Я взял первый попавшийся пакет, покидал туда книжки, потом призадумался и снял с вешалки легкий плащ - серый и длинный. "Чтобы не шокировать народ вросшей в тело майкой и джинсами" - подумал я и накинул его. Ни холода ни жары я конечно уже не чувствовал. Затем я чмокнул маму в щеку и поспешно убежал. Выйдя из подъезда я понял что забыл - надо было взять с собой какие-нибудь часы. Интересно, куда делись те, что сняли с трупа? У меня ведь были дорогие, с калькулятором, наверняка теперь пропадут. Надо было в больнице их потребовать - всегда так, что надо - никогда вовремя не соображаю. Но возвращаться сейчас домой конечно было ни к чему. Плохо дело без часов. Хотя… Я порылся в кармане плаща - так и есть, там оставались деньги. Я пересчитал - было ровно сорок семь рублей. Войдя в переход метро, я остановился у ларька со всякой электронной мелочевкой. Наручных часов не было, зато продавался будильник за сорок пять рублей и простенькие автомобильные часы, которые налепляются на стекло. Это было как раз то, что нужно - будильников у нас и так дома достаточно, а вот такие автомобильные часы к нашему "жигуленку" отец давно хотел купить, да все руки не доходили. Я купил часы, вставил батарейки и спустился в метро. Поезда очевидно долго не было, а время - самый час пик. На платформе толпился народ. Я вежливо протолкался к краю и заглянул сначала назад - не идет ли поезд, а затем вперед, поглядеть на оранжевое табло над тоннелем - надо выставить часы, сколько сейчас времени? Ага, десять тридцать одна. Тоннель, освещенный уходящими вдаль вереницами огней, нехорошо будоражил свежие воспоминания и было трудно отвести от него взгляд.
- Эй, парень, чего, жить надоело? - заорал кто-то над моим ухом.
Я обернулся. Передо мной маячил приземистый мужик с красным лицом. Кажется он был навеселе.
- Жить, говорю, надоело? - заорал он снова. - Щас туда свалишься, поезд подъедет и хана тебе.
Я мысленно порадовался что надел плащ и мой новый вид не так бросается в глаза.
- Поезда уже восемь минут нет, поезда уже восемь минут нет. - затрещали в ответ какие-то женщины сбоку.
- Вот я и говорю, - продолжил мужик, - Щас туда навернешься и башкой об красный рельс - шварк! А там пять тысяч вольт. Понял? Я в депо работал три года, понял? На красный рельс даже смотреть - плохая примета. Вон он, красный рельс идет, вон он… - мужик подошел к краю и стал мне показывать куда-то вниз.
Безусловно, он был сильно под градусом. Женщины вокруг заволновались.
- Ну вы сами-то туда не свалитесь. - сказал я.
- Ты, бля, кому тут указываешь? - повернулся мужик. - Ты чо мне тут, указчик, сука? Я три года в депо работал, я тебя сейчас самого туда скину как щенка, чтоб ты сдох!
Это мне уже не понравилось. Тетки вокруг притихли.
- Мужик, ты за слова ответишь? - медленно произнес я.
- Чего-о-о ты сказал? - взвился мужик, взмахнул рукой и покачнулся, чуть не улетев с платформы.
Он попытался схватить меня за плечо, но я шагнул назад и его рука сжала пустой воздух.
- Иди сюда, от края подальше. - сказал я и отошел еще на несколько шагов.
Мужик, насупившись, двинулся за мной. Пассажиры вокруг расступались. Я отошел на приличное расстояние и остановился. Мужик шел на меня, морда его светилась как буква "М" над станцией метро, и намерения были самые серьезные.
- Мужик, тебе чего надо? Угомонись.
- С-сука, я тебе в отцы гожусь. - произнес мужик и попытался снова меня ухватить.
- Угомонись, я сказал! Будет плохо.
Мужик зарычал, размахнулся и попытался двинуть мне в ухо, но что может сделать пьяный мужик против парня, который до самой смерти занимался айкидо?
- Мужик, я повторяю последний раз, не зли меня - у меня и без тебя неприятностей хватает. Сейчас ты получишь в рыло.
- Щенок! - завопил мужик и бросился на меня.
Пакет с книжками немного мешал, но я без труда отвел его кулак и легонько ткнул открытой ладонью в лицо чтобы он остановился - ну действительно, не бить же его кулаком? С размаху напоровшись на ладонь, мужик действительно остановился и даже отлетел назад, потерял равновесие и сел на каменный пол станции. Из носа его тут же полилась кровь - видно у него что-то было с сосудами. Кровь лилась и заливала его лицо и рубашку.
- Убили! - зарыдал в голос мужик.
- Убили! - вторили ему тетки, они уже успели собраться вокруг нас плотным кольцом.
Поезда все не было. Внезапно появился милиционер.
- Этот? - он указал на меня.
- Этот! - хором ответили тетки.
Появился второй милиционер. Первый начал заламывать мне руки и наконец защелкнул на них наручники. Мужик притих, поднялся и попытался скрыться в толпе. Но милиционеры остановили и его. Взяв двух теток как свидетелей, милиционеры повели нас в конец платформы, в отделение. Тетки сгрудились у стола, а нас с мужиком запихали в обезьянник, причем мужик сразу испуганно отполз от меня в дальний угол, хотя наручников с меня так и не сняли. Кровь из его носа уже не лилась.
Тетки стали сбивчиво объяснять что произошло. Одна из них, более старшая, присутствовала с самого начала, но рассказывала почему-то что пьяный мужик пытался столкнуть мальчика на рельсы, а мальчик от него спасался, убегая. Вторая видно подошла к концу происшествия, и рассказывала теперь, что парень избивал мужика. Меня она почему-то называла исключительно "рэкетиром". Милиционеры так ничего и не поняли, зато к ним заходили все новые коллеги, а один даже, опытным глазом глянув на обезьянник, объявил с порога: "Ого, утро, а уже пьяного задержали. А этого парня за что? Вор?"
Наконец из обезьянника выволокли мужика и брезгливо обыскали, стараясь не испачкаться в крови. В его карманах нашли очки, семь рублей денег и видеокассету "Немецкие танки". Вот это последнее как раз очень не понравилось милиционерам.
- Танками интересуетесь, сволочь? - спрашивали они его, почему-то на "вы" - наверно так полагалось по инструкции.
Затем мужика отправили обратно и вывели меня.
- Что это у тебя с руками? - спросил милиционер, снимая наручники.
- А что такое? - внутренне торжествуя, осведомился я.
- Холодные как резиновые - протез что ли?
- Да нет, я просто умер сегодня утром.
- Нежилец. - сочувственно ахнули милиционеры и две тетки-свидетельницы. - А что же с тобой случилось, парень?
- Авария. Умер сегодня в больнице, вот ехал прощаться с однокурсниками…
- Так что же ты сразу не сказал! - нестройным хором произнесли милиционеры, - У тебя и так времени мало, а мы тебя задерживаем!
- Братушка, прости меня, козла! - засипел мужик из обезьянника.
- Можно идти? - спросил я.
- Конечно, иди, извини что так получилось. - сказали вразнобой трое милиционеров, а четвертый добавил, - Стой, погоди, дай руку, я еще раз гляну.
- Да ладно, Леха, что и так не видно, что нежилец? - возмутились милиционеры.
- А кто его знает, может прикидывается. Проверить полагается. - ответил Леха, рассматривая мою ладонь. - Вроде нежилец. Фамилия-то твоя как? Паспорта нету?
- Леха, какой паспорт у нежильца? - возмутились остальные. - Не гневи Бога, помрешь - тебя так гонять будут. Иди, иди, парень. - кивнули они мне.
- Ладно, иди. Сумку свою не забудь. - кивнул Леха и погрозил кулаком в сторону обезьянника, - А ты, мразь, нам за паренька ответишь!
- Ну вы его все-таки не очень… - неопределенно сказал я, было жалко мужика.
- Разберемся! - грозно заявили милиционеры.
Я вышел из отделения. Народу уже не было, видно поезд все-таки тут появлялся. Пока я устанавливал часы, пришел следующий, и я поехал в институт.
В институте как раз был большой перерыв, наши ушли обедать. Я решил не появляться в буфете, а поднялся в пустую аудиторию, где после перерыва начнутся занятия, и сидел там, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Все-таки я еще наверно не успел до конца осознать случившееся. Но даже сейчас родные стены института вызывали необыкновенную торжественную грусть. Когда бываешь тут каждый день - все обыденно и привычно. Но сейчас, когда жизнь остановилась, я испытывал совершенно другие чувства - каждая мелочь имела значение, каждая деталь была крайне важна и безумно самобытна. Хотелось впитать в себя навсегда каждую трещинку в штукатурке на потолке, каждую надпись на столах, и даже глупый узор линолеума под ногами. Как живые, перед моим внутренним взором, прошли вереницы лекций, которые я прогулял за три года, и мне было не то, чтобы стыдно, но просто жалко, что эти лекции, казавшиеся такими скучными и принудительными, прошли мимо меня.
В коридоре раздались голоса, и вошли Ольга, Коляныч и Аганизян.
- Здоров, Аркад! - завопил Аганизян, - Ты чего опять вторник первую пару гуляешь? Косач снова перекличку делал. Тут такой прикол был, мы так ржали - прикинь, сидим мы все, а Косач опаздывает, но дверь открыта, и Ольга вдруг вслух так громко произносит… - Аганизян вдруг осекся, - Аркад, ты чего такой… Чего такой бледный-то?
- Артем, я вчера разбился на машине. - произнес я в наступившей тишине, и сам почувствовал, что от жалости к себе на глаза наворачиваются слезы.
Ольга с ужасом охнула и села на стул. Коляныч на миг прикрыл глаза и лицо его вытянулось.
- Аркад, как же… Как же ты… Мы… - Колянычу явно не хватало слов.
- Да все нормально, ребята, я пришел проститься… - тихо произнес я.
Ольга заплакала, достала из сумочки кружевной платочек и трогательно прижала к носику.
- Я просто не знаю что сказать. - сказал Аганизян и потупился.
Воцарилась пауза. Вошли, переговариваясь, Аленка, Игорек, Шуршик и Глеб.
- Что вы сидите такие упадочные? Контрольная будет что-ли? - провозгласил Глеб.