В рубку я влетел, ровно через три минуты, пренебрегая всеми правилами безопасности. Кроме Юдина здесь сидели особист Симагин и бортмеханик Димка Аков.
- Что за фигня происходит? - от души рявкнул я.
- Сядь в компенсатор, - спокойно сказал Юдин и повернулся ко мне. - Через две минуты включатся маршевые, а кататься по полу во время ускорения достаточно некомфортно.
Я уселся в эластичное кресло гравикомпенсатора и застегнул ремень.
- Ну а теперь мне кто-нибудь объяснит, что случилось? Вы что, чёрную дыру нашли на занесённом во всех лоции маршруте?
- Не дыру. Планету, - коротко сказал Симагин.
- Ерунда. Откуда здесь взяться планете? Хочешь, я тебе докажу, что всё это чушь. Во-первых, пять месяцев назад приведённым курсом шёл "Альбатрос". Никакой планеты он, разумеется, не нашёл. Во-вторых, чтобы обогнуть по оптимальной траектории планету, достаточно включить маршевые ровно на пять минут. В-третьих, во время проведения штатной корректировки курса присутствие бортмеханика в рубке управления не предполагается.
- Присутствие виртуальщика - тоже, - буркнул Дима.
- А ты посмотри показания приборов, - посоветовал мне Юдин. - А потом делай выводы.
Я надел шлем и считал информацию с корабельного компьютера. Планета была. Без звезды, без спутников. Просто блуждающая планета. А ещё в ней имелась какая-то странность. Я не смог сразу понять, в чём дело, но, определённо, что-то здесь было не так.
- Объясните, что происходит, - спросил я.
- Нет, это ты объясни нам, что видишь, - сказал Симагин. - Ты виртуальщик или где?
- В двенадцати градусах относительно курса фиксирую блуждающую планету земного типа. Корректировать курс не вижу необходимости, мы проходим мимо.
Словно в ответ на мои слова включились маршевые двигатели, и компенсатор со свистом принял мой возросший вес.
- Расскажи нам подробнее про эту планету, - попросил Юдин.
- Планета земного типа, размером с Марс. Гравитация на поверхности 0,8 же. Атмосфера по плотности близка к земной. По составу ничего сказать не могу, нужно посылать зонд. Температура поверхности около двухсот пятидесяти Кельвин. Атмосферное давление…
- Как ты думаешь, что может поддерживать такую температуру на поверхности планеты, у которой нет звезды? - бесцеремонно прервал меня Юдин.
- Внутренние тектонические процессы? - ляпнул я.
- Чушь, - возразил Юдин. - Источник внешней энергии всё равно нужен.
- Ядерный синтез внутри планеты? Масса маловата. Холодный термояд? Считается, что в естественных условиях он невозможен. Единственное объяснение - тектонические процессы. Но хорошо бы посмотреть на это поближе.
- Вот мы и летим посмотреть на это поближе, - ответил Юдин. - Эта планета может оказаться самым громким открытием века.
Капитан как в воду тогда глядел. Ветрянка стала эпохальным событием. А ещё судьбой. Говорят, человек сам делает свою судьбу. Я пытался. Не получилось. Мою судьбу сделала Ветрянка. Впрочем, это справедливо для всего человечества.
Валера тем временем переводит взгляд за окно. Сириус будто передумал подниматься из-за горизонта и сейчас медленно отползает назад. Для Валеры это в диковинку. Не удивлюсь, если он это сугубо астрономическое явление припишет моим проискам. Что делать, если сочетание вращения планеты вокруг своей оси, в совокупности с замысловатой орбитой второго спутника временами дают столь незабываемое зрелище. Моей вины здесь нет никакой, я просто люблю смотреть на Сириус. В такие минуты мне кажется, что необратимых поступков в этой вселенной не бывает.
- Откуда она взялась? - Валера переводит взгляд на меня.
- Кто? - теряюсь я.
- Ветрянка. Ты же говорил, что "Альбатрос" её не обнаружил.
- Может быть, плохо смотрели, - равнодушно замечаю я. - Может быть, она появилась там за эти пять месяцев. Не суть важно.
- Ты что не понимаешь, это же контакт! - Валера в замешательстве.
- Ну да, люди не одиноки во вселенной, есть кто-то ещё, старший брат, который будет нас опекать, прогрессорствовать. Ерунда это всё! Ветрянка суть зеркало. Мы увидели там всего лишь своё отражение. И перепугались.
- Послушать тебя, всё так просто.
- Да не просто всё, Валера. Не просто. Я не знаю, откуда взялась Ветрянка, и куда она потом делась. Но даже если бы Ветрянки не было, её стоило бы придумать. Чтобы мы могли узнать, чего на самом деле стоим.
Ветрянкой планету назвали из-за атмосферы. Скорость ветра на ней даже в периоды затишья не опускалась ниже ста метров в секунду. Моя версия относительно тектоники, казалось, получила первое подтверждение. Вулканическая активность вполне могла быть причиной образования областей с разным атмосферным давлением, следовательно, бешеные ветра были вполне объяснимы. Более-менее приемлемое место для посадки обнаружилось недалеко от экватора. В течение трёх дней там стояло безветрие, что для Ветрянки было чудовищной аномалией. Вообще-то, полагалось выяснить, а почему повсюду ураганы, а здесь ни ветерка. Но мы побоялись, что другой такой возможности просто не представится. В первую группу высадки вошли шесть человек. Дима Аков, Паша Круглов, Илья Дегтярев, Илья Лузгин, Роберт Шнитхе и я. Нашей задачей было разведать местность и взять образцы грунта. Ну и дальше - по обстановке.
На грунт мы опустились без особых проблем. Шнитхе, как всегда, поворчал по поводу турбулентностей, но посадил челнок аккуратно. Атмосфера за бортом была вполне сносной, но мы выходили в утеплённых скафандрах - снаружи было минус тридцать. А потом мы набрели на Источник.
Первооткрывателем Источника можно считать Круглова. Именно Паше пришла в голову мысль, что прямо в центре зоны спокойствия находится подозрительно правильная долина. Естественно, мы теорию Круглова решили проверить. Других предложений не поступало, а в кромешной тьме нарезать спирали, выковыривая образцы мёрзлого грунта, никому не хотелось. Это было совсем не похоже на артефакт. Просто в центре зоны затишья оказалась долина, посреди которой бил родник. Откуда-то из глубины родника пробивался свет, так что, стоя возле Источника, мы прекрасно видели друг друга. А потом раздался голос.
Тогда мы не думали ни о чём судьбоносном. Дегтярев что-то болтал про особые свойства воды, позволяющие ей оставаться жидкой даже при сугубо отрицательной температуре. Голос услышали все. Слова звучали совершенно отчётливо, Лузгин умудрился их даже загнать в аудиофайл. Тогда меня просто поразила их банальность. Эту фразу можно было прочитать где-нибудь в детских комиксах. "Перед тобой выбор. Выпей и получишь могущество. Не пей и останешься человеком". Мы обошли родник по кругу. Каждого из нас сверлила мысль "а что если?". А потом мы, не сговариваясь, приняли решение.
- Максим, почему вы не отдадите Нуль-Т людям? - Валера съёживается и внимательно смотрит мне в глаза.
- Хороший вопрос, - улыбаюсь я. - А ответ прост и банален. Человечество ещё не созрело.
- А судьи кто? - заносчиво спрашивает Валера. - Почему вы решаете за всех? Да кто вы такие? Случайные баловни судьбы, по воле космоса получившие могущество, и теперь не желающие делиться.
- И Остапа понесло… - ухмыляюсь я. - Ты хоть сам-то понимаешь, о чём говоришь?
- Понимаю. Даже слишком хорошо понимаю. Я считал тебя другом…
- Ветрянка всё поставила с головы на ноги, - я наливаю ещё воды и залпом выпиваю. - Знаешь, почему Эйнштейн уничтожил открытую им "единую теорию поля"? Потому что человечество не созрело.
- Эйнштейн сделал изобретение сам, а вы его украли.
- Ты так считаешь? - я непроизвольно улыбаюсь.
- И не надо лыбиться. Ветрянка поднесла Нуль-Т человечеству на блюдечке. А вы решили оставить его себе.
- Человечество не прошло испытания.
- Это вы не прошли испытания. Вы перестали быть людьми. Человечество всегда стояло на титанах. На людях, которые оказались выше своей эпохи. А вы… Вы антититаны. Титаны со знаком минус.
Валера вскакивает со стула и, не оглядываясь, выходит из зала.
- O, sancta simplicitas! - раздаётся у меня за спиной голос Симагина.
Только его мне не хватало для полного счастья. Рука машинально тянется к кобуре с шестизарядным глокком. С некоторых пор я постоянно ношу его с собой. Почему я остановился именно на глокке? Естественно, из-за магазина. Пять пуль - мало. Семь - слишком много.
Председатель совета миров садится напротив и кладёт локти на стол. Поднимаю глаза и холодно смотрю на Симагина.
- Чего тебе надо?
А он улыбается. Почему отрицательные герои всегда улыбаются? Может, потому что они уверены в себе? Ничего не боятся, ни в чём не сомневаются. Совесть находится в зачаточном состоянии, амбиции обнимают галактику. Противно.
- Ничего, - Симагин опять улыбается. - Хотел посмотреть, как от тебя отвернётся последний друг. Это забавно.
- У меня много друзей, - автоматически отвечаю я.
- Давай посчитаем, - Симагин растопыривает пятерню. - Круглов, Аков, Дегтярев, Лузгин, Шнитхе. Пальцы кончились, друзья тоже.
- Ошибаешься, - моему голосу не хватает уверенности.
- Это ты ошибаешься, щенок, - Симагин умеет заставить почувствовать себя ничтожеством. Несколько слов, несколько случайных взглядов, и ты смешан с грязью. - Других друзей у тебя нет. Тебе не нужны друзья. Ты пытаешься противопоставить себя людям. Потому что сам уже не человек. Ты - выродок. Космополит. Ничтожество. Слово "родина" для тебя ничего не значит.
- Не значит, - покорно соглашаюсь я. - Но ещё меньше для меня значат твои идеалы, Симагин. Потому что ты как был жандармом, так им и остался. И таким умрёшь. Ты просто не сможешь понять Нуль-Т.