- И я догадываюсь кого. Но не соглашусь с вами. Неразумно волновать капитана в полете.
- Тем более, когда предстоит финиш, - сказал администратор и вздохнул. - Да, Земля… А вы надолго в метрополию? Вы хозяйственник?
- Питаю надежду, что вы не думаете этого, - сказал Нарев, чуть изогнув губы в улыбке. - Будь я хозяйственником, я ни в коем случае не стал бы завязывать знакомство с вами, это могли бы расценить как попытку устроить дела своей планеты или округа.
- Вряд ли: вы не анторианин, а я буду заниматься делами именно этой планеты. Вы же, если не ошибаюсь, с Ливии?
- Голос выдает? Противный голос, правда? Рискну употребить такое определение. Но это только при земной плотности атмосферы, как тут. На Ливии наши голоса звучат прекрасно. Кстати, могу ответить тем же: такие смуглые лица, как ваше, можно увидеть лишь на Анторе… А что касается моих занятий, то я путешественник. Самая независимая профессия. Несколько романтизируя, я сказал бы: прихожу без восторга и покидаю без сожаления. И на моей Ливии не был уже много лет.
- Жаль. Я как раз собирался спросить: на этой планете недавно были какие-то осложнения, но я не успел получить информацию и не знаю деталей. Кто-то пытался встать во главе…
- Вы заставляете меня пожалеть о том, что я совершенно не в курсе дела. Живу в пути и счастлив, и не желаю иного. Хотя нет, - порой мне хочется быть капитаном такого вот А-лайнера. Вот где подлинная независимость, и судьба окружающих зависит только от вас.
- А знаете, если верить курсу психологии, который я прошел, это ваше желание означает, что вы ощущаете в себе запас энергии и где-то обижены тем, что люди не используют ее по назначению с максимальным эффектом. Я прав?
- Значит, вы разбираетесь во мне лучше, чем я сам.
- Нет, я не замечал за собой такого.
- Простите, если я смутил вас.
- О, пожалуйста, я не в обиде.
В центре круглого экрана капелькой янтаря сияло Солнце.
- Вот он, - удовлетворенно сказал штурман Луговой. - Детка Йовис. Прошу отметить в журнале, капитан: рекорд. Еще никто не выходил на видеосвязь с системой Юпитера на таком расстоянии. Молодец я?
- Это я выясню в Управлении кадров, - пообещал капитан Устюг.
- А вообще, - продолжал штурман, - Солнечная загружена бездарно, нарушена центровка: все планеты на одном борту.
- По прибытии подай рапорт в отдел перевозок, - посоветовал капитан.
Штурман посмотрел на него со всей проницательностью, свойственной (как они сами полагают) людям, чей возраст перевалил уже далеко за двадцать.
- Вы волнуетесь, мастер!
Сколько-то мгновений они смотрели друг на друга молча. Капитан был вдвое старше и на целую голову ниже ростом, и все же чем-то они напоминали друг друга; может быть, ровным, характерного оттенка загаром, что приобретается под корабельным кварцем, или пристальностью взглядов, или неторопливой точностью движений, какой требуют корабли.
- Следить за состоянием экипажа - это моя обязанность, - ответил, наконец, Устюг. - А на моем корабле принято выполнять свои обязанности и не заниматься чужими. При входе в систему обязанность штурмана - следить за курсом и своевременно брать пеленг.
Луговой улыбнулся.
- Не беспокойтесь, мастер. Пока Солнце впереди и Ригаль справа, нам бояться нечего. А скажите, так глубоко интересоваться состоянием пассажиров тоже входит в обязанности капитана?
- Да, - сухо сказал Устюг. - Входит.
- Но раньше в рейсах капитан доверял это Вере. Кто же беспокоит вас на борту "Кита"? Администратор Карский? Путешественник Нарев? Физик? Или Истомин - вы решили, что он напишет о вас книгу? Не старичок же Петров привлек ваше внимание и не футболист Еремеев, хотя он и чемпион Федерации…
Капитан Устюг молча смотрел на штурмана, пытаясь понять, является ли причиной необычной болтливости предфинишная лихорадка, что треплет порой молодых судоводителей, или просто нахальство.
- Мила едет с мужем, - продолжал перечислять Луговой. - Актриса влюблена не в вас. И если только мы не везем зайцев, то это может быть лишь Зоя Серова. А она…
Нет, решил капитан, никакая не лихорадка. Простое мальчишеское нахальство пополам с любопытством.
- Пост-Юпитер уже пять секунд ждет ответа, - сухо сказал он.
- Виноват, мастер, - спохватился штурман. - Прости.
- Ох, и молод ты, Саша, - Устюг вздохнул то ли с сожалением, то ли с завистью. - Вызовешь меня, как только будет связь с Землей.
- Решаюсь привлечь ваше внимание, дорогой администратор: вот человек, который не боится испортить капитану настроение. Ученые вообще немного самонадеянны, вы, конечно, уже не раз замечали это. Некоторая самоуверенность свойственна всем, кто имеет дело с фактами, неизвестными другим. Разумеется, это не относится к присутствующим… - добавил Нарев, увидев, что Карский поморщился.
Физик Карачаров подтащил кресло поближе к Зое и с размаху плюхнулся в него.
- Ути малые, - сказал он. - Крохотные девочки не должны скучать. Сейчас мы улыбнемся. Ну - раз, два! Что же вы?
Господи, и этот не прошел мимо. А ведь целый месяц казался человеком не от мира сего, жил в каких-то иных измерениях и разве что не подносил за обедом ложку к уху. Что делать? Обрить голову? Прилепить нос до пояса? И прилепила бы, не пожалела себя. Но ведь не всякое внимание надоедает, и кто-то один должен смотреть, смотреть до рези в глазах. Ради одного приходится терпеть остальных. Не сидеть же безвылазно в каюте?
Зоя вздохнула.
- Вы сегодня неузнаваемы, - любезно сказала она. - Закончили, наверное, вашу работу?
- Работу? - Физик, казалось, на миг растерялся. - Нет, к сожалению. Всегда не хватает какой-то недели… слишком быстро стали летать корабли, что ли? - Он моргнул, развел руками. - Или я живу медленно?
Вот об этом пусть и говорит.
- Почему же вы поторопились лететь?
- Вызывали соратники по школе. Научной, конечно. Там завариваются дела…
- Интересно. Расскажите.
Но он не поддался на уловку.
- С удовольствием - когда останемся вдвоем.
Это вышло хорошо, почувствовал Карачаров. Он был сегодня ловеласом, донжуаном, покорителем сердец, и обожательницы валялись у его ног. Так он воспринимал этим вечером себя и весь окружающий мир. Мир этот был условен, и его позволялось вообразить каким угодно: настоящей оставалась лишь математика и то, что можно было выразить с ее помощью. Модели своего личного мира Карачаров строил в зависимости от настроения.
- Боюсь, вы поздно спохватились, - сказала Зоя равнодушно. - Рейс кончается.
- Что такое эти полтора месяца по сравнению со временем, которое у нас впереди!
- Впереди у нас - разные времена. Я недолго буду на Земле. Сдам материалы, истории болезни со Стрелы-второй, проведу контрольный эксперимент…
- На Стреле-второй все женщины так прекрасны? Хотя, конечно, нет, вы везде будете исключением. А что с вами стряслось?
- Со мной? Ничего.
- А болезнь?
Она улыбнулась.
- Болела не я. Хотя, возможно, в науке и останется "болезнь Серовой".
Зоя постаралась, чтобы это прозвучало не слишком самоуверенно.
Физик снова стал на миг серьезным.
- Вы, значит, что-то закончили. Завидую.
- Ну, не совсем еще. Просто оттуда нет регулярного сообщения с Землей, да и с Анторой - редкое. Вот я и воспользовалась возможностью. - Она помолчала. - И потом… просто не хотелось там оставаться.
- А что же дальше?
- Умчусь куда-нибудь, где поглуше, - искать новое заболевание.
- Зачем же так далеко? Вот я: затронуто сердце…
- Фу, - сказала она, - какая пошлость.
- Могу иначе: хочу, чтобы вы были со мной.
- Вы привыкли четко выражать мысли.
- Не понимаю, почему мне прямо не сказать того, что я думаю. В науке не принята фигура умолчания. У каждого явления есть свое имя, и, отказавшись от него, вы ничего не сумеете доказать.
- Вам не кажется, что вы рискуете?
- Мне нечего бояться: женщина обижается, только если ей не воздают должного. В конце концов поведение каждого человека - и ваше в том числе - сводится к уравнениям. А решать уравнения я привык.
- И что же из них следует? Мне, непосвященной, наверное, не разобраться?
- Кое-что могу пояснить популярно: я - гений. Понимаете? Тощий тип, сидящий рядом с вами и созерцающий ваши колени, - гений. Ну, признайтесь, часто ли гении пытались добиться вашей взаимности? Но я добьюсь ее.
- Ну, спасибо, - сказала Зоя. - Вы меня развлекли.
Она встала и медленно пошла по салону. Упершись ладонями в острые колени, Карачаров глядел ей вслед. В дверях стоял капитан. Зоя положила руки ему на плечи; Устюг помедлил, ловя такт. Потом они двинулись.
Физик поднялся и, широко шагая, вышел. Он миновал коридор и поднялся в сад.
Здесь пахло тропинками, широкие листья нависали над головой. Тихо журчала вода. Кто-то стоял возле пальмы, у которой один из листьев надломился, не выдержав последней перегрузки. Это была Вера, четвертый член экипажа. Карачаров приободрился.
- Скажите, красавица, ухаживать за членами экипажа разрешается?
- За кем именно - за капитаном, штурманом? Если за инженером Рудиком, то он отделяется от корабля только при полной разборке машин.
Что такое сегодня с женщинами? Все прямо-таки готовы кусаться. Земля - понял физик в следующий миг. Близость планеты, конец рейса. Кончается размеренная корабельная жизнь, и женщины раньше нас перестраиваются на другую частоту. Но еще целый вечер впереди.
- Значит, остаетесь вы.
Вера пренебрежительно повела плечом.