* * *
Стефан перекладывает солдатиков из одной коробки в другую. Уже в третий или четвертый раз. Поглядывает на Хлою. Женщина сидит на софе, одетая по-дорожному. Руки в лайковых перчатках сложены на коленях, пальцы нервно переплетены.
"Мне не хочется уезжать отсюда, - жестикулирует Стефан, пряча глаза. - Я боюсь".
"Все будет хорошо, милый. Сэр Уильям отвезет тебя домой", - ласково улыбается Хлоя.
Мальчишка поджимает губы, поглаживает механическими пальцами конного офицера. Прячет его в карман куртки.
"Дома дед, мама и папа. И брат. Но здесь безопасно. И в подвале много интересного. И вы. И мистер Коппер".
Стефан обходит холл, подбрасывает полено в прогоревший камин. Ворошит кочергой почти остывшие угли и золу. Присаживается на корточки, что-то чертит кончиком кочерги. В этот момент в холл выходят Раттлер и Коппер. Подполковник подкрадывается к Стефану, подхватывает его на руки и переворачивает вверх ногами. Кид испуганно дергается, но быстро приходит в себя и пытается схватиться за пряжку на ремне Коппера. Подполковник беззвучно смеется, бережно ставит мальчишку на пол.
- Готовы ехать? - спрашивает генерал.
Перерожденные дружно кивают, Стефан подходит к Раттлеру и спрашивает, грустно глядя снизу вверх:
"Сэр Уильям, а мы разве не дождемся Пенни, Элизабет и Брендона?"
Тяжелая ладонь ложится на макушку мальчишки, гладит.
- Нет, мистер Бэррингтон, мы не будем их ждать. Они вернутся позже, - отвечает главнокомандующий.
В машине Хлоя и Стефан забираются на заднее сиденье, мальчик прижимается к перерожденной, прячет лицо в складках наброшенной на ее плечи шали. Коппер с угрюмым видом располагается рядом с генералом. Раттлер садится вполоборота и обращается к перерожденным с короткой речью:
- Всех вас я прошу соблюдать в городе осторожность. И прежде всего это касается не Кида, а тебя, Коппер. Если будет возможность покинуть Нью-Кройдон - уезжайте. Оставаться здесь вам больше нельзя, в любой момент меня арестуют. Тогда и вы пропадете. Хлоя, тебя я отправлю к себе в городские апартаменты. Больше некуда, прости. Своим слугам я полностью доверяю, когда за мной придут, они сумеют о тебе позаботиться.
Сперва они отвозят домой Стефана, затем едут в Солт. Долго петляют среди ангаров, пока наконец не находят нужный. Хлоя остается в машине, а Раттлер и Копер проходят вдвоем через громадные ворота. Генерал предъявляет документы бдительной охране, Копперу достаточно просто выйти на свет и ухмыльнуться.
- Разрази меня гром! - вопит один из караульных. - Наш капитан в третий раз с того света вернулся! Коппер с нами!
Под сводами эллинга слегка покачивается на тросах серая громадина "Мнемозины" - одного из крупнейших имперских боевых дирижаблей. Коппер улыбается, глядя на нее, машет кому-то рукой. Сбегаются люди, радостно приветствуют подполковника, хлопают по плечам, жмут руку. Раттлер смотрит на это со стороны, слушает радостные возгласы и чувствует, как притихает тоска, владеющая им последние дни.
"Ты не пропадешь, старый лис, - думает генерал. - Здесь все свои, даже под угрозой смертной казни не выдадут. Воинское братство - это святое".
Он еще раз обводит взглядом огромный ангар, прячет руки в карманы и быстрым шагом направляется к выходу. Коппер догоняет его уже у ворот, дергает за рукав.
"Уилл, постой. Три слова".
- Надеюсь, не благодарить будешь? - усмехается Раттлер.
"Ты становишься меркантильным, Крысобой", - щурит карие глаза Коппер.
- Давай свои три слова и проваливай.
"Я жду вестей", - жестикулирует подполковник.
- Вести будут. Береги себя.
Коппер кивает, жмет генералу руку, и они расходятся.
Из Солта Раттлер едет домой, отвозит Хлою. Представляет ее слугам, просит позаботиться и принять как члена семьи. Хлоя смущенно раскланивается, здоровается, и Бишоп провожает ее в гостевую комнату. Раттлер распоряжается насчет ужина, переодевается, читает полученную за три дня корреспонденцию. Вспоминает о собрании императорского совета.
"Вчера же было. Что они решили? Наверняка меня как минимум отстранят. Только поздно уже, мой император. Нью-Кройдон знает, что вы затеяли. Я свое дело сделал, - думает генерал. - Город гудит, как потревоженный рой. В совете много умных людей, они понимают, что проще отпустить детей, чем иметь дело с народным бунтом".
Бишоп приносит бутылку красного вина, мясной рулет и пудинг, желает сэру Уильяму приятного аппетита. Собирается уходить, но медлит.
- Вы что-то хотели спросить? - интересуется генерал.
- Да, сэр. Вы ходите в город один, без телохранителей, только с собакой. Вы выступаете перед толпами. Простите великодушно, сэр, я опасаюсь за вашу жизнь.
- Не стоит беспокоиться, Бишоп. Мне ничего не угрожает.
Старый дворецкий отводит взгляд, чуть заметно покачивает головой. Губ Раттлера на миг касается улыбка.
- Меня никто не тронет, - уверенно говорит сэр Уильям. - Стивенс не посмеет, пока я правая рука императора. А Его Императорское Величество не станет вмешиваться в мои дела.
- Почему вы так уверены, сэр?
- Потому что император знает, что я прав.
Некоторое время оба молчат, потом Бишоп нарушает тишину:
- Сэр Уильям, я позволю себе еще один вопрос. Нет ли новостей о леди Долорес?
Генерал сокрушенно качает головой. Он дал ориентировку своим ликвидаторам, полиция также оповещена, приказано задержать и доставить лично главнокомандующему, но… Никто не видел Долорес в Нью-Кройдоне. Девушка словно растворилась, превратившись в сгусток тупой боли под сердцем отца.
- Я не теряю надежды, Бишоп. Меня не оставляет ощущение, что она вот-вот вернется. Сама захочет, чтобы мои люди ее нашли.
Дворецкий вежливо улыбается.
- Она вернется, сэр. Не прекращайте поисков.
В десять вечера к Раттлеру робко заглядывает Хлоя.
"Прошу прощения, сэр Уильям. Я не усну, пока не поговорю с вами".
- Я понимаю, конечно. Беспокойно?
Женщина проходит в комнату, присаживается на край дивана.
"Скажите мне честно: что с Элизабет? Я чувствую, вы не все мне сообщаете. Можете сказать правду, господин Раттлер. Какой бы она ни была".
Генерал раздумывает минуту, трет переносицу.
- Хлоя, ты заранее настраиваешь себя на то, что все плохо, да? Зачем?
"Мне страшно, сэр Уильям. Это мой ребенок, беспомощный и слабый…"
- Я тебя очень прошу: перестань ее оплакивать заранее. Завтра с самого утра я поеду к ней, расскажу, что теперь ты живешь у меня. Подбодрю. Поддержу, как смогу.
Хлоя смотрит в пол и медленно жестикулирует:
"Почему вы просто не заберете ее оттуда? Вы же можете".
- Господи, женщина… - стонет генерал сквозь зубы. - Да, мне позволено входить туда и выходить в любое время, но только в одиночку. Элси застрелят, не дав нам и шага за порог сделать. Я не бог, Хлоя. Но я приложу все усилия, чтобы ее ребенок родился дома. Иди спать, я тебя очень прошу. Я двое суток на ногах и в разъездах, устал.
В девять утра главнокомандующий уже в Нортонхилле. Хлюпает под ногами раскисший снег, стелется над головой низкое рассветное небо с клочьями серых туч. На территории фабрики все еще воняет гарью.
Подходя к трехэтажному зданию с облезлой штукатуркой на фасаде, Раттлер задирает голову и смотрит на угловое окно верхнего этажа. Видит невысокую фигурку, держащуюся за прутья решетки. Элизабет ждет.
Псы у входа уже не бросаются на генерала со злобным лаем, лишь сдержанно рычат. Караульный спешит навстречу с ключом.
- Господин главнокомандующий, разрешите доложить!
- Докладывайте.
- Вчера вас искал полковник Стивенс. Велел передать, что у него для вас бумага от Его Императорского Величества.
Раттлер медлит мгновенье, подавляя вздох.
- Свяжитесь со штабом командования, передайте полковнику, что я дождусь его здесь.
Брендон и Элизабет встречают его, стоя у двери. Лица у обоих спокойные, но то, как девушка сжимает механическую ладонь, выдает волнение.
- Здравствуйте, сэр Уильям. Вам уже сказали? - негромко спрашивает Элизабет.
Раттлер кладет на койку сверток с чистым бельем, здоровается с Брендоном за руку.
- Что такое, девочка? О чем?
- Нас расстреляют, - ровно отвечает она.
Сердце дает сбой, тупая боль ворочается в груди. Раттлер морщится, машет рукой.
- Нет-нет, быть не может! Ты несовершеннолетняя, по закону не имеют права!
"Сэр Уильям, когда с нами поступали по закону?"
- Брендон, кто вам сказал об этом?
"Стивенс. Он приходил вчера. Сказал, чтобы я заканчивал возню с транслятором и что приказом императора мы оба приговорены к расстрелу".
Элизабет всхлипывает, отходит и садится на койку.
- Мы просили об отсрочке, но он нас даже слушать не стал. Сэр Уильям, за что с нами так? - плачет девушка, глядя на генерала с мольбой. - Что мы сделали этому городу, империи, чтобы с нами - так? С самого начала…
- Я разберусь. Приедет Стивенс, я из него душу вытрясу. Возможно, эта сволочь вас запугивает.
"Все было на словах, сэр, - хмуро говорит Брендон. - Я тоже в такое не верю, юридически слишком безграмотно… Но если это правда - Элизабет имеет право на прошение о помиловании. Возраст, беременность, отсутствие состава преступления. За себя не прошу. Но Элси не виновата ни в чем".
Раттлер вытаскивает из кармана платок, протягивает девушке.
- Дождемся Стивенса и разберемся. Сходите переоденьтесь, заодно успокоитесь. Элизабет, тебе не помешала бы ванна. В чем у тебя рубашка, милая?