В тот вечер я должен был быть счастлив, ведь назавтра мне предстояло встретиться с другим, таким же как я, желающим докопаться до правды. Но у меня из головы не выходит Спурий, неподвижно лежащий на больничной кровати. Это образ смерти.
Глава VI
Проснувшись, как обычно, немного раньше положенного, я изгибаюсь так, чтобы дотянуться до низа пижамных штанов, не ослабив при этом натяжение подоткнутого одеяла. Я должен вылезать из кровати, как и все остальные, плавно и через верх. У этого способа два преимущества: он напоминает нам, что надо быть осторожным с кроватью, и освобождает нас от необходимости заправлять постель каждое утро.
Я стараюсь выглядеть естественно. Только тот, кто знает, обратит внимание на нелепо подвернутую штанину. Остальные же бегут скорее в ванную и туалет, чтобы занять раковину поудобнее. У меня такое впечатление, что все напрасно. Снимаю пижаму и готовлюсь к пробежке.
Мои приятели уже в зале. Они хлопают друг друга по ладоням, чтобы взбодриться. Мы встаем на исходные позиции.
Начали.
Первый круг: Клавдий, бегущий в обратном направлении, задевает меня. Мне показалось, что он хочет мне что-то сказать. Но я должен думать о беге.
Второй круг.
- Другой - это я.
Клавдий, это сказал Клавдий!
Третий круг.
- Ну, ты понял? - спрашивает он.
Четвертый круг.
- Да, понял.
Пятый круг.
- Пока еще рано, - сообщает он.
Он прав. Бег, только бег…
Конец. Результаты средние. Мы стоим в центре зала, восстанавливаем дыхание. Ко мне подходит Клавдий.
- Ты удивлен?
- Да, но доволен. Почему ты не захотел выслушать меня после холодильника?
- Я ждал приказа.
- Павел с нами?
- Нет. Он - предатель.
Мы отправляемся на другие занятия.
- Твой друг - предатель?
- Он мне не друг. Я слежу за ним. Давай разделимся, а то мы уже слишком долго вместе.
Во время урока по сельскому хозяйству у меня плохо получается записывать. Если б я не взял себя в руки, все время сидел бы и разглядывал Клавдия. Это он… Я ни о чем не догадался. Как же так?
Нам надо как-то сорганизоваться, выбрать подходящее время для обмена информацией так, чтобы не вызывать подозрений у Цезарей и всех остальных. Помимо хора, где у каждого свое определенное место, ни на одном занятии я не нахожусь рядом с Клавдием. Как отнесутся мои верные Марк и Октавий к тому, что мне придется отдалиться от них? И как отделаться от Павла?
В конце занятия Марк спрашивает:
- Да что с тобой сегодня? Ты как будто не с нами. О чем задумался?
Поскольку я замешкался с ответом, он высказывает предположение:
- Все думаешь о Спурии?
Я машинально соглашаюсь, и образ молодого забойщика всплывает у меня перед глазами. Я чувствую, как мной овладевает болезненное чувство стыда.
- Надо бы о нем позаботиться.
- Но как, Мето? - спрашивает Октавий.
- Спросить у Цезаря, можно ли его навестить.
- Ты же знаешь, что мы должны ждать, пока Цезарь сам это предложит.
- Но если он забудет, мы ничего не узнаем сегодня.
Марк добавляет:
- Ты оставайся, а я пойду спрошу.
- Хорошо.
Я мог бы добавить "спасибо", поскольку должен был вести себя скромно и неприметно. Но с тех пор, как я узнал, что нас двое, я чувствую себя непобедимым.
На обеде Марк садится напротив меня. Он начинает рассказывать:
- Цезарь сказал, что Спурий очнулся, но он останется в санчасти еще неделю.
- А навестить его можно?
- Цезарь сказал, что это не очень хорошая идея, потому что Спурию нужен покой.
- Как тебе показалось: он врет?
- Да нет, почему? Подождем неделю, прежде чем делать выводы.
Я поражаюсь, почему после стольких лет мы все еще верим им.
В начале хорового занятия случается небольшой инцидент. Один малыш спотыкается, возможно, потому, что его толкнули, и, падая, цепляется за другого. Начинается потасовка. Еще один вмешивается, чтобы разнять их. В результате: три порванные ленты.
- Это несчастный случай, несчастный случай! - кричит Мамерк. - Цезарь, пожалуйста!
- Вот черт! - рычит Аппий, Темно-синий.
Малыш Целий повторяет в слезах:
- Я не виноват! Я не виноват!
Цезарь 5 вмешивается с широкой улыбкой на лице. Не говоря ни слова, он собирает ленты и рукой зовет за собой троих участников происшествия. Голубого, Фиолетового и Синего. Мамерк больше не причитает, он рассержен. Если бы не было свидетелей, он бы треснул виновного.
Подобные сцены разорванных лент я видел десятки раз, но сегодня посмотрел на все другими глазами. Раньше я всегда считал разрыв лент естественным этапом, необходимым переходом, обязательным в неизбежном развитии. Но сегодня это была явная постановка, спровоцированный акт для восстановления равновесия. Я все понял, и я в этом уверен: Спурий мертв. Поэтому и понадобились новый Красный, новый Фиолетовый и новый Синий. И еще нужно место для нового Голубого, который скоро появится. Самое главное - заткнуть "дыру", оставленную Спурием, которого они поспешат забыть.
Начиная с сегодняшнего дня никто больше не смеет справляться о нем. Марк знает, что я с ним об этом больше не заговорю. К чему рисковать холодильником?
По окончании хора Клавдий снова подходит ко мне:
- Поговорим перед инчем?
- Если хочешь. Что со Спурием?
- Забудь о нем. Его вывезли сегодня ночью.
- Откуда ты знаешь?
- Мне сказали.
- Ты знаешь, кто?
Он не отвечает. К нему подходит Павел. Я отправляюсь искать Октавия и Марка.
Среди малышей идет громкий разговор:
- Я расскажу об этом Цезарю. Я видел, как он его толкнул, - заявляет Кезон.
- Не говори ничего, - предупреждает его Децим, - в лучшем случае его отругают.
- Мне наплевать, мне надело его прикрывать.
- Забудь! Я тебе говорю. Я больше не пойду с тобой в холодильник.
- Не трусь. Я не собираюсь делать ничего плохого. Я только хочу поговорить с Цезарем.
Я подхожу, чтобы вмешаться:
- Не орите так! Что у вас случилось?
- Привет, Мето. Я все видел на хоре, - начинает Кезон.
- Что ты видел?
- Павел толкнул Целия на Мамерка.
- Кто еще, кроме тебя, это видел?
- Думаю, никто… Хотя, может, кто-то еще, но все боятся.
Он очень нервничает, поэтому никак не может понизить голос. Я пытаюсь со своей стороны быть как можно более спокойным:
- Стало быть, это будет твое слово против его. Ты младше. Значит, поверят ему, ты проиграешь.
- Ты предпочитаешь верить Павлу, потому что он - друг Клавдия? Не так ли?
- Можешь думать что хочешь. Но послушайся моего совета. Это для твоего же блага. Не ходи к Цезарю! Я знаю, что будет дальше.
Я ловлю Децима за руку и шепчу ему:
- Не спускай глаз со своего друга, он - упрямец.
- Знаю. Не беспокойся.
Я присоединяюсь к своим товарищам, которые стоят поодаль, чтобы наше сборище не привлекло внимание Цезаря.
- Все-таки тебе нравится возиться с малышней, - шутит Октавий.
Клавдий подходит ко мне в раздевалке перед инчем.
- Павел выполнил задание на хоровом занятии, - говорю я ему.
- Знаю. Уже не в первый раз. Когда мы не вместе, он пользуется этим. Ладно, есть другой разговор. Срочное задание: обнаружить других предателей.
- Мне кажется, я знаю еще одного: Красс.
- Доказательства есть?
- Нет.
- Ты должен быть уверен. Это важно.
- А твои ночные друзья не могут нам сообщить их имена?
- Они точно не знают, но нам помогут.
К нам подходят другие ученики. А мне столько надо спросить у Клавдия! Интересно, как давно он присоединился к "сопротивлению"? Мы общаемся с ним урывками, поэтому я так мало знаю.
Странным образом никто из членов команды даже не вспоминает об отсутствии нашего товарища, с которым накануне произошло несчастье. Добровольцев на его место нет. Значит, мне придется выкручиваться сегодня вечером, хотя душа у меня к этому не лежит.
Матч, как всегда, проходит яростно и ожесточенно, мы довольно быстро проигрываем из-за неслаженных действий двух наших пробивателей. Все обошлось без потерь и ущерба, и это главное.
Выходя из зала, я решаю тут же приступить к выполнению моего первого задания, и поэтому в столовой сажусь прямо напротив Красса. Если он - предатель, я выведу его на чистую воду. Я начинаю разговор:
- Ты знаешь о Спурии?
- Да, он поранился во время матча и все еще в санчасти.
- Нет, я считаю, он мертв.
- Кто тебе сказал?
Я надуваю губы, показывая, что не знаю.
Он не отстает:
- Кто тебе это сказал?
Понимая, что я не отвечу, выжидает еще немного и меняет тему:
- Помню, ты собирался рассказать мне про холодильник.
- Разве? Что именно ты хотел бы узнать?
- Как это было?
- Холодно. Мучительно, потому что кажется бесконечным. У меня ощущение, что за четыре дня я постарел на год.
- Что ты делал, чтобы убить время?
- Думал, говорил сам с собой, даже пел… Не думаю, что тебе эти сведения когда-нибудь пригодятся.
- Почему? Никогда не знаешь, что будет дальше.
- Ты в холодильник не попадешь.
- Почему ты так в этом уверен?
- Да вот так. Я чувствую. Ну, тем лучше для тебя.