Лопес тряхнул опущенной рукой, чтобы отогнать малых демонов страха. Начинается. Загадка в загадке в загадке. Но это тоже было наркотиком, вредной привычкой.
Он поступил в соответствии с рекомендациями учебников, но и в соответствии с собственным опытом: с самого начала он предстал своего рода чудаком, чужестранцем - не отвечая на приветственный, по сути своей, как ему казалось, риторический вопрос юноши, но приветствуя его очень серьезно. Было лучше с самого начала задекларировать себя в качестве иностранца, а не выдавать себя за своего, чтобы впоследствии не нарваться на различного рода подозрения. Было хорошо и дурака свалять - сумасшедшему все можно.
Прадуига не был Разведчиком, и поход в чужой мир на столь раннем этапе его завоевания и для него самого был новинкой, обычно он проводил свои эксперименты - по той или иной проблеме - когда данная Земля уже находилась под скрытым или явным господством его работодателя, поэтому сейчас он чувствовал себя не в своей тарелке.
- Видишь ли… я путешественник. И я не очень знаю, где очутился. То есть… что это за место.
Лицо парнишки искривилось в смертельном изумлении. Лопес и сам занервничал. Он никак не мог оценить собственное поведение таким уж странным.
- Ты чужой, - заявил юноша на странном немецком.
- Блин, какой-то доморощенный полиглот, - саркастично заметил Целинский.
Немецкий. Что здесь происходит? У Прадуиги мелькнула мысль, а может это его костюм, случаем, свойственен для здешних немцев. Или это какая-то экскурсия из Германии шастает по здешней округе, поэтому парень принял за ее заблудившегося участника.
На всякий случай он ответил тоже по-немецки:
- Да, я чужой.
Парень молчал, не шевелясь, он пялился на Лопеса.
- Ты не мог бы мне сообщить, где я нахожусь? - спросил Прадуига, продолжая пользоваться немецким языком.
Теперь лицо парня было искривлено испугом.
- Ты не… - сказал он на наречии индейцев навахо; третьего слова Лопес толком и не понял. Это было одно из тех странных, многозначных слов, которыми обилуют древние языки обществ, пропитанных магией и мистицизмом и живущих в чистой, естественной дружбе и ненависти к собственным богам. Никто, кто не родился навахо, никогда полностью не поймет этого наречия. Так что же означало слово, произнесенное парнем? Некий вид законченности, целостности; в нем еще были святость и предназначение; еще - превосходство, божественность, но и добро.
И едва лишь закрыв рот - парень исчез.
Майор с солдатами, а за ними и Целинский выскочили из-за холма - они наблюдали за происходящим глазами Лопеса, слушали посредством его ушей, и их точно так же шокировало исчезновение туземца.
- Что это было? - захлебывался Целинский, разглядываясь по сторонам, словно уверенный, будто бы юноша вовсе не растворился в воздухе, но прячется где-то рядом - но вот где?
- Я правильно понял? - спрашивал майор. - Он обвинял тебя в том, что ты не святой?
Хо с Калвером, переключившись на замкнутую линию, обсуждали технику дематериализации пацана, - одновременно прослеживая за округой своими нечеловеческими глазищами.
- Может, это с самого начала была голограмма?
- Ты же видел на Индексе: он был на всех системах майора.
- Или это какое-то новое поколение голограмм… - без особой уверенности бросил Калвер.
- Скорее уж, телепортация.
- Тоже, придумал. Движения воздуха не было. Скорее, это похоже на выстрел Катапульты с переменным по форме полем переброски.
Лопес сидел на камне и не отзывался.
Целинский недоверчиво покачивал головой.
- Мне тут в голову пришла такая мысль, - буркнул он через пару минут. - А вдруг они применяют данный язык как мы акцент или голосовую интонацию? Это означает… каждый язык обладает своей характеристикой: один твердый, другой более тонкий… Может, они знают - и не обязательно, что посредством гипноза - все языки и применяют их любые комбинации, в зависимости от того, что и как они желают сообщить.
- Ага, понял, - кивнул Круэт. - Хотя, в случае применения такой интерлингвистической технологии в общепланетном масштабе более вероятным, мне кажется, формирование некоего амальгамного, общего метаязыка. Но я в этом не специалист. Не важно, это вопрос побочный. Меня беспокоит его исчезновение. И думаю, не следовало бы в подобных обстоятельствах…
Целинский вопросительно глянул на Прадуигу, тот лишь пожал плечами.
Майор махнул рукой, заблокировал говорилку и начал начитывать рапорт, который будет записан в одном из двух попеременно появлявшихся в данном мире регистраторов. Закончив, он пролаял: "Аминь", и миллисекундный, напитанный информацией импульс помчался к отдаленному за пару десятков километров леску и спрятанному в нем полю переброски.
- Ничего, - доложил Калвер. - Здесь никого нет.
Круэт ожидал.
- Пошли, - решился наконец Лопес.
Через полчаса они вышли на плоскую, поросшую высокой травой равнину с разбросанными то тут, то там скоплениями низких деревьев. Вдалеке маячила тонкая, темная полоска, которая могла быть дорогой.
- Дорога, - подтвердил майор. - Но я не могу идентифицировать типа покрытия.
- Там кто-то есть, - прибавил сержант Хо. - Стоит там. Его заслоняют кусты, я вижу его в инфракрасных лучах. Мужчина, среднего роста. Не шевелится. Что он там делает?
- Отливает в те кустики, - буркнул Целинский, глядя в небо - кристально голубое синевой пламенного льда.
Они пошли быстрее; сержанты выдвинулись чуть вперед. Хо с Калвером были урожденными сталинцами: хотя надежность картерцев вошла в поговорку, на столь раннем этапе вторжения наемников не использовали, равно как и иностранных экспертов. Хо с Карлвером, по причине частой работы на чужих Землях на начальной стадии их завоевания, должны были пройти полную подготовку, предусмотренную для Разведчиков - по сути своей, они и были Разведчиками; на Земле Земель разведкой занимался исключительно Корпус.
Второй встреченный ими туземец оказался мужчиной тридцати с лишним лет с огненно рыжими волосами, одетым в широкие штаны и странную рубаху с рукавами-буф; по его костюму, равно как и по одежде мальчика, нельзя было сделать вывод о их происхождении и примененной для производства технологии, если вообще какая-либо технология применялась.
Мужчина ожидал их.
- Приветствую вас, - произнес он, слегка кланяясь Лопесу, хотя товарищи сталинца были для него невидимыми, и он вообще не имел права их заметить.
Прадуига неспешно вступил на шоссе. Так он подумал о дороге в первый же момент: шоссе. Вот только это шоссе прогнулось под ним, он провалился в него по самые щиколотки - поэтому он тут же пересмотрел свою обувь: босоножки.
- Выходите, - приказал он с помощью говорилки.
- Не очень-то хорошая идея, - начал спорить майор.
- Вы не можете больше скрываться. Выходите.
Они вышли. Рыжеволосый не проявил какого-либо удивления.
- Откуда ты знал, что мы придем? - спросил Лопес все еще по-арамейски, со свободой, дающей понять, будто он знаком с рыжим кучу лет - поскольку рыжий вел себя точно так же. В глазах Прадуиги это выглядело весьма неестественно.
- Так должно было случиться, - ответил туземец на здешней латыни.
- Тебе кто-то сказал?
- Нет.
- Получил от кого-то известие?
- Так было предназначено. - Латынь. - Этот свет. - Древнеегипетский. В нем слово "свет" означало и нечто божественное.
- Что-то я тебя не понимаю, парень, - бросил Лопес по-английски.
- Мне очень жаль. - Древнегреческий. Рыжего прямо скрутило от неудобства.
- Как тебя зовут? - спросил Целинский, тоже по-английски.
- По разному.
- Ну, например. Как мы тебя должны называть?
- Охлен, - поколебавшись, ответил мужчина.
- Почему ты используешь столько языков? - спросил Лопес, приняв идею Целинского ограничиться исключительно английским, раз для Охлена это никакого значения не имеет, зато сами они в английском чувствуют себя уверенней.
- Вы тоже.
- Откуда ты их все знаешь? - не уступал Прадуига.
- Знаю.
- И кто тебя им научил?
- Никто. Я их имею, - ответил рыжий, на этот раз на каком-то из африканских наречий, а Лопесу уже и не хотелось выяснять, что означает заявление, что он эти языки имеет. Этого Охлена они допрашивали будто подозреваемого в убийстве; и что самое странное, сам Охлен, казалось, ничего против этого и не имеет. Реальность всей ситуации делалась совершенно неестественной. А может, нам даже придется его убить, мелькнула у Лопеса мысль.
- Где мы, собственно, находимся? В каком государстве?
- Государстве?
- У вас нет деления на государства? - спросил Прадуига, уже полностью отказавшись от идеи выставлять себя чужеземцем.
- Уже более двух тысяч лет, - нисколько не удивившись, ответил на это Охлен.
- Но ведь какое-то правительство имеете.
- Нет, у нас нет никакого правительства.
- Блин! - буркнул через говорилку слегка дезориентированный Лопес.
Основное, что должны были узнать достойного этого имени Разведчика, это проблемы политического деления данной Земли и видов правления. Для Разведчика эти вопросы должны были являться первоплановыми; Разведчик непрерывно был обязан размышлять - и действовать - имея в виду скорейшее вторжение.