По Тучкову мосту и перед ним каталась дюжина светящихся шаров, втягивавших в свои чрева оцепеневших прохожих. Да-да, они подплывали к обездвиженным людям и словно вбирали их в себя, всасывали, пожирали!
- Мать честная! - пробормотал я; хотя обычное мое присловье ни в коей мере не отражало нынешнее состояние.
- Вперед! - процедила Яна. - Фишфроги снесут мост, как только утащат с него последнего человека! Не трусь, они не трогают тех, кто в машинах!
Так и есть, решил я, вглядываясь в перемещения ближайших шаров, и кинул своего Росинанта в просвет между ними.
- Вот гады! Схавали старушку и не поперхнулись! А теперь мужика захватили! Толя, ты сейчас врежешься!.. Ну ты…
Проскочив между двумя шарами, я едва успел увернуться от третьего, выкатившегося со Съездовской улицы. Машину занесло влево, Вадя заткнулся, Яна мотнулась на ремне безопасности, едва не выронив магнитофон, парни из "Rammstein" на миг умолкли, и мы, заложив крутой вираж и чиркнув по боку угольно-черный "Вольф", вынеслись на мост. Шары фишфрогов уже начали скатываться с него, кто на Васькин остров, кто на Петроградскую, и я прибавил газу.
Прохожих на мосту не осталось, машин было немного, и Росинант несся во весь опор. Яна вытащила из сумки монокуляр и, наведя его на Биржевой мост, сообщила, что там тоже полно серебристых шаров.
- Вот дьяволы! Широко живут! - прокудахтал Вадя, закуривая. - Откуда они взялись? Что им надо? И чем им так наш Питер приглянулся?
- Я же говорила, они атакуют сейчас все большие приморские города, - отозвалась Яна. - Лиссабон, Касабланку, Дублин, Нью-Йорк, Рио-де-Жанейро, Мадрас, Токио…
- Бред, - сказал Вадя уныло. - Зачем они это делают?
- Прикури мне сигарету, - попросил я, вытирая вспотевшие ладони о джинсы.
Мы миновали мост и летели теперь между стадионами "Петровский" и "Юбилейный". Похожие на светильники шары, собрав пешеходов с тротуаров, покатились к выходу из метро "Спортивная" по Ждановской улице и проспекту Добролюбова. Один "светильник" устремился к Князь-Владимирскому собору, три - в сторону Большого проспекта.
- Притормози, - попросила Яна.
Я остановил Росинанта посреди проезжей части, она выскочила из машины и навела монокуляр на Тучков мост.
- Finish him! - с непонятным удовлетворением пробормотала чудная девица и, проследив за ее взглядом, я увидел, что Тучков мост исчез.
Его не взрывали и не резали лазерами - он просто исчез. И это было по-настоящему страшно - если фишфроги в состоянии уничтожить здоровенный мост, нажав некую клавишу "Delete", то, вероятно, они могут точно так же стереть с лица земли любую часть Питера, а то и весь город.
- Зачем же тогда им было вылезать из своего шара перед твоим домом? - спросил Вадя. - И чем это нашествие кончится?
- Я не справочное бюро! - раздраженно прошипела Яна и, неожиданно сменив гнев на милость, пояснила: - Ни один предсказатель не может читать будущее, как открытую книгу. Оно многовариантно, и, в лучшем случае, нам удается заглянуть в наиболее вероятный вариант грядущего, как в замочную скважину.
Но увидеть кусочек будущего - это, как ты понимаешь, еще полдела. Самое трудное - правильно интерпретировать увиденное.
- Пора в путь, если мы хотим выбраться из города. Стоит этим тварям уничтожить мосты через Неву и Большую Невку, и мы застрянем на Петроградской, - напомнил я и, бросив окурок, полез в машину. - По какому мосту рванем: Кантемировскому или Гренадерскому?
Яна закрыла глаза, втиснула лицо в ладони и несколько мгновений сидела неподвижно. Потом вяло, словно спросонья, промолвила:
- По Каменноостровскому и Ушаковскому.
- Лады, - сказал я и повернул на Ждановскую улицу.
* * *
У меня было множество вопросов к Яне, которая, как я понял, унаследовала дар, присущий ее матери, и тоже могла заглядывать в будущее. Клавдия Парфеновна обмолвилась как-то, что почти все женщины в ее роду обладали "способностью выхода в другие крути бытия", но я пропустил сказанное мимо ушей.
Вопросы теснились и кружились у меня в голове, складывались и рассыпались, как фигуры в калейдоскопе, однако я не пытался собрать их, понимая, что время для этого еще не пришло. И, может статься, не придет, если нам не удастся убежать из города, за который фишфроги взялись всерьез.
Поэтому я не стал спрашивать, чем Каменноостровский мост лучше других. Скорее всего девушка сама этого не знала - работая в "ЧАДе", мне доводилось сталкиваться с экстрасенсами, и большинство из них было не в состоянии объяснить, как они видят и чувствуют то, что недоступно восприятию обычных людей.
Со Ждановской мы свернули на Малый проспект, оказавшийся, как обычно, забитым машинами. Коегде они образовали пробки, и мне пришлось несколько раз сворачивать на тротуар, очищенный от пешеходов катящимся перед нами светящимся шаром. Пару раз Яна требовала, чтобы я поддал газу и унялась, только когда я велел ей заткнуться. Вид оцепеневшего города и бессмысленно таращившихся перед собой водителей - пришельцы явно усилили обездвиживающее излучение, иначе что помешало бы сидящим за рулем людям врубить магнитолы? - угнетающе действовал на психику, а лавировать между машинами, перегородившими как проезжую часть, так и тротуары, было трудно даже на малой скорости. Пороть горячку, впрочем, не имело смысла. Если фишфроги, как полагала Яна, до сих пор не уничтожили мосты через Малую и Большую Невки то они могут простоять и до нашего появления. Если же все городские мосты были снесены одновременно с Тучковым - возникло у меня такое подозрение, во всяком случае, это было бы логично - то, гони не гони, на Большую землю нам не выбраться. Разве что вплавь.
- Что это они делают? - спросил Вадя, указывая на двух парней, вытаскивавших из серой "десятки" водителя. - Никак, машину угнать хотят?
- Как, - сказала Яна. - Надеюсь, ты им мешать не собираешься?
Я резко просигналил, ребята вздрогнули, несмотря на прицепленные к поясам плеера, и рывком вытащили толстого, ухоженного дядьку из машины.
- Хрен с ними, - сказала Яна и зловеще прибавила: - Погодите, мы еще не такое увидим!
Это точно, подумал я, выруливая на площадь Льва Толстого.
- Надо было вылезти и накостылять им, - сказал Вадя.
- Всем не накостыляешь, - отозвалась Яна. - Вон парень бумажник у очередного водилы вытаскивает. А дальше девица шурует. Сообразительные ребята.
Пока Вадя вертел головой, мы выбрались на Каменноостровский проспект и, объезжая врезавшуюся в интуристовский автобус "Волгу", я подивился, насколько мало нам встретилось аварий, Очевидно, пришельцы наращивали обездвиживающее излучение постепенно, так что водители, почуяв неладное, успели остановиться, хотя моторы большинства машин продолжали работать. При мысли о том, что могло бы произойти, если бы пришлые твари мгновенно погрузили город в полную акинезию, мне стало неуютно, но тут мы выскочили на Силин мост.
О том, что нам предстояло пересечь Карповку, я как-то забыл, и испытал огромное облегчение, когда мост через нее остался позади. Господи, ну почему Клавдия Парфеновна не жила в Сосновке, Гражданке, Авиагородке или в Веселом поселке?..
- Стой! - ткнул меня кулаком в плечо Вадя. - Стой, тебе говорят!
Я затормозил, Яна крикнула: "Сиди!" - но было уже поздно. Мой неугомонный друг выскочил из машины и кинулся назад. Узрел, надо думать, орлиным оком какое-то непотребство на улице Чапыгина и ринулся восстанавливать попранную справедливость. Вот ведь послал бог товарища в трудный час!
Я вытащил из-под сиденья монтировку и побежал за Вадей.
Этот дурак просто не может не влипнуть в историю! Причем, начиная скандал или затевая драку, он совершенно не думает, к чему это приведет. И били его, и в больнице он с переломанными ногами лежал, а все ему мало. Другой бы на его месте либо зарекся не в свое дело лезть, либо какую-нибудь кунфу или айки-джицу изучать начал, так ведь нет!
Увидев распластанную на капоте сиреневого "Ауди" девицу с задранной юбкой, я половчее перехватил монтировку. Один из удерживавших девчонку парней уже схватился с Вадей, второй присел на корточки и что-то нашаривал возле колес машины. Третий, клещом вцепившийся в девицу с намокшей от пота челкой, мельком глянул на нас и продолжал приплясывать между ее раскоряченными ногами в такт гремящему из машины тяжелому року.
Возившийся у левого колеса "Ауди" чернявый, отыскал оброненную арматурину и кинулся на помощь поделыцику. Видя, что не успеваю, я крикнул Ваде: "Берегись!", но тот в этот момент отоварил своего противника по зубам и предупреждения не услышал. Чернявый подскочил к нему сбоку и ткнул арматуриной, словно шпагой. Вадя согнулся, получил железякой по черепу и начал оседать на асфальт.
Я взвыл и обрушился на чернявого. Рубанул его монтировкой по плечу, отогнал от Вади, пнул оказавшегося на дороге первого - рябого и дохлого на вид - противника и столкнулся с третьим…
Перипетий драки я не помнил. В памяти остались только нарастающий свист и вибрация, от которых дрожали асфальт и воздух, окружающие дома и весь город. Свист креп, ширился, набирал силу, и я едва слышал крик Яны: "Быстрее! Быстрее!"
Мы засунули Вадю на заднее сиденье, и грохот "Rammstein" вернул мне способность соображать. Глянув назад, я обнаружил выруливающую на проспект "Ауди" и, толкнув Яну на Вадю, рухнул на водительское сиденье. Мой Росинант взревел и прыгнул вперед. На миг мне показалось, что мотор заглох, но нет, бог миловал. Нос сиреневого "Ауди" чиркнул нас по корме, мы вильнули вправо, и шедший на таран придурок, выскочив на встречную полосу, вмялся в кузов коричневого "Соболя".