- А все почему? Потому что мы пользуемся достоверными слухами. Вы любите слухи? Есть среди них просто замечательные. Вот, например, этот… - Завирушка наклонился к собеседнику и зашептал: - Приходит пешедрал домой, а у его пешедралки… - дальше Канарей, сколько ни напрягался, ничего не мог разобрать. - К сожалению, такое не напечатаешь. Такова специфика газеты: самое интересное в ней то, чего нельзя напечатать.
Редактор откинулся в кресле и захохотал. Потом опять стал серьезным.
- К сожалению, у нас много завистников, много непрофессиональных сплетников. Взять хотя бы Сорокопута. Он болтлив, как сорока, но так все путает, что наши читатели постоянно пребывают в заблуждении.
- Он что, работает у вас в газете?
- Да нет… Просто сплетник-любитель.
Канарей упомянул о письме Сорокопута начальнику тайной полиции, не раскрывая, разумеется, содержания письма. Но и сам этот факт произвел на редактора до того сильное впечатление, что он вскочил и быстро-быстро забегал по комнате. Он бегал, заложив крылья за спину, так, словно гонялся за какой-то мыслью, потом повалился в кресло и замер в ожидании. Давний птичий опыт подсказывал Говорунчику, что, если за мыслью не гоняться, она сама залетит в голову. Так оно, видимо, и случилось.
Скорей всего, решил он, это обычное поздравление но надо знать Сорокопута. У него любое поздравление может обернуться доносом. А на кого? Кто даст гарантию, что это донос не на него, на редактора?
- Мне очень жаль, сказал он, - но я должен немедленно вас покинуть.
И он тут же покинул гостя, кабинет и всю редакцию газеты "Друг пешехода".
В семье у Дятла
С легкой руки Сорокопута о том, что Дятел летает, говорил уже весь город, и только сам Дятел об этом ничего не знал. Он отдыхал в кругу семьи и демонстрировал Пустельге свои семейные достижения. Ну-ка, сынок, покажи тете, какую ты в-выдолбил дыр-ку! Дятенок показал.
- Хорошо это у него получается - д-долбить по дереву, прихваливал сына Дятел. - Учителя г-говорят, природные способности, советуют идти по этой линии.
Дятлиха не принимала участия в разговоре. У нее было свое отношение к Пустельге, и она не могла понять, с какой стати эта особа вдруг явилась к ним в дом. А Пустельга не могла не явиться. Она исходила весь город, чтобы встретиться с солдатом Канареем, потому что ведь он обещал, что они еще встретятся, но так его и не нашла. Кто-то видел его у дворцовых ворот, когда он разговаривал с младшим привратником, - и вот Пустельга пришла к Дятлу в надежде что-нибудь от него узнать.
- Дятенок у нас м-мастер, - благодушествовал Дятел. А вот младший, Дятеныш, этот больше по стихам. Ну-ка, сынок, почитай тете! Дятеныш почитал.
- А? Каково? - выпытывал Дятел, - Артист! Чтец-декламатор!
- Молодец, рассеянно согласилась Пустельга. Это тебя в школе научили?
- Там научат! - сыронизировал Дятел. - Все сам! Придет со школы, уткнется в книжку… В-вот так. - И Дятел показал, как Дятеныш утыкается в книжку.
- А у нас на уроке физкультуры Щегленок за то, что летал, получил двойку по поведению, - сообщил Дятеныш.
- А ты что получил? - съехидничал его брат.
- Я никогда не летаю. Зачем мне летать? Чтоб долетаться, да?
- Вы слышали? - рассмеялся Дятел. - Н-нет, вы слышали, что он сказал? Этот в жизни не п-пропадет, будьте уверены. - Он потрепал Дятеныша по голове. - Как, сынок, не п-пропадешь в жизни?
- Не пропаду! - подтвердил Дятеныш.
- Слышите? Он не п-пропадет! Вот разбойник!
Пустельга уже несколько раз пыталась заговорить о своем, но где ей было переговорить хозяина!
- Семья у нас что надо! - возвещал Дятел. - Вот, например, м-мать. Посмотрите на нее. Нет, вы, пожалуйста, на нее посмотрите!
- Ты лучше на себя посмотри, - сердито отозвалась Дятлиха. - Тоже называется - глава семьи.
- А что, ч-чем не глава? - Дятел поднял клюв и обвел всех значительным взглядом. - И перья, и хвост, и все, как положено.
- Кстати, о перьях и хвосте. Это мне напомнило одного моего знакомого, - поспешно заговорила Пустельга, довольно искусственно переводя разговор на нужную ей тему. - Его зовут Канарей, вы, может быть, знаете?
Дятел сразу заскучал. Он терпеть не мог посторонних тем в разговоре.
- Он живет у Орла. Вы знаете Орла? Такой крупный, представительный.
Пока Пустельга это говорила, слушателей у нее уменьшилось ровно вдвое. Дятеныш сбежал гулять, а Дятлиха вышла, громко хлопнув дверью в знак того, что на нее в этом разговоре рассчитывать нечего.
- Мы с ним познакомились, - рассказывала Пустельга. - Все было так неожиданно и… Вы знаете, у него нет никого, даже родителей.
- Родителей? - подхватил Дятел, обретая почву под ногами. - Я вам скажу, что родителем быть не так просто. Школа - это ш-школа, но родители…
Дятел оборвал себя на полуслове: послышался сильный стук в дверь. И не успел он встать из-за стола, как в комнату ввалились новые гости: начальник явной полиции Филин-Пугач и две его руки - правая сержант Глухарь и левая ефрейтор Сплюшка.
- Именем Индюка! - возгласил начальник полиции, зловеще сверкнув очками.
Очки были именные. Филин получил их за многолетнюю безупречную службу и теперь никогда с ними не расставался. Он даже спал в очках, чтоб лучше видеть сны. С тех пор, как ему приснилось что-то подозрительное, Филин был особенно осторожен.
Дятел как-то сразу ушел в себя, но по инерции продолжал говорить, - впрочем, совсем не то, что принято говорить в подобных случаях:
- П-присаживайтесь, п-пожалуйста… Ч-чем могу служить?
- Не надо нам служить! Мы пришли всех арестовать! - гремел начальник полиции.
- Арестовать? В-всех? Но нас только трое. Может, позвать с-соседей?
Начальник полиции рассердился не на шутку - шуток он не понимал:
- Молчать!
Сержант Глухарь вытянулся по стойке смирно: наконец- то он услышал знакомое слово!
Обычную речь сержант Глухарь не воспринимал, она сливалась у него в сплошное гудение. Со всей отчетливостью до него доходили только слова команды. Поэтому и сейчас сержант Глухарь вытянулся в струнку и замолчал еще усердней, чем молчал до сих пор.
Все остальные тоже замолчали, и только ефрейтор Сплюшка, который дремал на своем посту, внезапно проснулся и завопил:
- По порядку номеров рассчитайсь!
- Первый! - рявкнул Глухарь, но Филин его оборвал:
- Отставить!
Ефрейтор Сплюшка на своей команде не настаивал: он уже снова спал.
Филин приказал погасить свет и стал читать по бумажке:
- Именем его величества, по поручению его превосходительства…
- Устав от непривычного чтения, Филин скомкал бумажку и гаркнул своими словами:
- Взять их!
Дятенок и солдат Канарей
Слухи бродили по улицам. Они останавливали знакомых, заходили в дома и всюду поведывали о том, что младший привратник Дятел летает на работу очертя голову. Солдата Канарея эти слухи настигли на пути к Пеночке-Пересмешке, которой он собирался доставить последнее письмо.
Канарей круто повернул и бросился предупреждать Дятла.
Но Дятла уже было поздно предупреждать. Об этом Канарей узнал от Дятенка.
Птицы бывают большие и маленькие. Есть птицы маленькие на работе, но зато большие у себя в семье. Есть птицы большие на работе, но в семье все-таки маленькие. И только птенцам приходится хуже всех, потому что они маленькие всюду.
Единственным внимательным слушателем у Пустельги был Дятенок. По натуре Дятенок был сам солдат, хотя об этом, наверно, никто не догадывался. Поэтому он только делал вид, что готовит уроки, а на самом деле старался не пропустить ни слова о солдате Канарее. Особенно понравилось Дятенку то, что у солдата не было родителей.
Если бы у Дятенка не было родителей! Уж тогда бы он себя показал. Все бы узнали, на что способен Дятенок. У него уже и клюв вон какой, и перья выросли… И, конечно, когда Филин скомандовал "Взять их!", Дятенок не испугался. Он вышел вперед, гордо откинув голову и всем своим видом давая понять, что Дятенка можно арестовать, но правду не арестуешь.
На него не обратили внимания. Взрослых увели, а его оставили, будто он и вовсе уже ни на что не годен.
Дятенок готов был заплакать. Но тут случилось невероятное. К нему, к Дятенку, явился солдат Канарей. Сам солдат Канарей!
- И как это я опоздал? - сокрушался Канарей. - Немного раньше прийти, и Дятел успел бы скрыться.
Дятенок продолжал рваться в бой:
- Скажите, а я тоже мог бы скрыться?
- Ты пока дома сиди. До особого распоряжения.
Дятенок повесил свой талантливый нос, которым он с таким успехом долбил по дереву. Канарей тотчас же на это отреагировал:
- Слушай мою команду! Не плакать! Не унывать! Не падать духом!
Всю ночь Дятенок думал о Канарее, о его простых солдатских словах. Конечно, он не будет плакать, не будет падать духом и унывать - до особого распоряжения. А когда поступит распоряжение…
- Я думаю о вас, только о вас. Ждите меня завтра в полночь! - продекламировал Дятеныш.
- Ты откуда это взял? - строго спросил старший брат, забирая у него листок с непонятным текстом.
Дятеныш спрятал подальше конверт, чтоб у него не отобрали и это, последнее, и только тогда кивнул на почтовую сумку, оставленную солдатом Канареем. Так было вскрыто последнее письмо из сумки Голубя-почтальона - письмо Зяблика к Пеночке-Пересмешке.