* * *
Все пятеро отправились к поезду, и каждый, кроме Хомяка, нёс по одному спящему духу.
- Я не виноват! - ныл Хомяк. - Не смог удержать, у меня руки скользкие!
- У тебя вшегда руки в какой-то шклижкой гадошти! - фыркнул Лосяра.
- Вот именно - и это не моя вина!
Джикс всю дорогу в основном помалкивал, но несмотря на это, всё равно находился в центре внимания остальных. Они пялились на него - некоторые открыто, некоторые исподтишка. Оторва Джил - та даже не пыталась скрыть своё любопытство.
- Я встречала кучу всяких фриков среди послесветов, но такого, как ты, не видала никогда, - наконец произнесла она.
Джикса это заявление не обидело. Он гордился происходящей с ним трансформацией, надеялся, что придёт время и он станет выглядеть в точности как его тотем-ягуар. Эти восточные послесветы понятия не имели о тотемах. Они были в точности как живые - оторванные от универсума, считали себя центром всего. И однако Милос спросил его, Джикса, не желает ли он стать частью чего-то грандиозного, из чего следовало, что эти восточные послесветы, очевидно, служили какой-то высокой цели. Значит, они стоили пристального внимания и изучения.
- То, что ты с собой сделал - просто произведение искусства, - сказал Милос. Джикс кивнул, принимая комплимент.
- А что - в твоём выводке есть другие такие, как ты? - спросила Джил. Ему не нужно было заглядывать ей в лицо, чтобы увидеть ехидную усмешку на её губах.
- Я один, - ответил Джикс, выдавая лишь крупицу информации - ничего лишнего.
- Ты первый послесвет, которого мы встретили к западу от Миссисипи, - сказал Милос.
- Как это - один? - продолжала допытываться Джил. - Ни друзей, ни начальства?
Джикс тщательно обдумал ответ и только тогда сказал:
- Кошки ходят сами по себе.
Они пришли к поезду на рассвете. Детишки, которых Джикс видел накануне играющими снаружи, попрятались в вагоны, но сейчас уже взошло солнце, и скоро они выйдут и снова примутся за свои извечные игры. До этого момента Джикс видел поезд только издали, и сейчас вбирал в себя каждую подробность.
Первой бросалась в глаза церквушка, странным образом преградившая составу путь. Джиксу приходилось раньше видеть такие взаимозатыки, хотя в его словаре и не было такого причудливого слова для их обозначения. Он улыбнулся: надо же, непритязательное строеньице, мелочь, а не пускает дальше столь мощную машину! Это напомнило ему картинку в книге, которую он видел ещё при жизни: на ней был изображён человек, вставший на пути гигантского танка. Джикс заподозрил, что с этой церквушкой что-то нечисто.
Демон всё так же был привязан к передку паровоза, и теперь юноша-кошка распознал, что это демоница, скорее всего La Llorrona - Плакальщица - хотя и непохоже было, чтобы эта демоница плакала. Вообще-то Джикс никогда не встречал демониц, да и не был уверен, что таковые существуют, но много чего слышал о них...
Следующим, на что он обратил внимание, бывл кабýс - маленький служебный вагон, обычно предназначавшийся для отдыха машинистов на товарных составах. Кабус был прицеплен к концу поезда и пышно украшен светящимися ёлочными гирляндами и зеркальными шарами, сверкающими в лучах поднимающегося солнца. Джикс сделал мысленную заметку: расспросить, что это за чудо такое, - хотя и сомневался, что получит правдивый ответ.
А ещё этот странный четвёртый пассажирский вагон. Во всех вагонах было полно ребятишек, но этот отличался от прочих. Заглянув в окно, Джикс увидел множество расплющенных о стекло лиц. Тесное пространство вагона было в буквальном смысле набито битком. Должно быть, здесь никак не меньше тысячи послесветов! Юноша припомнил, как однажды его превосходительство приказал группе послесветов влезть в большую керамическую вазу, перешедшую в Междумир. В живом мире в ней поместилось бы не больше двух-трёх детишек, но послесветов, которые не обладают физическими телами, а являются духами в чистом виде, можно набить сколько угодно куда угодно. Так что они лезли и лезли в вазу, пока его превосходительству не надоело - к этому времени там поместилось уже пятьдесят штук. А сколько их обреталось в этом вагоне, сказать было невозможно.
- Клашш, правда? - хохотнул Лосяра, бросив взгляд на переполненный вагон. - Как шелёдок в ботшке!
Лица, выглядывающие из окна, не выражали ни недовольства, ни беспокойства. Джикс решил, что эти ребята пребывают в нынешнем состоянии уже довольно давно, привыкли. Ну разве что им немного неудобно, однако они как ни в чём ни бывало болтают друг с другом, словно так и надо.
- Зачем их туда напихали? - спросил Джикс. - Ради развлечения?
Хомяк заржал. Фу, какой у него отвратительный смех!
- Они были солдатами вражеской армии, - пояснил Милос. - Несколько месяцев назад произошла битва, и мы победили. Вот и держим их тут.
- Ага, ага, - покатывался Хомяк. - Военнопленные!
- Бьюшь об жаклад, ты в жижни не видал штолько полшлешветов, - прошамкал Лосяра.
На кратчайшее мгновение Джикса охватило желание рассказать им о Городе Душ, но он решил попридержать информацию.
Скинджекеры притащили четырёх спящих духов к послесвету, ожидающему около спального вагона.
- Оставьте их у меня, - сказал он, но Джикс отказался подчиниться.
- Да не волнуйся, всё в порядке, - заверил его Милос. - Наш Нянь пометит их, напишет дату, когда они проснутся - вот и всё.
Джикс, однако, не собирался отдавать свою спящую девочку Няню, он сам понёс её в вагон.
- Эй-эй, - запротестовал Нянь, - тебе туда нельзя!
Джикс развернулся к нему, ощерил зубы и зарычал. И хотя этот звук всё-таки больше походил на человеческий, чем на ягуарий рык, Нянь испугался и оставил странного парня в покое.
Спальный вагон был переполнен. На каждой полке, как верхней, так и нижней, спало по двое, а то и по трое междусветов; их грудные клетки медленно вздымались и опадали - память о дыхании была ещё жива, - однако никто не то что не храпел, но вообще не издавал ни малейшего звука. Джикс нашёл подходящее местечко и положил туда свою девочку, убедившись, что ей хорошо и удобно; затем поцеловал её в лоб - потому что у неё больше не было родителей, которые целовали бы её на сон грядущий, и потому что никто за ним сейчас не наблюдал. После этого он покинул спальный вагон и направился прямиком к Милосу.
- А сейчас я хочу встретиться с Мэри, Восточной Ведьмой. Немедленно.
- Встретишься, - сказал Милос, - когда она будет готова к знакомству.
- И когда же наступит это светлое мгновение?
Милос пристально всмотрелся в стоящего перед ним юношу-ягуара, пытаясь прочесть его мысли по лицу, но не преуспел. Разведчик должен владеть собой и быть абсолютно бесстрастным. Джикс никогда не выдавал больше, чем считал нужным.
- Не сегодня, - ответил Милос. Больше он ничего не добавил.
- А пока, - предложила Оторва Джил, - почему бы тебе, не пойти и не вылизаться, как всякой приличной киске?
У Джикса появилось подозрение, что они с Джил никогда не станут друзьями.
Глава 4
Зелёная богиня
Милос не забыл слов Алли, и хотя ему претила мысль о том, что она знала что-то, чего не знал он, необходимо было выяснить, что же такое эта девчонка видела со своего насеста в голове поезда. "Примерно милю назад, - сказала она. - Сам поищи!" Как только они разместили свою новую добычу в спальном вагоне, Милос решил последовать совету пленницы и отправиться на разведку - в одиночестве.
Он оставил Джикса на попечение Джил, из-за чего та взбесилась.
- Я ему не доверяю! - вопила она. - Нормальные люди в животных не влезают!
- Хочешь, чтобы его опекали Лосяра и Хомяк, да? - предложил Милос.
Она фыркнула от отвращения. Кто не знает, что у обоих лоботрясов терпения и внимания хватает лишь на пару минут? Какие из них опекуны!
- Может, тебе удастся очаровать его, - продолжал Милос, - и ты вызнаешь, откуда он и что здесь делает. - И с усмешкой добавил: - Почему бы и нет - ведь в тебе тоже есть что-то кошачье!
Она вскинула руку, изобразив когтистую лапу.
- Ах так? Тогда сейчас возьму и сдеру эту ухмылочку с твоей физиономии!
Но улыбка Милоса не поблекла. Когда-то он был влюблён в Джил, а потом в Алли - но оба раза его любовь умерла, убитая предательством, и оставила его с ноющим, если не сказать разбитым, сердцем.
А потом появилась Мэри.
Вся его жизнь, включая и посмертную, была подготовкой к этой встрече. Мэри принесла ему Спасение, высшее Откровение. Он тоже стал её спасителем, только совсем в ином, буквальном смысле этого слова...
Милос ушёл после полудня. Он направился по рельсам обратно и каждую пару минут внимательно обводил взглядом окрестности, пытаясь высмотреть что-нибудь необычное, но ничего такого на глаза не попадалось. Когда он оглянулся на поезд, картина показалась ему словно вышедшей из-под кисти художника-сюрреалиста: паровоз стоял, упершись носом в маленькую белую церковь, расположившуюся прямо поперёк железнодорожного полотна. Над крышей зданьица возвышалась колокольня, и поэтому казалось, будто церквушка совершенно неприличным образом показывает поезду средний палец.
Но вот миля и пройдена. Милос ничего не нашёл - лишь мёртвая колея да живой мир вокруг. Чтобы там ни усмотрела Алли, Милосу оно не открылось. Он вернулся к поезду не солоно хлебавши, и его послесвечение отливало багровым от медленно закипающей досады.
Всё вроде бы выглядело как всегда. Детишки играли, не забывая перебирать ногами, чтобы не провалиться в почву живого мира.
Завидев возвращающегося Милоса, Спидо бегом кинулся к нему и засыпал вопросами:
- Ну что? Что ты нашёл?
- Ничего. Совершенно ничего.