Наш почтенный профессор В.*, зоолог, ботаник и антикварий, то и дело подпрыгивал от изумления, определяя научные теории и гипотезы, которые узнавал в рассказах этого удивительного старца… Он говорил о погибших материках, о катаклизмах, изменивших лицо земного шара, породы животных и людские расы - так определенно, с такою уверенностью, как будто сам был очевидцем этих переворотов многих и многих тысячелетий. На расспросы наши: как, откуда он все это знает? Иоганн всегда пожимал плечами и, кротко улыбаясь, отвечал, что и сам не знает!.. "Бог-де поведал!.. Знаю, - видал!".
Раз только он мне одному сказал удивительные слова:
- Вижу я все, что знаю. Вижу - не оком, а духом!.. Есть у меня высочайшая, семиоконная духовная башня… В нее, за облака, под девяносто седьмые небеса возношусь я и оттуда созерцаю премудрость Божью!..
Мало того, что старый Иоганн дивил нас своими рассказами, он еще более нас поразил своими сведениями о недугах человеческих, о тайных силах магнетизма, ясновидения и тому подобных, - сорок лет тому назад почти неведомых науке, - свойствах духа человеческого. Дня за три до его ухода от нас, наш товарищ химик К** сильно заболел удушьем. Он прежде страдал астмой, но припадки несколько лет не возобновлялись и он считал себя излеченным. Но этот приступ был так силен, что я считал его погибшим, когда в комнату неожиданно вошел Иоганн.
Он подошел без зова, как власть имеющий, и к величайшему удивлению нашему начал делать пассы над больным, сосредоточенно устремив взгляд на лицо его.
Он подошел без зова, как власть имеющий, и начал делать пассы над больным.
Мы невольно отошли, наблюдая… Не прошло и нескольких минут, как К** стал свободнее дышать, перестал метаться и скоро окончательно успокоился, глубоко заснув под магнетическими пассами старика!
На другой и на третий день Иоганн его магнетизировал снова и сказал, что он будет здоров…
- Надолго ли это? - спросил тот.
- Думаю, что навсегда… По крайней мере, обещаю, что припадки не возобновятся при моей жизни! - было ответом.
Все мы переглянулись… Профессор химии был человек под сорок всего, а моржелов годился ему в деды. Он будто угадал наши мысли.
- Дня же своего и часа не ведает никто! В нем волен Бог! - сказал он. - Но… я имею право рассчитывать еще на довольно продолжительную жизнь.
- Неужели?! - изумились мы. - Но почему же?
- Мне так сказано… Я еще окончил своего дела.
- Тебе это сказано - там? - начал было необдуманно я, но не успел договорить, как собирался: "в твоей семиоконной духовной башне", - я не успел выдать этих слов его, мне одному доверенных, и сам доныне не знаю, почему?.. Что-то сжало мне горло и язык не повернулся, словно какая-то сила окаменила его…
В ту же секунду старик взглянул на меня укоризненно и вышел.
Я догнал его на пороге нашего жилища, чувствуя, что обязан просить у него прощения. Ночь была дивная!.. В фосфорических переливах небесных сияний льды горели брильянтовыми искрами и сияли самоцветными радугами.
- Ты, дедушка, прости меня, - начал было я, но он перервал меня.
- Бог простит, - говорит. - Не ты, а я виноват, что неосмотрительно разбалтываю то, о чем говорить не приходится. Да ничего! Говори себе, рассказывай о моей башне кому хочешь, - неожиданно прибавил он, словно угадав мое намерение спросить его, - только не теперь! Не при мне, чтобы не узнали люди ваши и все… Тогда ведь покоя не дадут мне!
- Не буду! Не буду! - поспешил я его успокоить. - Только скажи ты мне, любезный друг, кто тебя научил пользоваться той силой, которой ты вылечил нашего товарища?
Иоганн посмотрел на меня долгим, задумчивым взглядом и сначала было отвечал своим всегдашним ответом:
- Бог, де, выучил…
Однако, на усиленные просьбы мои рассказать, как он открыл свои магнетические способности, он объяснил, что никто ему на них не указывал, а признал он их сам в себе исподволь, понемногу.
- Зачем же и хожу я на промыслы со своими? - предложил он мне вопрос. - Неужели, думаешь ты, за наживой?.. Нет, милый человек, - барышей их мне не нужно! Да я и прав на них не имею, не помогая им в их трудных заработках… Опасностей промысла я не боюсь, - опять угадал он мою мысль, - нет! не опасности, а греха! Никогда не обагрял я рук в чьей-либо крови. Никогда не касались уста мои животной пищи. Мне незачем лишать жизни тварей Божьих. Я скорблю и за других-то, что лютая нужда заставляет людей промышлять кровью, - лишать жизни творений Господних… Хожу я на промыслы и буду ходить, пока в силах, для того, чтобы помогать и врачевать. Много раз приходилось мне пользоваться Богом данными мне способностями: облегчать недуги товарищей, выводить их из опасности… Вот, как теперь, вывел я из под метелицы и довел до вашего жилья всю партию. А то ведь уж у нас нечем было огоньку развести, да и перекусить им, беднягам, почти что ничего не оставалось… Вас мы не объели: еще наши же люди вам промыслили запасов, а сами все же от вихрей да стужи укрылись.
А моржеловы, точно, за эти дни набили нам и моржей, и медведей, и рыбы наловили большой запас.
- Вот через три дня уйдем к Серому Мысу, - закончил старик свою речь. - Надо попытаться доставить мою партию по домам… тех, кому суждено уцелеть!..
- А не всем суждено это? - спросил я.
- Не всем! - покачал головой Иоганн. - Я боюсь, что вернется наша ватага без головы…
- Как?.. Матилас? - спросил я, изумившись. - И это ты знаешь, старина?.
- Эх, - говорит, - барин! Мало, что я знаю! Больше на горе свое, чем на радость… Редко, - говорит, - кому мне приходилось говорить о знаниях своих, как тебе. А тебе и таким, как ты - говорить мне приказано… Такие, как я, больше должны молчать; но иногда тем, кто уши и глаза не закрывают от премудрости Создателя всех сил, мы должны открываться… Пусть истина пробивается в мир хоть редкими, окольными путями, пока не наступит ей время прорваться с большей, неодолимой силой и ярче озарить свет, чем наши полярные ночи освещают эти Божьи, чудные огни! - указал он на северное сияние.
А я признаюсь, смотрел на него в изумлении и не совсем доверяя. Я нарочно переспросил: "такие-де, как ты"!..
- Но разве ж ты, старина, точно какой-нибудь особенный человек?..
- Да, - говорит. - По нонешним временам я - особенный! Таких, как мы, теперь мало… В будущем земном круге нас опять станет больше, а ныне осталось очень мало…
- Но кто же ты такой? - не выдержал я. - Колдун, что ли?.
Старик усмехнулся.
- Колдун, бессмысленное слово! - сказал он. - По крайней мере то, что люди понимают под этим названием, ничего не объясняет, а напротив, затемняет людские понятия… Я один из не утративших третьего ока!.. Ока духовного, которым щедрее были одарены пра-праотцы наши; которое с течением веков разовьется снова в далеких праправнуках наших, когда люди перестанут бороться с истиной, с Силой сил! И чем скорее сдадутся люди плоти, люди греха, на убеждения всесильной истины; чем скорее восторжествует воля немногих людей духа над упорством людей плоти, - тем скорее человечество поймет свои ошибки! Тем полнее восторжествует свет истины над одолевшими его ныне грубыми силами праха и тлена!.
- Вот смысл удивительных речей старика норвежца, сказанных им мне в ту величавую ночь на ледяных берегах Шпицбергена, которую я никогда не забуду! - заключил доктор Эрклер свой рассказ. - Да если б и хотел я забыть старца Иоганна, он бы мне этого не позволил!
Мы, его внимательные, хотя несколько скептические слушатели, изумились и снова насторожили внимание.
- Как же так, не позволил?.. Чем?.. Какою силой?
Некоторые из нас уже составили было отдельные кружки, рассуждая о странном рассказе доктора; большинство, разумеется, отнеслось к нему скептически. В особенности критически к нему отнеслись двое молодых людей, студент из Дерпта с довольно окладистой бородой и совсем безбородый врач, только что сорвавшийся со скамейки. Теперь, услышав это последнее заявление своего ученого собрата, юный доктор умолк, покосившись на него поверх очков; за ним его собеседник и почти все уставились на Эрклера.
- Как и чем Иоганн не позволил вам о себе забывать?
Почтенный доктор помолчал; потом окинул всех таким взглядом, будто мысленно вопрошал нас: "Да полно! говорить ли уж вам?.." Наконец, как бы решившись, скороговоркой отрезал:
- Да тем, что каждый раз, как мне случалось о нем рассказывать, - поминать его удивительные знания, его загадочные силы, - непременно случалось что-либо… странное! - совершенно неожиданное и… необъяснимое!
Эти слова породили неловкое молчание…
Наконец, одна старушка, тетка хозяина дома, спросила:
- Что же именно?.. Что-либо дурное?.. Неприятное?
- Да, да!.. И с кем?.. С вами, доктор? - вопросил высокий, весело глядевший на всех господин, - местный мировой судья. - Или не вы один страдаете от дружеских напоминаний вашего колдуна из-под северного полюса, а и мы все не вне опасности?
- Не беспокойтесь! - отвечал профессор, улыбаясь на всех его окружавших. - Опасного нет ничего в визитных карточках Иоганна… Чаще бывает смешное…
- Неужели совместно с достоинством такого мага злоупотреблять своей силой? Подшучивать ею над безобидными смертными, как какому-нибудь проказнику из царства гномов? - иронически вопросил студент.