У Зоси все мужчины считались симпатичными, кроме тех, кто состоял в их партии. Тут Зося была истинным кремнем, и потому Беглов примечание коллектора пропустил мимо ушей.
Но сообщение о госте его взволновало, в безлюдной тайге новый человек в диковину. Потому, едва обтершись полотенцем, Владимир Петрович отправился в большую палатку шурфовщиков, откуда доносились веселые возгласы и дружный смех.
Он сунул голову в палатку, смех затих, и Беглов дружелюбно сказал:
- Ну, который здесь гость? Выходи на волю, знакомиться будем.
Потом Беглов вспомнил, что больше всего его поразило чисто выбритое лицо незнакомца. Такую роскошь никто себе в тайге не позволяет. И комфорту никакого, и традиция есть запускать бороду, да и от комарья верное спасение, коль до самых глаз зарастешь.
А тут вроде как из салона красоты выломился товарищ. Верно, смуглый оказался парень, только не цыганского, иного типа. А какого - Беглов не определил. Глаза большие, добрые, поражающе глубокие, такие глаза женщин наповал сражают. Нос прямой, с горбинкой, темные волосы зачесаны назад, достают едва не до плеч и волнистые. И улыбается приветливо, первым протянул руку Беглову.
- Дудкин я, - сказал пришелец, - а кличут Иваном… Охотник из Окачурихи. Иду с участка. Сено там косил, зимовье ладил, вот к вам и завернул.
Верно, знал Беглов названную деревню, сто пятьдесят верст назад по Бормотую.
- Ну и ладно, - сказал он охотнику, пожимая его сильную руку. - Погости, Дудкин Иван, а может, и с нами останешься, рады будем.
Дудкин широко улыбнулся.
- Можно и с вами, - проговорил он и пожал плечами. - До сезона далеко, и в деревне скукота да бабы с ребятишками одне…
- Эка, паря, хватил, - роготнул и блеснул глазами шурфовщик Стрекозов, по прозвищу Долбояк, - нешто с бабами-то скукота бывает?
Иван повел плечами, покосил глазом на Долбояка, смолчал.
- Документы какие есть? - спросил Беглов, не веря удаче. Ведь ах как бедствовал он сейчас без людей! - Аль пошутил, охотник?
- А чо шутить? - отозвался Иван, засовывая руку во внутренний карман. - Об работе, чай, не шутят, ее излаживают добром. А вот и бумаги мои.
Беглов посмотрел документы Ивана, нашел их приемлемыми и тут же за ужином у костра написал чернильным карандашом в блокноте приказ о зачислении Ивана Дудкина временным рабочим геологоразведочной партии.
VI
- Мы, Зодчие Мира, поможем вашему Отечеству, - буднично произнес Вечный Жид.
- Наконец-то! - воскликнул писатель. - И слава Богу…
Агасфер улыбнулся.
- Но вы, кажется, человек неверующий, а Бога поминаете, - скорее констатируя, нежели осуждая, мягко произнес пришелец.
- Традиция, знаете ли… Разумеется, я не верю, что в облаках обитает некий дедушка Саваоф с седой бородою, окруженный бесполыми национальными гвардейцами с крылышками за спиной, - объяснил Станислав Гагарин. - Я скорее славянский язычник, коему Перун с Даждь-богом симпатичнее иудейских апостолов.
И одновременно живет во мне стихийный христианин, ибо верю в незыблемость нравственных принципов, провозглашенных при посредничестве Иисуса в Слове Божьем.
- А как же в отношении веры в социализм? - спросил Вечный Жид.
- Без проблем… Для русского народа социализм духовно весьма близок, ибо мы люди а р т е л ь н ы е. Маммоне, богу Наживы, не служили и служить не будем. Конечно, ныне приемлем лишь д и а л е к т и ч е с к и й социализм, с метафизикой и антилогикой мы нахлебались сполна.
- Диалектический социализм? - повторил Агасфер. - Это нечто новое… До сих пор я полагал любой социализм карикатурой на Евангелие. Разве не так?
- Вам виднее, - заметил Станислав Гагарин. - Вы лично знали Христа и его учеников, вам и судить, что называется, из первых рук.
- Ну, с Христом я вас еще познакомлю, - сказал Вечный Жид. - Сочинителю Станиславу Гагарину и Иисусу из Назарета будет интересно пообщаться. И полезно…
- Вы и на это способны?
- Я способен на все, Станислав Семенович, - скромно сказал Агасфер. - Здесь, на Земле, мне придется решать задачи куда более сложные, требующие огромного расхода космической энергии. Но Совет Зодчих Мира, в порядке исключения, решил пойти на любые затраты. Помогать так помогать!
- Нас ждет нечто ужасное? - тихо спросил писатель.
- Не то слово, - вздохнул могущественный пришелец. - Но кажется я сказал вам больше, чем следовало…
- А как же этический закон, запрещающий инопланетянам вмешиваться в земные дела? Именно поэтому две тысячи лет тому назад вас, значит, того…
- Зодчим Мира надоело наблюдать, как гибнут цивилизации, предоставленные самим себе, - с неожиданной жесткостью проговорил Агасфер. - Неслучайно мы создали модель Земли в системе Звезды Барнарда, неслучайно присылали к вам на разведку товарища Сталина, этого незаурядного землянина, аналога которому не было в истории человечества.
- Да, его не с кем сравнить, увы, - согласился Станислав Гагарин.
Он чуть более года общался с вождем и имел право сказать именно так.
- Наш посланец пытался поставить на Президента, наивно полагая, и товарища Сталина можно понять, что он сумеет активизировать человеческие качества этого субъекта, пробудит в нем патриотические чувства. Но агентам Конструкторов Зла после возвращения товарища Сталина на Звезду Барнарда удалось з а м е с т и т ь Президента. Он получил иную личность, которая и управляла действиями главы государства, втянула его в августовские события прошлого года, а затем по подсказке л о м е х у з о в этот монстр вообще разрушил страну. Вернее, поставил Великую Державу на грань катастрофы.
- Какая жалость, что в романе "Вторжение" я не позволил кастрировать его! - воскликнул сочинитель.
- Может быть, это и спасло бы ситуацию, - улыбнулся Вечный Жид. - Во всяком случае, мы с вами не раз еще используем эту возможность…
- Возможность вырезать ему яйца? - живо спросил писатель.
Агасфер от души расхохотался.
- Нет, яиц мы резать не будем, - сдержав смех, заверил он Станислава Гагарина. - Но монстрам и самим л о м е х у з а м придется туго.
- Вы их, как товарищ Сталин, будете уничтожать огненными стрелами из глаз? - спросил писатель.
- Сей способ чересчур эффектен, - заметил Агасфер, - но вождю н р а в и л о с ь именно так… Вождь, он и в Африке вождь. Мы с вами, Станислав Семенович, придумаем что-либо поскромнее. Но меня другое волнует…
- Что именно? - осведомился писатель.
- Вы находитесь в больнице - и это хорошо. Со здоровьем не шутите, вам его понадобится с избытком. И пробудете здесь некоторое время.
- До пятнадцатого мая, как я полагал, - сказал Станислав Гагарин.
- И эти дни я хотел бы побыть рядом с вами. Нам есть о чем поговорить друг с другом. Не возражаете?
- О чем речь! - воскликнул сочинитель. - Почту за честь общение с представителем Зодчих Мира…
- Тем более, - улыбнулся Агасфер, - вы обо мне писали, и, таким образом, я будто бы ваш крестник.
- Скорее мое дитя… Ведь я породил Агасфера из созвездия Лебедя собственным воображением, а в действительности оказалось, что вы таки - да существуете… Да еще в подобном ранге!
- Надо придумать… Погодите! Кому вы сейчас кивнули? Вон тот мужчина, который прошел по аллее - он кто?
- Мой сосед, живет во второй половине двести восьмой палаты. Андрей Васильевич, по фамилии Колпаков. Начальник детского городка обувной фабрики "Заря". Вроде хороший мужик…
Вечный Жид усмехнулся.
- Поначалу хотели сказать просто - х о р о ш и й мужик. Потом добавили слово в р о д е. Делаете успехи, постигая осмотрительность в оценках.
Станислав Гагарин вздохнул.
- Жизнь учит, товарищ Агасфер, фули тут поделаешь. Я и Федотову полагал толковым работником и преданным соратником. А на поверку - злобное и отвратительное существо, мерзкий сосуд зла, дьяволица, которая разрушает все, к чему прикасается. А бывший подполковник Литинский, которого я прочил на место Федотовой, в коммерческие директоры? Отставные полковники Павленко и Голованов, Рыжикова с Балихиной, Мелентьев… Как умоляла мамаша последнего взять сынка, загибающегося на стройке, в "Отечество"! Взял - и получил мелкого пакостника, предавшего собственного шефа.
Здесь редактор вновь меня остановила.
- Может быть поначалу рассказать о Федотовой и ее головорезах подробно? - предложила она.
- Но ведь подробно рассказал о федотовском "путче" и ущербе в сто миллионов, который нанесли предатели "Отечеству", Дима Королев, статью его я полностью включил в роман, до нее осталось несколько десятков страниц.
Честно говоря, мне казалось, что любой переброс текста взад или вперед нарушит композицию романа. Ведь это же м о е дитя, и мне лучше, чем кому бы то ни было знать, куда поместить ребенку глаза, а где у него должны быть прикреплены нос с ушами и руки-ноги.
- Ну хорошо, - согласилась умница Галина. - Пусть будет по-вашему. Читатель потерпит…
- Но больше других, - продолжал сочинитель, - меня поразила Ирина Савельева. Кроме добра и всяческой поддержки ничего другого от меня эта женщина не имела… Где теперь ее совесть? Да и была ли совесть качеством ее души вообще? Да… Эти существа пренебрегли элементарным здравым смыслом, войдя в федотовскую банду. Ума им не хватило понять: они изначально проиграют. Или околдовал их кто?
- Не л о м е х у з ы ли сменили им всем личности? - предположил пришелец.
- Возможно, - согласился писатель, - Только ведь не поддались же им другие, поверили мне и ушли со мной!