…и тут время вернулось к привычной человеческой скорости. Девчушка отпрянула от бледного, потерявшего сознание судьи, привычным жестом тронула пульсирующую жилку на шее - жив! - и покосилась на переднее сидение. От промахнувшегося Валерика, раздавленного скомканной от удара дверцей, сейчас наличествовало нечто кровавое, остро и неприятно пахнущее. Водитель сохранился лучше, но неестественно вывернутая шея говорила о том, что и он окончил свой земной путь.
- Говорила же тебе - memento mori, - со злостью то ли прошептала, то ли прошипела разозленная Некта, пытаясь открыть слегка перекошенную дверцу и отряхивая с себя мелкую крошку разбитых закаленных стекол. - Вот теперь тебе Иерарх вставит большую ведерную клизму с нашатырным спиртом и патефонными иголками… и прав будет, чуть все дело не угробил, педик несчастный.
Перекошенная дверца автомобиля категорически отказывалась открываться, и тогда девчушка ловко, будто только этим всю жизнь и занималась, выкарабкалась из разбитой машины через окно. Оказавшись на краю дороги, она огляделась… тяжеловоза давно уже след простыл, на сером полотне трассы даже в ночном мраке резкими черными полосами выделялись следы торможения судейского лимузина. Практически совсем рядом, в двух десятков шагов, тускло поблескивал светоотражающим покрытием невысокий, с полметра, но толстенький километровый столбик, выкрашенный в черно-белый цвет с мерцающей желтым светом шляпкой-наконечником. Если Некта правильно помнила подробнейший и нуднейший инструктаж местного беса-куратора, в таких столбиках - в пригороде в каждом, а на далеких трассах через десяток - обязательно находились армейского образца аптечки, вода и - телефон. "Ну, хоть в чем-то повезло, - подумала девчушка. - А то пришлось бы полкилометра шагать, чтобы позвонить…"
- Скорая? Авария на Большаковской трассе, примерно сороковой километр от города. Большегруз столкнулся с легковушкой судьи Старикова. Есть жертвы.
Вернув черную трубку на место в ответ на нелепые вопросы диспетчера: "Кто звонит?" "Вы нас дождетесь?", Некта опять ругнулась на ушедшего обратно в Преисподнюю напарника, из-за его беспечности добираться обратно в город придется пешком и хорошо еще, что напрямую здесь до ближайших домов было не сорок, а едва ли пятнадцать километров. Но все-таки - осенью, в темноте, по малознакомой местности… прогулка обещала быть не из приятных.
Впрочем, все неприятные ощущения и злость агентессы перекрывало приятное чувство удовлетворения от спасения, как и было приказано Иерархом, судьи Ивана Кузьмича Старикова. Задание выполнено, и Некта бросила, казалось, прощальный взгляд на разбитую машину и тут - будто кто-то могущественный и беспощадный сильно и резко перенаправил её мысли в нужное ему русло - поняла, что ей придется еще на какое-то время задержаться в этом Отражении.
2
Старик очнулся… нет, проснулся, вынырнул из какого-то блаженно-дикого сна без сновидений и, ничего еще не понимая, попытался оглядеться. Вот только что он был в машине, летящей по пустынной трассе навстречу давно ожидаемой, внезапно ставшей такой манкой и желанной смерти - а теперь лежит на кровати в каком-то странном просторном помещении, в темноте… хотя, нет, черной ночной тьмы здесь не было - из далекой открытой двери струился загадочный синеватый свет, а слева, совсем рядом, горел неяркий, уютный и какой-то добрый ночник. А возле него, на казенном неудобном стуле, устроилась Некта… или Марина?.. с толстенькой книжкой в руках.
- О! очнулся дед, - негромко, но внятно сказала девчушка, неторопливо откладывая на тумбочку томик так, чтобы старик увидел название, тисненное золотыми буквами: Достоевский "Преступление и наказание".
- А почему - дед?
Конечно, спросить судья хотел совсем другое - и где он, и как здесь оказался, и почему это девчонка дежурит у его постели - но невольно вырвалось именно это:
- А почему - дед?
- Да очень просто, - улыбнулась Некта. - Это я твоей праправнучкой назвалась, когда сюда прорывалась. Надеюсь, что в этих "пра-пра" не очень запуталась, а просто внучкой быть - ну, как-то не по годам, мне же, считай, опять всего семнадцать.
- И тебя так просто пустили? - удивился старик, не обратив внимания на странное "опять семнадцать".
- Ну, конечно, не просто так, но пустили, - замялась слегка агентесса и тут же решилась признаться, что дело тут вовсе не в деньгах, вложенных в карманы трех салатовых медицинских халатов: - Извини, я им там наплела, что ты мне дом свой загородный завещал… ну, иначе б не поверили - с чего это молодая девчонка в ночные сиделки к деду просится, аж слезно умоляет…
Ошеломленный очередным фокусом Некты, старик попытался приподняться на постели, и девушка моментально пришла к нему на помощь, умело и ловко подложив перехваченную с соседней кровати подушку под спину. Иван Кузьмич улыбнулся в ответ и теперь уже демонстративно оглядел темную комнату с еще тремя казенного вида кроватями, тщательно застеленными и пустыми, белесую раковину рукомойника в углу, высокую рогатую вешалку у открытых дверей.
- Это больница, дед, - не дожидаясь вопросов, пояснила Некта. - Кардиология, четвертый этаж. Сейчас ночь, тебя с трассы прямо сюда привезли. Свободных одноместных палат у них не оказалось, вот и переместили экстренно тех, кто здесь был, по разным местам, лишь бы такому пациенту покой обеспечить.
- А почему - кардиология? - поинтересовался совсем не о том, что было ему интересно, судья. - В жизни у меня сердце не болело, да и сейчас…
- А кто их, эскулапов этих, знает? - пренебрежительно пожала плечами агентесса. - Видать, кто-то перестраховался. Или еще что. Врачебную логику нормальному человеку трудно понять.
- Тут ты, внучка, права, - согласился старик. - А что же…
- …что же произошло на дороге? - не дала ему завершить фразу Некта. - Да так, пустяки. На трассе в нас въехал грузовик… ну, такой здоровенный, я в местных моделях не очень-то разбираюсь. Хорошо, что по касательной, только передок нашей машины задел.
Иван Кузьмич с некоторым подозрением внимательно оглядел свое тело, накрытое легким, но теплым одеялом до пояса. Кажется, все было нормально и привычно, никакой боли и даже легкого дискомфорта в теле не ощущалось.
- А ты, дед, совсем целехоньким выбрался, - заметив его взгляд, с удовольствием констатировала девчушка. - Да и я тоже. Только мне не с руки было там, на трассе, "скорую" и полицейских дожидаться, сразу рванула обратно в город. Надо же было и про больницу, куда тебя привезут, узнать, да и вещички кое-какие собрать…
Агентесса приподняла с пола небольшой пластиковый пакет, демонстрируя его судье. О том, что в больницу её привела непонятное до сих пор ощущение необходимости именно этого поступка, будто внушенное ей извне, девушка предпочла промолчать, сама плохо понимая собственное желание оказаться рядом со старым судьей.
- Ты про остальных почему-то молчишь? - спросил старик, ожидая худшего.
- Шоферу не повезло, - кивнула, подтверждая его мысли Некта. - Пока машина от удара юлой на дороге крутилась, он как-то умудрился себе шею свернуть.
- А этот… Валерик, с которым ты…
- Он уже в Преисподней, - с ясно различимой злорадностью в голосе отозвалась агентесса. - Закачивают ему там десятилитровую клизму…
- За что? - удивился Иван Кузьмич и тут же сам понял, что удивляется не тому.
Очень уж спокойно, почти равнодушно сообщила о случившемся девушка: ни грамма переживаний, никаких эмоций, если не считать явной отчетливой злости на напарника.
- Был бы грешник, а повод найдется, - отшутилась Некта. - Но, если честно, он свою клизму заслужил. Как говорили когда-то в моем Отражении - лох педальный, чуть все не загубил. Вот только жалеть его не надо, ладно? Отбудет свои лет двести-триста в каком-нибудь в угольном забое или грузчиком… он физическую работу жуть, как не любит… потом простят, конечно, тех, кто умеет быть живущим, в Преисподней ценят. Опять кому-нибудь в напарник подкинут. Только вот я - уже ученая, хватит. А то мало он мне на Столетней войне нагадил своим самолюбием, ненужным гонором и упертостью ослиной…
Старик недоуменно покрутил головой, пытаясь понять и уложить в нее сказанное девчушкой. Не укладывалось, уж больно много и сразу она нагромоздила несуразностей, непонятностей, загадок.
- Дед, я тут тебе наговорила, озадачила, - будто спохватилась агентесса. - Ты пока внимания особо не обращай и не волнуйся, я расскажу по порядку, если хочешь - подробно, только давай - попозже, а? Ты ведь только-только из "отсроченной погибели" выкарабкался… тьфу же, вот - опять сама и начинаю…
- Ладно, - кивнул Иван Кузьмич. - Согласен и на попозже. Тем более, мне сперва надо…
Он чуть встревожено огляделся, но Некта уже сообразила, что потребовалось старику, и быстро склонилась под соседнюю постель, через мгновение вернувшись с металлической эмалированной уткой в руках.
- Ну, вот еще! - откровенно возмутился судья на благородный жест незваной сиделки. - Я, кажется, не парализованный пока… могу и дойти до туалета.
- Ты-то можешь, - послушно кивнула девчушка. - Вот только дадут ли?
- Что?
- Там, в коридоре, - указала на открытую дверь Некта, - сидит дежурная, она, понятное дело, придремала, небось, прямо за столом, но шаги твои точно услышит, тем более - идти-то надо как раз мимо стола. Криков будет, шума…
- Ну, а тогда мы по-мужски… - подмигнул неожиданной внучке старик, откидывая одеяло и опуская на пол длинные жилистые ноги в неплохих, но все равно казенных пижамных штанах в крупную полоску.