Мы не стали созывать собрание, как они. Наше произошло само собой в тот жаркий день, когда мы сидели в игрушечном домике Трины Нидлз и обмахивались руками, жалуясь на погоду, как взрослые. Речь зашла о домашнем аресте, по нам показалось, что такое невозможно исполнить. Обсудили разные шалости, как, например, забрасывание шариками с водой и всякое другое. Кто-то вспомнил, как поджигали бумажные пакеты с собачьими какашками. Думаю, именно тогда обсуждение приняло такой оборот.
Вы спросите, кто запер дверь? Кто натаскал палок для костра? Кто зажег спички? Мы все. И если мне суждено найти утешение спустя двадцать пять лет после того, как я полностью уничтожила способность чувствовать, что мое счастье, или кого угодно, по-настоящему существует, я найду его в этом. Это сделали все мы.
Может, больше не будет городских собраний. Может, этот план, как и те, что мы строили раньше, не осуществится. Но городское собрание созвано. Взрослые собираются, чтобы обсудить, как не допустить того, чтобы нами правило зло, и также возможность расширения Главной Улицы. Никто не замечает, как мы, дети, тайком выбираемся наружу. Нам пришлось оставить там грудничков, сосавших пальчики или уголки одеял, они не входили в наш план освобождения. Мы были детьми. Не продумали все хорошенько до конца.
Когда прибыла полиция, мы вовсе не "носились, словно изображали дикарские танцы" и не бились в припадке, как сообщалось впоследствии. Я до сих пор вижу перед собой, как Бобби с влажными волосами, прилипшими ко лбу, горящими щеками, танцует под белыми хлопьями, падающими с неба, которому мы никогда не доверяли; как кружится Трина, широко раскинув руки, и как девочки Манменсвитцендер со своими козами и тележкой, груженной креслами-качалками, уезжают от нас прочь, и колокольчики звенят, как в той старой песне. Мир опять стал безопасным и прекрасным. За исключением здания муниципалитета, от которого поднимались огромные белые хлопья, похожие на привидения, и пламя пожара пожирало небо, словно голодное чудовище, не способное насытиться.
Джордж Сондерс
Красная ленточка
Джордж Сондерс является автором двух сборников рассказов, "Пастораль ("Pastoralia") и <Территории Гражданской войны в эпоху Великой депрессии" ("CivilWarLand in Bad Decline"), и оба сборника названы "New York Times" выдающимися книгами. Волге того, сборник "CivilWarLand in Bad Decline" в 1996 году пошел в число финалистов премии PEN/Hemingway, а журналом "Esquire" выбран в десятку лучших книг 1990-х годов. Перу Сондерса принадлежит также книга для детей "Настырные прилипалы из Фрипа" ("The Very Persistent. Cappers of Flip"), которая была оформлена художником Лэйн Смит и стала бестселлером по версии "New York Times", получив высшие награды с области детский литературы в Италии и Голландии.
Произведения Сондерса, широко представленные в различных антологиях и опубликованные на пятнадцати языках мира, трижды награждались премиями "National Magazine" и четыре раза включались а сборники Премии имени О. Генри. И 1999 году "The New Yorker" признал его одним ил двадцати лучших писателей Америки в возрасте до сорока лет, а в 2001 году Сондерс был включен в список "100 самых творческих людей в области развлечении" издания "Entertainment. Weekly". Джордж Сондерс преподает в университете г. Сиракузы (США) писательское мастерство.
"Красная ленточка" была впервые опубликована в "Esquire".
Вечером следующего дня я обошел место, где все это случилось, и нашел ее маленькую красную ленточку. Я принес ее домой, бросил на стол и сказал:
- Боже мой, боже мой.
- Ты только хорошенько смотри на нее, и я тоже все смотрю на нее, - сказал дядя Мэтт. И мы никогда этого не забудем, ведь правда?
Первым делом, конечно же, надо было найти тех собак. Оказывается, они отсиживались позади того самого места - места, куда приходили малыши с пластиковыми мячиками в барабанчиках, где они отмечали дни рождения и тому подобное, - собаки прятались в том вроде как укромном уголке под обломками деревьев, сваленными туда жителями нашего городка.
Так вот, мы подожгли обломки и затем застрелили трех из них, когда они выскочили.
Но эта миссис Пирсон, она-то все и видела… Так вот, она сказала, что их было четыре, четыре собаки, и на следующий день мы узнали, что та, четвертая, забралась на площадку Муллинс Ран и покусала пса Эллиотов Сэдди и того белого Маскерду, который принадлежал Эвану и Милли Бэйтс, живущим по соседству.
Джим Эллиот сказал, что сам прикончит Сэдди, и для этого одолжил у меня ружье, и сделал это, после чего посмотрел мне прямо в глаза и сказал, что соболезнует нашей потере, а Эван Бэйтс сказал, что не сможет сделать это и что, может быть, я смогу? Но потом в конце концов он все-таки повел Маскерду на эту вроде как полянку - все еще называют ее Лужайкой, там обычно устраивают барбекю и всякое такое, - он еще грустно пихал пса ногой (легонько так, Эван ведь совсем не злой), когда тот хотел его цапнуть, и приговаривал: "Маскер, вот черт!", а потом он сказал: "Ладно, давай!", когда приготовился к тому, что я должен был сделать, и я сделал это, и позже он сказал, что соболезнует нашей потере.
Около полуночи мы нашли четвертую собаку, она грызла себя за хвост позади дома Бурна, и Бурн вышел и держал фонарь, когда мы кончали псину, и помог погрузить ее на тачку рядом с Сэдди и Маскерду, в наших планах было - доктор Винсент говорил, что это лучше всего, - сжечь тех, кого мы выявили, чтобы другие животные… ты же знаешь, они едят мертвечину, - так или иначе, доктор Винсент сказал, что лучше всего их сжечь.
Когда четвертая была уже на тачке, мой Джейсон спросил:
- Мистер Бурн, а как же Куки?
- Ну, я так не думаю, - сказал Бурн.
Старый Бурн был по-стариковски нежен с собакой, у него ведь больше никого не было на этом свете, вот, например, он всегда называл ее "моя подружка", к примеру: "Может, прогуляемся, моя подружка?"
- Но она же в основном дворовая собака? - спросил я.
- Она почти полностью дворовая собака, - сказал он. - Но все равно мне не верится.
Тогда дядя Мэтт сказал:
- Так, Лоренс, что до меня, то я этой ночью здесь, чтобы удостовериться. Думаю, ты меня понимаешь.
- Конечно, - сказал Бурн. - Я все отлично понимаю.
И Бурн вывел Куки, и мы ее осмотрели.
На первый взгляд она выглядела хорошо, но тут мы заметили, как она смешно поежилась, и потом дрожь пробежала по всей спине, и глаза вдруг неожиданно повлажнели, и дядя Мэтт спросил:
- Лоренс, твоя Куки всегда так делает?
- Ну, э-э… - сказал Бурн.
И опять Куки всю передернуло.
- О черт, - сказал Бурн и ушел в дом.
Дядя Мэтт велел Сету и Джейсону бежать в сторону поля и свистеть, и тогда Куки погонится за ними. Так она и сделала, и дядя Мэтт побежал следом со своим ружьем, и хоть он был, ну ты знаешь, не таким уж и бегуном, пусть и через силу - все же держался он бодрячком, словно хотел убедиться, что все делается правильно.
За это я был ему очень признателен, потому что голова моя и тело уже слишком устали и больше не могли различать, что правильно, а что - нет, и я сел на крыльцо и очень скоро услышал этот хлопок.
Потом дядя Мэтт спешно вернулся с поля, сунул голову в дверь и спросил:
- Лоренс, ты не знаешь, у Куки были контакты с другими собаками, может, есть собака или собаки, с которыми она играла, которых кусала, что-то вроде того?
- Убирайся, поди прочь, - сказал Бурн.
- Лоренс, черт тебя подери, - сказал дядя Мэтт, - думаешь, мне все это нравится? Представь, что мы пережили. Думаешь, мне так весело, всем нам?
Последовало долгое молчание, после чего Бурн сказал, ладно, мол. Единственного, кого он вспомнил, - это того терьера в доме приходского священника. Иногда Куки играла с ним, когда была без поводка.
Когда мы пришли в дом священника, отец Терри сказал, что соболезнует нашей потере, и привел Мертона, и мы долго смотрели на него, и Мертон ни разу не вздрогнул, и глаза у него оставались сухими, в общем нормальными.
- Выглядит здоровым, - сказал я.
- Он и есть здоровый, - сказал отец Терри, - Вот смотрите: Мертон, на колени.
И Мертон стал тянуться и проделывать собачьи штуки, вроде как он кланяется.
- Может, и здоровый, - сказал дядя Мэтт. - А может так случиться, что он болен, просто на ранней стадии.
- Мы будем предельно бдительны, - сказал отец Терри.
- Да, хотя, - сказал дядя Мэтт, - мы ж не знаем, как это распространяется и все такое прочее, и семь раз отмерить и один раз отрезать здесь не получится, или я не прав? Даже не знаю. Честно, не знаю. Эд, а ты как думаешь?
А я не знал, что я думаю. В мыслях я просто то и дело прокручивал все снова и снова - что было сперва, что потом, как она поднялась на скамеечку для ног, чтобы вплести ту красную ленточку в волосы, выговаривая такие взрослые фразы, как "Что ж, кто же там будет?", "А будут ли там пирожные?".
- Надеюсь, вы не имеете в виду, что надо умертвить совершенно здоровую собаку, - сказал отец Терри.
Тогда дядя Мэтт извлек из кармана своей рубашки красную ленточку и сказал:
- Святой отец, вы имеете хоть малейшее представление о том, что это такое и где мы это нашли?
Но это была не настоящая ленточка, не ленточка Эмили, которую я хранил все это время в своем кармане, она была скорее розового, а не красного цвета и размером была побольше, чем настоящая ленточка, и я узнал ее - она прежде лежала в маленькой шкатулке Карен на комоде перед зеркалом.
- Нет, я не знаю, что это такое, - сказал отец Терри. - Лента для волос?