинни, кроме того, ты все время проявлял неожиданную неуступчивость, но как ты объяснишь, каким образом, убив тебя, я могу избавиться от финансовых затруднений, если бы вообще их имел.
- Я считал, что это ты объяснишь мне.
- Считал, да просчитался! - сделав последнюю поправку на пульте и отойдя от него, Баренбойм вновь обрел прежнюю жизнерадостность. - Насколько я знаю, обычно в этом месте тривизийных детективов мерзавец дает детальные объяснения, но я, чтобы показать, насколько бесчеловечен, нарушу правила игры. Как тебе нравится этот мстительный жест?
- Совсем неплохо, - признал Карев, незаметно перенося тяжесть тела на другую ногу. Когда они впервые встретились перед зданием, реакция Баренбойма показалась ему слегка замедленной, поэтому единственный шанс на спасение он видел в неожиданном броске на него и захвате фонаря. - Однако мне интересно, что склонило тебя к этому. Ты гордишься отсутствием человеческих чувств, значит, тебя толкнуло на это мое упоминание о твоей бездарности в делах, так?
- Бездарность?! - с искренним гневом воскликнул Баренбойм.
- А как еще это назвать? - Карев слегка отодвинулся от Афины. - Когда человек с двухсотлетним опытом доводит до краха такое предприятие, как "Фарма"…
- "Фарма"! - фыркнул Баренбойм. - "Фарма" это мелочь, Вилли. Через несколько часов я сам заработаю для себя миллиард долларов. И это, по-твоему, бездарность?
- Но ведь… - От напряжения, с которым он поддерживал этот искусственный разговор, у Карева вспотел лоб. Двигаясь, как можно незаметнее, он отодвинулся от Афины на шаг. - Не понимаю…
- Конечно, не понимаешь. Ты не понял даже того, что Е.80, чудесный биостат, который ты ввел себе под кожу, это от начала до конца мистификация. До тебя не дошло, что я вас обманул, Вилли. Тебя и твою жену.
- Обманул? - Карев взглянул на Афину, лицо которой побелело так, что стало почти прозрачным. - Но ведь…
- Я выдумал эту историю с Е.80, Вилли. И не держал ее в тайне, как ты воображал. Чтобы убедить некую евроазиатскую фирму, что это правда, я незаметно подсунул им некоторые данные. Промышленный шпионаж - это острейшее оружие, но обоюдоострое. Информация, которую они считали выкраденной, убедила их гораздо быстрее, чем…
- К дьяволу их, - оборвал его Карев, которого мучили дурные предчувствия. - Что ты сделал со мной и Афиной?
Баренбойм холодно усмехнулся.
- Разумеется, Вилли, я забыл, что твое особое постоянство чувств нарушит твой взгляд на эту операцию.
Карев сделал шаг вперед, не обращая внимания на лазер.
- Что со мной и Афиной? - повторил он.
- Вы были подопытными кроликами. Чтобы доказать действенность Е.80, вы должны были произвести на свет потомство. Твой укол с Е.80 был обыкновенной водой, зато твоя жена получила нечто совершенно другое.
- Что именно?
- Ты не заметил никаких перемен в ее поведении после этого укола?
Карев мысленно вернулся к трем дням, проведенным у озера Оркней, к Афине, сжигаемой необыкновенным желанием, которое никак не могло возникнуть в нормальном организме.
- Вы дали ей…
- Очень дорогое возбуждающее средство. Но это было обязательно, чтобы твоя жена как можно скорее забеременела. - Баренбойм снова усмехнулся. - Да и ты при случае наверняка проявил себя.
Карев повернулся к жене.
- Афина, я хочу тебе… - слова застряли у него в горле.
- Все хорошо, Вилл.
Он шагнул к Баренбойму на негнущихся ногах.
- Убей меня сейчас же, - прошептал он. - Убей, или…
Баренбойм пожал плечами и направил на него фонарь.
Большой палец начал передвигать выключатель вперед.
- Стой! - крикнул с лестницы чей-то голос. - Что ты делаешь, Хирон? Это похоже на…
Через перила перегнулся Плит, глядя на Баренбойма возбужденными глазами.
- На что это похоже?
- На убийство, а на это я никогда не давал согласия.
Плит спустился по лестнице, золотая висюлька в виде сигары, болталась на его груди, и двинулся к ним через лабораторию. Разум Карева, замерший и как бы скованный льдом, уловил странную деталь разыгрывающейся сцены: Афина отступала перед Плитом - человеком, который торговался за ее жизнь.
- Успокойся, Мэнни, - утомленно сказал Баренбойм. - Я считал тебя реалистом.
- Я сказал: без убийств!
- Мэнни, уже через несколько часов мы получим миллиард новых долларов. - Баренбойм по-прежнему целился Кареву в грудь. - В обмен на этот миллиард мы отдадим химическую формулу, не стоящую совершенно ничего. Когда наши клиенты обнаружат правду, они разозлятся. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?
- Я никогда не давал согласия на убийство.
Дальнейшее Баренбойм объяснял с оскорбительной мелочной детальностью.
- Предвидя гнев наших клиентов, а затем и вполне естественную жажду мести, мы с тобой подготовили свое исчезновение. Чтобы это удалось - даже при маскирующей операции, подготовка которой заняла у меня весь прошлый год, - мы должны иметь несколько дней форы. Как далеко, по-твоему, мы сможем уйти в современном мире, если наши знакомые поднимут шум?
- Мы могли бы связать их и накачать наркотиками.
- Верно, но кто-то другой мог бы их развязать и отрезвить. Ты знаешь, что Вилли уже был в полиции?
Плит повернул свое пластиковое гладкое лицо к Кареву.
- Но зачем? - спросил он.
- Поскольку твой сообщник, - объяснил Карев, произнося последнее слово с нажимом, - за последние дни много раз пытался меня убить. Ты ввязался в паршивую историю, Плит.
- Совершенно верно, - оживленно согласился Баренбойм. - Даже Вилли понимает, что слишком поздно испытывать угрызения совести. Итак…
Афина, которая отошла от них к лестнице, спазматически зарыдала, и Баренбойм направил фонарь в ее сторону. Карев прыгнул вперед, но недостаточно быстро - его опередил Плит, ставший между лазером и Афиной.
- Хорошо, - быстро сказал он. - Я согласен, что Карева нужно заставить молчать, но ее нет. Мы заберем… заберем ее с собой.
- Что на тебя нашло, Мэнни?
- Но ведь она беременна! - выкрикнул Плит.
- И что с того? - спросил Баренбойм, слегка хмурясь. - Ты же не отец.
- В том-то и дело… - Горло Плита конвульсивно сжималось, а губы выгнулись вверх в карикатурной улыбке. - В том-то и дело, что я отец. Ты не запретишь мне иметь ребенка.
- Ты что, спятил?