- Ну, хватит, хватит. С другими поздоровайся.
- Доброе утро, господа!
- Утро добрым не бывает, - традиционно откликнулся Кишу, остальные заулыбались.
Лимон знал всех собравшихся, просто некоторых немножко больше. Вот док Акратеон, военврач третьего ранга, он как-то раз вправлял Лимону вывихнутую руку и ещё один раз, наверное, привиделся в бреду, когда Лимон валялся в госпитале после наркоза. И ротмистры Тец и Кату, с которыми не раз хожено и езжено в горы на козью охоту. И майор танковых войск Гюд-Фарга, которого маленький Лимон по глупости смертельно обидел, но тот сумел забыть и простить…
- А чего вы так рано? - спросил Лимон.
- Могу задать тот же вопрос, - ухмыльнулся Кишу.
- Ну, мы с Сап… с Мичеду договорились идти на рыбалку, - сказал Лимон. - Поэтому… вот.
- Ну а у нас машина в город рано шла. Кстати, господа офицеры, может, и мы тоже - на рыбалку? Костерок, рошперы… а? Когда ещё такое выдастся?
- Может быть, и никогда, - сказал отец. - Нет, Кишу, времени нет. Сегодня надо всё обсудить и к вечеру подавать рапорт.
- Да что там обсуждать, и так всё ясно, - сказал Кишу и помрачнел.
- Ясно, конечно, но решение собрания должно быть, - сказал Гюд-Фарга. - А чтоб оно состоялось, мы должны его подготовить. Не полагаясь на здравый смысл остальных. Потому что здравый смысл может раз - и забуксовать. Все помнят?
- А что случилось? - спросил Лимон.
- Пока ничего, - сказал отец. - Иди умывайся. Потом поговорим.
Сказано было так, что Лимону ничего не оставалось делать, как тащиться в ванную, долго спускать воду из медного крана, чистить зубы, мыть с мылом лицо и шею, приглаживать непокорные торчащие волосы пластмассовой щёткой… Сначала он хотел обидеться, но потом понял, что тут не до обид и что происходит что-то нехорошее; слишком уж озабочен был отец.
В задумчивости Лимон стал подниматься к себе. И услышал характерный щелчок - маленьким камешком по стеклу. Лимон вбежал в комнату, лег животом на письменный стол, дотянулся до окна, толкнул незапертую створку. Под окном прямо в клумбе стоял Сапог, то есть Элу Мичеду, собственной персоной - в камуфляже и высоких ботинках, но почему-то без рюкзака и удочек.
- Я сейчас, - сказал Лимон.
- Не пойдём, - сказал Сапог и, как будто Лимон мог не услышать его, сделал запретительный жест: скрестил руки перед лицом. - Отмена. Отбой.
- Почему?
- Говорят, война завтра начнётся.
- Что?
- То самое. Перебежчика задержали. Может, и не завтра, но вот-вот.
- Опа… И что теперь?
- У меня схрон есть. Пересижу, пока пограничники отходят, а потом в тылу врага займусь диверсиями. Хочешь со мной?
- Конечно, хочу! Только у меня Шило на шее, ты же знаешь. И мать… Может, их эвакуируют. Тогда я - сразу. Ага?
- Как скажешь. Просто меня потом можешь и не найти.
- Схему оставь.
- Ну да. Чтобы тебя пандейцы захватили…
- Я её сожгу. Или съем.
- Я подумаю.
- А чем ты собираешься их взрывать?
- Бензиновыми бомбами. Помнишь кино "Истребители танков"?
- Помню. Хорошее кино.
- Ну ладно, я побежал. Надо ещё в схрон жратвы притащить. Вечером увидимся, я тебе на карте покажу, ты запомнишь.
- Подожди, - сказал Лимон. - У меня взрывпакеты есть. Если их гвоздями обвязать, классные гранаты получатся, не хуже настоящих.
- А много?
- Четыре штуки. Два мне, два тебе. Идёт?
- Давай!
- Вечером. Они у меня тоже припрятаны. Сейчас не достать - там отец и ещё другие.
- Понял. Ладно, тогда вечером всё и обсудим. Может, ещё добудешь?
- Не знаю, попробую.
- Ну, я побежал…
Лимон слез со стола. И понял, что в комнате не один.
Шило, в одних обвисших синих трусах, стоял в дверях, протирая глаза костяшками пальцев.
- Ты чего? - спросил Лимон.
- Я тоже с вами, - сказал Шило.
- Куда ещё?
- В диверсанты.
- Так, начинается. Тебе сколько лет?
- Ну, одиннадцать.
- А в диверсанты берут с тринадцати. Так что придётся тебе, братец мой, подрасти.
- Да? По-моему, ты врёшь. Пойду у отца спрошу.
- Что спросишь?
- Почему тебе в диверсанты можно, а мне нельзя.
- Не вздумай.
- Я же говорю, ты врёшь.
- Ну, вру. Даже не вру, а так. Всё равно тебе о матери надо будет заботиться. Ты же знаешь, кто-то должен.
- Тогда ты заботься, а я пойду в диверсанты.
- Нет уж, я первый сказал.
- А прав тот, кто сказал последний. В общем, тебе решать - или я с вами, или ты с матерью. А не решишь - спросим у отца. Как он скажет, так и будет. Правильно же?
- Ты маленький ушлёпок, - медленно сказал Лимон, понимая, что ничего сделать нельзя. - Ладно, пойдёшь с нами. Но смотри. Ты знаешь, что диверсанты делают со своими, если те не подчиняются приказу?
- Чьему?
- Командира группы.
- А кто у нас командир?
- Тебе это пока рано знать. Вот соберёмся все - тогда…
- А что диверсанты делают со своими?
Лимон молча провёл пальцем по горлу.
- И ты меня?.. - Шило повторил жест.
- Если командир прикажет - да.
- А если он мне прикажет?
- Тогда сам и будешь управляться. Дадут тебе пистолет с одним патроном…
- А у вас есть пистолеты?
- Есть, - соврал Лимон. И тут же отметил для себя: об этом надо подумать.
Война! Завтра! От этих слов по спине поползли восхитительные мурашки. Ну, проклятые пандейцы, только суньтесь!..
Он быстро перебрал в уме ближайших друзей. У Пороха была охотничья трёхзарядка, у Костыля - учебная мелкашка; а Маркиз как-то говорил, что знает в Шахтах слесаря, который делает маленькие пистолеты, похожие на зажигалки, и продаёт их не слишком дорого или даже меняет на всякую домашнюю технику. И это надо успеть прокачать за сегодняшний день…
- Ну что, рекрут, уже составил план мобилизации?
Лимон вздрогнул и обернулся: в дверях стоял отец.
- Никак нет!
- Ладно, сын, давай по-простому. Сам был такой, всё понимаю. Теперь слушай и мотай на ус. Есть подозрение, что пандейцы захотят в ближайшее время пощупать нас за мягкое. Возможно, на этом участке границы.
- Завтра? - спросил Лимон и почему-то сглотнул.
- Нет, не завтра - это уж точно. Но через декаду-другую - не исключено. Идёт по ту сторону подозрительная возня… А может, ничего и не будет, просто они там у себя решили отметить юбилей битвы при Канцтрёме и ритуально популять в Мировой Свет. Но мы тут посовещались и на всякий случай решили отправить всех допризывников в Старую Крепость…
- Что?!!
- На все вакации.
- Папка, но как же…
- Конечно, понадобится решение объединённого офицерского собрания, но я думаю, нас поддержат. Почти не сомневаюсь.
- А если я не захочу?
- Это не обсуждается.
- Почему?
- Во-первых, потому что это приказ. Во-вторых, туда же отправляется мать, будет работать в столовой. Так что тебе здесь одному…
- Но вот Костыль… Кай Килиах, ты его знаешь… он же подолгу живёт один, и ничего!
- Да я не сомневаюсь, что ты проживёшь один. Но смотри: я - один из инициаторов создания этого обязательного летнего лагеря, и мой же сын в него не едет. Как я буду выглядеть?
На это Лимон ничего разумного возразить не мог.
- И когда отправляться? - мрачно спросил Лимон.
- Дня через два-три, раньше подготовиться не успеем. Подумай, что с собой взять…
- Купи мне мелкашку, - сказал Лимон.
- Там же будет тир, - сказал отец.
- Тир - это одно…
Отец некоторое время молчал.
- Хорошо. Попробуем сегодня что-нибудь придумать. Но… ты понимаешь.
- Не маленький.
- А бунтовал кто?
- Там всё сложно было. Не для себя ведь - для всех.
- Для некоторых.
- Ну, это ты мне потом рассказал. А тогда я думал, что для всех.
- Да, всякое случается. Я постарше тебя был, курсант уже, а в такую же почти историю влип. Потом долго надо мной висело, что вот сейчас раз - и из пограничного училища в общеармейское… Удержался как-то. Впредь будем умнее, так ведь? И ладно, с мелкими вопросами покончено. Теперь давай о главном…
И тут Лимон испугался. Отец с матерью уже давно ссорились, едва успев увидеться…
- Нет, не то, что ты подумал. Тут пока всё остаётся, как было. Слушай. Пандейцы сейчас разведывательную активность развили - не помню такого. Два десятка шаров в день - это только которые мы замечаем…
К шарам, конечно, давно привыкли. Медленно-медленно ползёт по небу едва заметная точка. Ветер почти всегда постоянный, и ползёт она по известному маршруту - из седловины Семи дев, потом над Дикими озёрами, над старым заброшенным санаторием "Горное озеро", потом вместе с потоками воздуха чуть снижается, проходит когда рядом, а когда и над самим шахтёрским городком, - и устремляется юг, к Солёным болотам, и дальше, дальше - вдоль старой разбитой бетонки, ведущей - со многими, конечно, поворотами и всякими промежуточными городками - прямо к столице нашей Родины… Лимон как-то подсчитал, что если сесть на велосипед и ехать по восемь часов в день, то путь займёт сорок два дня из пятидесяти, положенных на вакации. Увы: во-первых, не было велосипеда; а во-вторых, на месте некоторых городков торчали вполне себе ещё радиоактивные развалины, и преодолевать эти зоны разрешалось только в закрытых спецфургонах…