То, что планеты создали тау-квадрат со злым Солнцем, еще ничего особенного не означало. В НИИЧАВО просто считалось, что в такие часы лучше не работать - это была народная примета, которую молодое поколение, рожденное после 1700 года, считало суеверием вроде черного кота или бабы с пустым ведром. Но, с другой стороны, и у вполне здравомыслящего человека при виде черной кошки, злорадно пересекающей дорогу, порой непроизвольно замедляются шаги. Однако в этот раз планеты подобрались в на удивление зловещую комбинацию. Злое Солнце, Сатурн, сам по себе имеющий довольно сварливый и опасный характер, и Нептун, носящий репутацию коварного обманщика (если, конечно, рассуждать на эту тему, не вдаваясь в особые тонкости, который я просто не помнил). И собрались эти планеты в самую напряженную конфигурацию - тау-квадрат. Градусы еще какие-то… Что бы все это могло значить, если весь предикторский отдел заодно с "Соловецким оракулом" предпочел бесследно исчезнуть?
Забыв о трансгресии, я по лестнице вернулся в Витьке, и одновременно с моим появлением в комнате возник Роман с солидной стопкой книг в руках.
- Предикторский отдел пуст, - доложил я.
- Хреново, - отозвался Витька и мигом распределил по рукам литературу. Мне достался Птолемей, так как его труды были единственными, напечатанными на русском языке. Себе Витька взял Региомонтана, Роману вручил Бируни, Хунте - Нострадамуса.
- Никогда не ценил этого мистика, - заметил Хунта. - Да и сынок его был не лучше.
- Полистайте, - буркнул Витька и глянул на экран компьютера. - И учтите, что альмутен у нас сейчас Солнце. В магическом градусе.
- Злое магическое Солнце… - пропел себе под нос Роман, торопливо листая свой том.
- Мы так до нового года будем искать, - сказал я, не прекращая, впрочем, своего занятия. - Вообще-то люди давно изобрели Интернет и поисковые системы.
- Ага, - сказал Витька. - Кто, интересно, полный текст "Альмагеста" осмелится выложить.
- А если и выложит, то мне придется вмешаться, - добавил Хунта. - Смысл Жизни в том и состоит, чтобы не допускать профанов к сакральным истинам.
- Шутите, да?
- Какие уж тут шуточки. Тиресий Тирский в свое время попробовал преобразовать Тирский омфал в Великий Аркан. И где теперь Тиресий, и где Тира? А заодно и минойская цивилизация где? И это при том, что Тирский омфал был не истинный омфал, а мнемокопия. С истинным омфалом у нас третьей планетой от Солнца стал бы Марс. А вы говорите, Александр Иванович…
Я ничего не говорил. Я лихорадочно листал Птолемея, на полном автомате читая все, что могло относиться к астрономии и астрологии. Витька отбросил том Региомонтана и стал прорабатывать "Матетис" Фирмика Матерна. Роман добрался до Абенрагеля. Хунта полистал Тихо Браге и Кеплера, схватился за следующий том и чертыхнулся.
- Галилея-то зачем? - возопил он. - Галилей отрицает правдивость астрологии!
- Гороскопы тем не менее составлял, - ответил Роман. - Вы работайте, Кристобаль Хозевич, работайте…
Птолемей был велик - я имею в виду объем книги.
- Между прочим, Нептун обнаружили только в девятнадцатом веке, - вспомнил я.
- Ну и что?
- Все эти астрологи не могли описывать наш тау-квадрат.
- Ну и что? - Витька был невыносим.
Хунта с треском захлопнул пухлый том и бросил его на стол.
- Хватит, - сказал он. - Мы не специалисты. Все равно не найдем того, что нужно, а если найдем, то слишком поздно. Давайте пошевелим мозгами. Что мы имеем?
- Магическая угроза, - сказал Роман.
- Угроза магам или со стороны магов?
- Думаю, и то и другое.
- Рассмотрим тау-квадрат. Злое магическое Солнце в вершине, на крыльях искушающий Сатурн и глубоко оккультный Нептун.
- Искушение с подвохом на крыльях, - сказал Витька. - От Сатурна трудно ожидать чего-то хорошего, а Нептун может обмануть.
- Магический ретроградный Юпитер связан с Нептуном секстилем, а с Сатурном трином, - сказал Роман, посмотрев на космограмму. - Атака будет на Юпитер. Юпитер сейчас в квадрате с Ураном, и в оппозиции с Меркурием. Марс в секстиле с Солнцем и квадрате с ретроградным Плутоном.
- А Марс у нас сейчас убийца. Да, скорее всего на У-Януса. У-Янус у нас контрамот - отсюда ретроградность. Естественно маг, а Уран подтверждает, что речь идет не только о руководителе, но и об ученом.
- Думаю, и на А-Януса тоже, - возразил Витька. - Меркурий тут недаром привязан. Явный намек на двойственность.
- Значит, атака на весь институт, - подвел итог Хунта. - Изнутри или извне? И почему сейчас? Обоих Янусов в институте нет..
- Переворот, - сказал Витька. - Вот вам и искушение, и подвох. Только кто переворачивать будет? Выбегалла, что ли?
- Плутон возвращается и атакует, - проговорил Роман. - Откуда возвращается и кто такой Плутон в нашем случае?
- Бог подземного царства, - сказал Витька. - Кто-нибудь за историю института высылался в подземное царство?
- Кощей в виварий, - ляпнул я.
- Виварий в подвале, - сказал Хунта и победительно распрямился. - Под землей. Браво, Александр Иванович! Бегом в подвал. Пока не поздно. Черт, и магов-то сильных кроме нас в институте сейчас…
Мы рванулись к двери, но ничего не успели. Дверь отворилась…
Глава 6
…На пороге стоял Кощей.
Битва титанов длилась секунды. Растянутая на киноэкране до минут каким-нибудь Спилбергом-Камероном (или кто там снимал "Матрицу"?), она, вероятно, выглядела бы на удивление эффектно, однако на самом деле я только успел глуповато раскрыть рот, как мы проиграли. По комнате еще летали ошметки телекинетически разметанного оборудования, падал еще со стены компоренский щит (гвоздик все-таки не выдержал), а мои коллеги в нелепых позах окаменели вокруг меня. Я же почувствовал некое онемение в членах, но не окаменел и в полнейшем остолбенении пялился на Кощея.
- Ну вот и все, государи мои, - ехидно проскрипел он, потирая руки. - Когда ваши Янусы вернутся в институт, директорствовать тут буду я. Посажу их в виварий, отдам Выбегалле на предмет сравнительной анатомии… А? А ведь неплохо получилось, - похвастался он.
Я смотрел мимо его плеча в коридор. Там стояли Камноедов с Деминым - какие-то тоже необычные, хотя по ним всегда трудно о чем-нибудь судить. Более всего к их лицам сейчас подходило слово растерянность, как будто они уже сообразили, что в чем-то ошиблись, но еще не могут понять, в чем именно. Кощей их очаровал, понял я, и они его выпустили. Но Демин-то, Демин как поддался? Где была его бдительность?
Кощей между тем оседлал единственный уцелевший стул и произносил речь, подобно тому как в американских боевиках злодеи, вместо того, чтобы сразу прикончить героев, долго и подробно рассказывают, какие они (герои) идиоты, что не смогли справиться с ними (злодеями). В принципе, Кощея можно было понять и простить, все-таки сколько времени он не имел собеседников. Не с Альфредом же ему в виварии разговаривать… С тех пор как я посмотрел "Молчание ягнят", при виде Кощея в виварии мне вспоминался доктор Ганнибал Лектор. И внешностью Кощей сильно смахивал вовсе не на заслуженного артиста Советского Союза Георгия Милляра, а на ихнего актера Энтони Хопкинса, да и условия содержания были в чем-то схожи. И опасен был Кощей не менее доктора Лектера.
- …Зовите меня Завулон! - закончил Кощей свою речь и посмотрел на меня прозрачными глазами. Ох, не "Молот ведьм" он там читал…
Мне стало так страшно, как будто Ганнибал Лектер уже подходил ко мне с остро заточенным скальпелем.
- А ты, милок, и шевелиться можешь? - спросил Кощей ласково. - Каких слабеньких на государеву службу стали брать. Прежнего-то чародея плевком не перешибешь, вон на Киврина посмотри - могучий мужчина. А в тебе что за чародейная сила? Хватит ли комара убить?
- Я программист, - выговорил я сипло.
- Програ-амист… - протянул Кощей. - Ну, программист в хозяйстве вещь полезная. Прощаю. Можешь идти.
- А с ними что? - я дрогнувшим пальцем показал на коллег.
- Да ничего, "зеркало" я на вас напустил. Кто посильней в чародействе, того крепче и скрутило. А в тебе силы почти нету, так и не тронуло тебя почти "зеркало". Через часок-другой отойдут. А мы их к этому времени в виварий определим. В виварии место есть. Ничего, потеснятся…
Я осторожно телепнул: "Витька, как ты?" - Витька в ответ послал меня подальше, пока Кощей отпускает. Судя по реакции, окаменению подверглось только тело, сознание же его оставалось совершенно ясным, хотя и бешеным от бессилия.
Кощей нас явно подслушал.
- Ты, милок, и в самом деле иди, пока я добрый, приятель твой дело говорит… - тут он обернулся к Хунте. - А ты, франт гишпанский, не ори. Жиакомо твой все равно не услышит. На рыбалке он. Уклеек удит.
Я на ватных ногах поплелся к двери. Жиакомо на рыбалке, и Киврин с ним. Не спасут они, не помогут. Вернутся, когда поздно будет. Или не вернутся. Жиакомо перемену политического курса спинным мозгом чует…
Не знаю, где были в тот момент мои мысли, но рука моя потянулась к нагрудному карману, где лежала давешняя бумажка с каракулями Жиакомо. Я и сообразить ничего не успел, а руки мои порвали бумажку, кинули обрывки на пол, а ноги поспешно вынесли меня за дверь. Дверь захлопнулась, и тут в лаборатории взорвалось.
Я очень медленно досчитал до пяти и открыл дверь. Кощей барахтался на полу в луже жидкости, похожей на ртуть и никак не мог подняться, конечности скользили, а из попыток левитировать ничего не получалось. Из Кощея били в потолок потоки лучистой энергии, штукатурка и бетон перекрытия отваливались кусками.
"Щитом его накрой! - телепатически заорал Витька. - Живее, пока не оклемался!.."