- Им захотелось узнать и другие подробности ее визита, как то: было ли это ее единственной проблемой, как она вела себя при этом. Я им ничего не сказал. Я сказал, что врачебная тайна, касающаяся только врача и пациента. Тогда они переменили тактику: меня стали распрашивать, где я был вчера вечером. Я сказал, что сначала я сделал вечерний обход в "Линкольне", а после него гулял в парке. Они еще спрашивали, возвращался ли я после этого к себе в кабинет. Я сказал, что нет. Они допытывались, видел ли меня в парке еще кто-нибудь. Я сказал, что не помню, во всяком случае из моих знакомых мне не попалось навстречу никого, это точно.
Арт глубоко затянулся сигаретой. Руки у него дрожали.
- Тогда на меня стали давить. Уверен ли я, что не заходил вчера вечером в свой кабинет? Что конкретно я делал после обхода? Уверен ли я в том, что последний раз я видел Карен на прошлой неделе и с тех пор с ней больше не встречался ни при каких обстоятельствах? Я же никак не мог взять в толк, зачем меня об этом расспрашивают.
- И зачем?
- А за тем, что в четыре часа утра Карен Рэндалл была доставлена матерью в отделение экстренной помощи при "Мем" с сильным кровотечением - считай, заживо обескровленной - в состоянии шока. Я не знаю, какую помощь ей там успели оказать, но так или иначе, она умерла. В полиции уверены, что это из-за того, что вчера вечером я якобы сделал ей аборт.
Я нахмурился. Просто чушь какая-то.
- А почему они так уверены в этом?
- Мне этого не сказали. Не думай, что я не спрашивал. Может быть девчонка бредила и в бреду назвала мое имя, когда ее привезли в "Мем". Не знаю.
Я покачал головой.
- Арт, полицейские как чумы боятся незаконных арестов. Если они, арестовав тебя, не сумеют доказать твою вину, то очень многие из них вылетят с работы. Подумай только, ведь ты уважаемый член нашего профессионального содружества, а не какой-то там подзаборный пьяница без роду и племени и без гроша в кармане. Ты можешь позволить себе обратиться за помощью к по-настоящему хорошему правозащитнику, и им известно и об этом тоже. Они не посмели бы предъявить обвинение, если бы у них не было каких-то очень веских улик против тебя.
Арт раздраженно махнул рукой.
- Может быть у них здесь одни бестолочи работают.
- Это несомненно, но все-таки не до такой же степени.
- Но я все равно не знаю, - сказал он, - не знаю, что у них может быть против меня.
- Ты должен знать.
- А я не знаю, - сказал Арт, опять начиная расхаживать по камере из угла в угол. - И даже не догадываюсь.
Еще какое-то время я смотрел на него, раздумывая над тем, когда будет лучше спросить его о том, не спросить о чем я просто не мог. Он поймал на себе мой взгляд.
- Нет, - сказал он.
- Что "нет"?
- Нет, я этого не делал. И перестань так смотреть на меня. - Он снова сел и забарабанил пальцами по койке. - Господи Иисусе, уж лучше бы мне напиться.
- И думать не смей, - сказал я.
- Ради бога,…
- Потому что ты выпиваешь только в компаниях, - сказал я. - И пьешь очень умеренно.
- Здесь что, вершится суд над моим характером и привычками, или…
- Здесь не вершится никакого суда, - сказал я, - он тебе не нужен.
Он фыркнул в ответ.
- Лучше расскажи мне о том визите Карен, - предложил я.
- Да тут и рассказывать особенно нечего. Она пришла и попросила сделать ей аборт, но я не стал этого делать, потому что она была уже на четвертом месяце беременности. Я объяснил ей, почему не могу этого сделать, что у нее слишком большой срок, и что без лапаротомии это сделать уже не возможно.
- И она согласилась с этим?
- Мне показалось, что да.
- А что ты записал ей в карту?
- Ничего. Я ничего не заводил не нее.
Я тяжело вздохнул.
- А вот это плохо. Что ж ты так?
- А потому что она не собиралась лечиться у меня, она не была моей пациенткой. Я знал, что больше я ее никогда не увижу, и поэтому не стал заводить никаких карт.
- А полиции ты это теперь как собираешься объяснять?
- Послушай, - возразил он мне, - если бы я еще тогда знал, что она собирается упрятать меня за решетку, я возможно очень-очень многое сделал бы по-другому.
Я закурил сигарету и облокотился о стену, ощущая затылком холод ее камней. Вырисовывалась довольно неприглядная ситуация. Все эти мелкие подробности, в ином контексте показавшиеся бы вполне безобидными, теперь могли приобрести огромный вес и значение.
- Кто направил ее к тебе?
- Карен? Думаю, что Питер.
- Питер Рэндалл?
- Да. Он был ее личным врачом.
- А ты что, не спросил об этом у нее?
Обычно Арт был очень осторожен в подобных вещах.
- Нет. Она пришла под конец дня, и к тому времени я уже очень устал. Кроме того, она сразу же перешла к делу; это была очень прямолинейная молодая леди, и по всему было сразу видно, что она не способна на безрассудство. Когда я выслушал ее рассказ, я решил для себя, что Питер, должно быть, направил ее ко мне, чтобы она сама объяснила свою ситуацию, потому что, очевидно, сделать аборт было еще не так поздно.
- А почему ты так решил?
Он пожал плечами.
- Просто решил.
Этот довод показался мне неубедительным. Я был уверен, что он рассказывает мне далеко не все.
- А что, другие члены семьи Рэндаллов когда-либо обращались к тебе?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что уже сказал.
- Не думаю, что данный вопрос здесь уместен, - сказал он.
- А вдруг.
- Уверяю тебя, что нет.
Я вздохнул и продолжал курить. Я знал, что если Арт заупрямится, то переубедить его будет трудно.
- Ну ладно, - наконец сказал я. - Тогда расскажи мне еще об этой девушке.
- А что тебя интересует?
- Ты видел ее прежде?
- Нет.
- Может быть где-нибудь в компании?
- Нет.
- Ты оказывал помощь кому-нибудь из ее друзей?
- Нет.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- Черт побери, - воскликнул он. - Я не могу этого знать, но тем не менее я очень сомневаюсь в том, чтобы такое было возможно. Ей было только восемнадцать.
- Ладно, - сказал я. Возможно здесь Арт прав. Я знал, что обычно он делает аборты только замужним женщинам, тем, кому уже к тридцати или перевалило за тридцать. Он часто говорил о том, что не хочет связываться с малолетками, хотя время от времени он брал и их. Работать с взрослыми, замужними женщинами было намного безопаснее, к тому же они держат язык за зубами и трезво смотрят на жизнь. Но мне было известно и то, что за последнее время у него прибавилось молоденьких пациенток, потому что, как он сам говорил, заниматься только замужними женщинами означало бы дискриминацию и ущемление прав незамужних. Он говорил об этом полушутя-полусерьезно.
- А какой она была, когда пришла к тебе в кабинет? - спросил я. - Как бы ты ее описал?
- Она показалась мне довольно приятной девочкой, - сказал Арт. - Красивая, далеко не глупая, ей удавалось очень хорошо держать себя в руках. Очень прямолинейная, как я уже сказал. Она вошла в мой кабинет, села, сложила руки на коленях и начала говорить. Она использовала и медицинские термины, например, "аменорея". Я думаю, что это следствие того, что она выросла в семье врачей.
- Она нервничала?
- Да, - сказал Арт, - но они все волнуются. От этого и диагноз бывает трудно установить.
Дифференциальная диагностика аменореи, и в частности у молодых девушек, должна рассматривать проявление нервозности как одну из основных причин возникновения болезни. Очень часто задержка в наступлении или полное отсутствие менструаций у женщин происходит по психологическим причинам.
- Но четыре месяца?
- Маловероятно. К тому же она начала прибавлять в весе.
- И много?
- Пятнадцать фунтов.
- Само по себе это еще ничего не означает, - сказал я.
- Не означает, - сказал он, - но предполагает.
- Ты ее смотрел?
- Нет. Я, конечно, предложил, но от осмотра она отказалась. Сказала, что пришла на аборт, и когда я снова сказал, что не сделаю этого, она встала и ушла.
- А она ничего не говорила тебе о своих планах на будущее?
- Говорила, - согласился Арт. - Она пожала плечами и сказала: "Наверное, придется рассказать им все как есть и рожать".
- И поэтому ты подумал, что она не станет пытаться сделать аборт в другом месте?
- Точно так. Она показалась мне очень разумной и понятливой девочкой, во всяком случае, она очень внимательно выслушала все мои доводы. Я именно так и поступаю в подобных случаях - стараюсь объяснить женщине, почему ей нельзя делать аборт, и почему она должна примириться с тем, что у нее родится ребенок.
- Очевидно потом она изменила свое решение.
- Очевидно.
- Хотелось бы знать, почему.
Арт усмехнулся.
- Тебе когда-нибудь приходилось встречать ее родителей?
- Нет, - признался я, и тут же, спохватившись, задал встречный вопрос, - а тебе?
Но Арт быстро нашелся. Он понимающе усмехнулся и торжествующе сказал:
- Нет. Никогда. Но зато я очень наслышан.
- И что же ты слышал?
Тут вернулся сержант и начал с лязганьем отпирать дверь.
- Время истекло, - объявил он.
- Еще пять минут, - сказал я.
- Время истекло.
Арт спросил:
- Ты с говорил с Бетти?
- Да, - ответил я. - У нее все в порядке. Я позвоню ей, когда выйду отсюда и скажу, что у тебя все нормально.
- Она будет переживать, - сказал Арт.
- Джудит побудет с ней. Все будет хорошо.
Арт печально улыбнулся.