Раттлер подходит к крыльцу. Его солдаты держат сенатора и полумеханического пса под прицелом.
- Здравствуйте, мистер Баллантайн, - спокойно говорит генерал. - Надеюсь, больше сюрпризов не будет?
Байрон снисходительно улыбается, цепляет поводок к шипастому ошейнику дога. Заправляет за ухо длинную прядь волос.
- Я своего добился, сэр Уильям. Вам понравился спектакль?
- Вы мразь и убийца, Баллантайн.
- А ваши руки чисты, не так ли, господин главнокомандующий? Кстати, как здоровье Долорес?
Генерал молчит. Смотрит в насмешливые серые глаза сенатора и считает про себя до тридцати.
- Мистер Байрон Баллантайн, вы арестованы по приказу Его Императорского Величества, - чеканя каждое слово, произносит наконец он.
- Я думал, вы скажете это более торжественно, - с неподдельным сожалением качает головой Байрон.
Он смотрит на неподвижную толпу за воротами, словно ищет кого-то. Гладит собаку.
- Хотите кофе, главнокомандующий?
- Благодарю, нет. Есть дело поважнее. Отключите транслятор, Байрон.
Сенатор качает головой.
- Вы пренебрегаете моим гостеприимством, а я в свою очередь не хочу выполнять вашу просьбу.
- Это не просьба. Это приказ.
- Не вам мне приказывать, господин Крысобой, - ядовито цедит Баллантайн и швыряет под ноги генералу связку ключей. - Хотите отключить транслятор - ищите его сами.
С псом на поводке он идет к солдатам.
- Господа, прошу препроводить меня туда, где надлежит находиться арестанту. Мой дог будет со мной, простите мне эту маленькую слабость.
Раттлер подбирает ключи, оборачивается.
- Сенатор, а где Брендон?
Байрон останавливается, самодовольное выражение на мгновение исчезает с его лица.
- Мой ангел меня покинул. И хочется верить, что он нашел свою смерть под траками вашего танка.
* * *
Сэр Уильям стоит у окна в кабинете сенатора Баллантайна и смотрит на площадь перед воротами. Там - все та же застывшая толпа, оцепление. Словно фотографическая карточка.
- Господин главнокомандующий, - окликает его адъютант.
- Да, Джефферсон?
- Живых в доме нет. Слуги, похоже, растерзаны собаками. И еще… мой генерал, вам надо это видеть. В лаборатории.
Раттлер следует за адъютантом сперва коридорами, затем подземным переходом. Джефферсон открывает массивную окованную дверь, и на генерала обрушивается тяжелый запах гниющей человеческой плоти. Раттлер давит рвотный позыв, выхватывает из кармана платок, дышит через него.
На цепях в углу полуподвала распято нагое тело перерожденной. Ржавые звенья продернуты через разрезы в коже и мышцах, темнеет запекшаяся кровь. Голова женщины запрокинута, от трубок горла тянется к потолку еще одна цепь.
- Сэр Уильям, взгляните, - зовет Раттлера адъютант.
Взгляд генерала скользит по изувеченному телу, задерживается на животе женщины. Четыре грубых шва вместо одного вертикального. Раттлер подходит ближе и видит надпись химическим карандашом на бедре: "Пользуйтесь моим подарком осторожнее, сэр Уильям". Генерал присаживается на корточки и слегка касается швов. Женщина вздрагивает, открывает глаза.
- Господи Боже! - вскрикивает Джефферсон и отшатывается прочь.
- Спокойно, - осаживает его Раттлер. - Позовите сюда сапера и пару парней покрепче.
Джефферсон исчезает за дверью, генерал остается с последней куклой Баллантайна один на один.
- Потерпи, голубка, - просит он, стараясь, чтобы голос звучал помягче. - Ты меня слышишь? Понимаешь?
Женщина кривится от боли, синие глаза закатываются. Обморок. Генерал сметает с мраморного стола хирургический инструментарий, расстилает брезент, прежде укрывавший громоздкий прибор у стены. В коридоре слышится топот, и в лабораторию вбегают Джефферсон, немолодой сержант и двое плечистых солдат.
- Снимите ее - и на стол, - распоряжается Раттлер. - Только осторожно: она жива.
- Господин главнокомандующий, я прошу вас удалиться на безопасное расстояние, сэр, - просит сержант. - Лучше всего выйти за дверь. Если внутри бомба… сами понимаете.
Раттлер, Джефферсон и один из солдат выходят в коридор, закрывают дверь. Проходит минут пять, и сапер зовет их обратно:
- Все в порядке, господин генерал. Ее можно снимать и переносить.
- Сбивайте цепи, - говорит генерал солдатам и спрашивает сапера: - Что у нее в животе?
- Не могу знать, сэр. Но точно не бомба, да и сама кукла это говорит. Там что-то прямоугольное, плотное, размером с портсигар.
Перерожденную укладывают на брезент, Раттлер берет скальпель.
- Подержите ее. Дорогая, тебе придется потерпеть. Не шевелись.
Шелковые стежки легко расходятся, подцепленные кончиком скальпеля. Один за другим главнокомандующий распускает все четыре шва. Женщина лежит неподвижно, лишь с ужасом смотрит на крепко держащих ее солдат.
- Джефферсон, дайте пинцет и ранорасширитель. На полу справа от меня. Идите сюда, вы мне нужны.
Генерал осторожно приподнимает кожный лоскут, близоруко щурится. В глубине брюшной полости куклы поблескивает металл.
- Держите вот этот край, аккуратно и медленно сдвигайте на себя. Джефферсон, возьмите себя в руки, черт побери! Не дергайте.
- Сэр, судя по всему, это и есть транслятор, - негромко говорит сапер, заглядывая в рану.
Генерал кивает, рассматривает прибор. Все довольно банально: верньеры, регулирующие силу сигнала, несколько рычажков-тумблеров, мигающий индикатор. "Я же видел бумаги по этой чертовой машинке, - думает Раттлер. - Я должен вспомнить, как ее отключить". Он бросает взгляд на лицо перерожденной. Глаза женщины закрыты, губа закушена.
"Если я это просто выключу, неизвестно, что станет с куклами, - понимает вдруг главнокомандующий. - И нет никакой гарантии, что оно не рванет у меня под руками. Саперы тоже иногда ошибаются".
Он медленно переводит регулятор силы сигнала в положение "минимум". Выравнивает дыхание. Осторожно запускает руку в рану и тянет транслятор на себя. Тело перерожденной выгибается от боли. Она беззвучно шевелит губами, смотрит на генерала с ужасом.
- Сэр, погодите, - качает головой сапер. - Не трогайте. Прибор встроен. И питается от нее, посмотрите.
Сапер оттесняет бледного, как простыня, адъютанта и лезет в глубь раны пинцетом.
- Видите это, сэр? Баллантайн поставил ей смешанный двигатель. Энергия пара преобразуется в электрическую и питает транслятор. Лучше не лезть наобум, господин главнокомандующий. Если просто вырвать из нее этот прибор, она гарантировано погибнет, и…
- И неизвестно, как среагируют перерожденные, - мрачно продолжает Раттлер. - Значит, так. Джефферсон, выйдите наружу и оцените ситуацию. Доложите мне. Отправьте курьера: мне нужен медицинский фургон, перевезем нашу даму в штаб. Там уже будем решать, что делать дальше. Рядовой, сбегайте за парой простыней.
Сержант роется на полке с инструментами, ищет, чем разомкнуть звенья цепей на женщине. Раттлер слегка касается лба перерожденной, убирает с лица русые спутанные пряди.
- Больше не будет больно, я тебе обещаю. Сейчас подойдет машина, и мы отсюда уедем.
Возвращаются солдат с простынями и Джефферсон с докладом.
- Господин верховный главнокомандующий, там… Если так можно выразиться, куклы пришли в себя. Общее состояние вполне характеризуется словом "шок".
- Приказ оцеплению: никого не выпускать. Передайте Стивенсу. Оттесните перерожденных от ворот, уберите тела. Обеспечьте доступ транспорту.
В штаб генерал возвращается уже глубокой ночью. Распоряжается разместить перерожденную в бункере, приставить к ней охранника и только потом спускается к жене и дочери.
- Все, мои хорошие, - говорит он, обнимая обеих. - Основная опасность миновала. Баллантайн арестован.
"Все закончилось? - спрашивает Долорес недоверчиво. - Нам всем можно вернуться домой?"
- Пока нет, малышка, - качает седой головой Раттлер.
В дверь деликатно стучат, слышится голос Джефферсона:
- Сэр, к аппарату срочно. Вас требует Его Императорское Величество.