- Я имел в виду работу, - слегка обиделся он. - Делать фильмы, понимаете. Рассылать их по всему свету. Бесплатно для солдат, хотя любому прокатчику, желающему приобрести их у студии, они обходятся в целое состояние. Я думаю, армия хотела показывать войскам что–то для поддержания боевого духа по выходным дням. Можно сказать, я заработал свои медали, командуя моральной поддержкой Британской Армии, - с улыбкой добавил он.
Странно, подумалось мне. За эти четыре года я не видел вообще ни одного фильма, разве что когда бывал в увольнительной в Лондоне и сам платил за билеты. Да и "выходных дней" для солдат припомнить не могу. Я попытался сменить тему, но он, похоже, узрел в ней источник вдохновения.
- Знаете, я подумываю сделать фильм о войне, - сказал он. - Но опасаюсь банальностей. Что скажете?
- Полагаю, об этом сказано еще далеко не все. На то, чтобы добраться до сути вопроса, может уйти сотня лет.
- Да, но через сотню лет нас здесь уже не будет, разве нет?
- Вас, наверное, - нет.
- И потом - нужно ведь с чего–то начинать, верно? - спросил он, подавшись вперед и улыбаясь так широко, что я испугался, не лопнули бы у него щеки. - Вот о чем я сейчас думаю, - в итоге сказал он, откидываясь назад и взмахнув рукой. - Может, я это сделаю. Так много времени, так много идей, а я все еще молод. Я счастливчик, мистер Заилль.
- Матье, прошу вас.
- И, полагаю, вы тоже хотите попытать счастья, я прав?
В эту минут я заметил позади него какое–то движение: из дома вышли две девушки, одетые, как я понял, в новомодные купальные костюмы и шапочки, скрывающие волосы. Довершали картину очки для плавания; девушки были настолько укутаны, что выглядело это комично. Они прошагали мимо, не сказав ни слова, хотя первая - та, что пониже ростом, в черном, - проходя мимо, нежно погладила Чаплина по плечу. Он, в свою очередь, не обратил на них совершенно никакого внимания, лишь ласково провел рукой по своему плечу после ее прикосновения и посмотрел мне прямо в глаза, наверное, с самой опасной улыбкой, которую я когда–либо видел, - столь заговорщицкой и интригующей, что я даже вздрогнул. За спиной я услышал всплеск и почти беззвучное скольжение двух тел, плывущих к другому краю бассейна под гладью воды. Чаплин поднес бокал к губам и сделал большой глоток, после чего аппетитно облизнулся.
- У работы в этой индустрии сейчас много преимуществ, мистер Заилль. Матье. Множество… радостей поджидают мудрого инвестора. - Он склонился вперед и улыбка исчезла с его лица, когда он взял меня за руку. - Но не промахнитесь, - добавил он. - Время решает все. И сейчас это время настало!
В тот вечер мы вчетвером ужинали на кухне у Чаплина - ели сэндвичи, которые он поджарил сам, а затем пили в гостиной коктейли. Прислугу на вечер отпустили и, казалось, наш хозяин очень рад тому, что заполучил контроль над кухней и набитым холодильником, ибо потратил немало времени, отбирая правильные ингредиенты для приготовления довольно простых сэндвичей.
Констанс Дилэни была на четыре года старше своей сестры, и в тот вечер, когда мы познакомились, до ее двадцать второго дня рождения оставалось ровно три недели. Хотя обычно меня не привлекают слишком юные женщины: идеальный партнер для меня (по крайней мере, с тех пор, как мне самому исполнилось сорок) - дама от тридцати до сорока лет, - Констанс завладела моим вниманием сразу же, как только вышла из бассейна и сняла очки и шапочку. Волосы ее были коротко острижены, как тогда было принято, а глаз прекраснее мне в этом веке видеть не доводилось. Меня они обворожили - большие, с шоколадно–карими овалами радужки, плававшими в озерах белого льда, что разливались, когда она смотрела вбок, не поворачивая головы. Она переоделась в брюки и льняную рубашку - довольно необычный наряд для женщины в то время, хотя ее младшая сестра Амелия, которая была рядом с Чаплиным весь вечер, а также, держу пари, и всю ночь, из них двоих выглядела более женственной; ее детское платьице было просто одним из подарков, которым ее обогатила знаменитость за время, как я впоследствии узнал, их короткого романа.
- Чем вы занимались в Лондоне, мистер Заилль? - спросила Констанс, жуя оливку из мартини; на что я ответил, что ей следует называть меня по имени, иначе мы никогда не станем друзьями. - До войны, я хочу сказать?
- До войны я прожил долгую жизнь, - признался я. - Но вот что удивительно. Эти последние четыре года, похоже, так сильно повлияли на меня, что прошлое теперь ускользает, как смутные детские воспоминания. Мне напоминают о событиях начала века, а я с трудом могу что–то припомнить. Точно все это было в чужой жизни. Вам не кажется это странным?
- Вовсе нет. Я лишь по газетам знаю о том, что там происходило, но мне кажется это… - Она пыталась подобрать верное слово, а мое сердце потянулось к ней, пока я наблюдал, как она размышляет, желая сказать точно или не говорить вообще. Она понимала, как сильно это время сказалось на тех, кто в нем жил. - За гранью моего понимания, - закончила она в итоге, пожав плечами. - Глупо с моей стороны выдумать какие–то слова об этих ужасах. Здесь. Не где–нибудь, а в Калифорнии.
- Вот потому я и обхожусь без них, - рассмеялся Чаплин, подливая всем еще выпить, даже Амелии, которая едва притронулась к своему бокалу. - Фильмы - пища воображения, понимаете? В отличие от реальной жизни. Молчание заставляет мозг лучше работать. Должно быть…
- Тогда почему ты используешь так много этой инфернальной музыки? - быстро спросила Констанс, обрывая его монолог. Чаплин уставился на нее. - То есть, правда, Чарли, - со смехом прибавила она, - я люблю твои короткие фильмы, так же как и остальная публика, но неужели эти кошмарные рэгтаймы на пианино, которые их сопровождают, так необходимы? Всякий раз, идя в кино, я ругаю себя, что забыла беруши. Напомните мне, мистер Заилль, - она легонько коснулась моего колена, - когда мы в следующий раз пойдем с вами в кино.
- Он же просил тебя называть его Матье, - возмущенно сказал Чаплин, на пару децибел громче нас всех. - Музыка нужна, чтобы отражать характеры и сюжет. Быстрая - для погонь, траурная - для страданий. Ты прекрасно это понимаешь. Можно почувствовать настроение. Музыка вызывает эмоции, она столь же важна, как игра актеров и режиссура. Без музыки…
- Чарли замечательный композитор, - тихо сказала Амелия, но Чаплин не сбился в своей речи ни на такт.
- Ты очень добра, милая моя. - Он подавлял ее своим громким голосом, она почти растворилась в нем. - Но мои фильмы - это полный цикл творчества. Сценарий, режиссура, актерская игра, музыка. Это все составляющие того, что порождается моим разумом. Я стремлюсь контролировать все, поэтому у меня раньше и возникали проблемы. Без контроля, Матье, над всем, ничего не выйдет. Вы же не станете предлагать Буту Таркингтону написать роман, заявив при этом, что названия глав для него будет придумывать кто–то другой, так ведь?
- Нет, но вот нарисовать заголовок на обложке вполне может кто–то другой, - сказала Констанс, я не смог удержаться от улыбки. Я только сейчас сообразил, насколько девушку раздражает любовник ее сестры, и насколько он неспособен отвечать на ее выпады, словно не привык к женщинам, которым от него ничего не нужно. Быть может, Амелия и влюблена до беспамятства, но ясно, что главная здесь Констанс, и она может увести ее прочь отсюда в любое время.
- Если бы это была моя книга, я бы и нарисовал все сам, - заявил Чаплин, с улыбкой посмотрев на меня, точно пытаясь вступить со мной в сговор против нее и вытолкнуть ее из беседы; задача нелегкая, если у женщины такой темперамент, как у Констанс.
- Боже всемогущий! - возопила она так, что я подпрыгнул, а она расхохоталась так громко, что эхо разнеслось по всей комнате. - Только не говори, что ты еще и рисуешь!
После этого с Констанс мы стали встречаться регулярно; именно она убедила меня, что не стоит вкладывать деньги в Чаплина, чье осознание собственной силы так же впечатлило меня, как его самовлюбленность - утомила.
- Я уже слышала, как он рассуждает о своих планах, - рассказала она мне. - Напиваясь, он всякий раз излагает свою философию, прямо Александр Македонский. Покорить мир до тридцати и все такое. Сам–то он, конечно, опоздал. Уверена, когда–нибудь он начнет свое дело - но инвесторов, которых он в это втянет, выдоит досуха. Понимаете, Чарли привлекают только те, кто знаменит так же, как он. Слава - единственное, что его интересует. Думаю, профессиональный психолог смог бы это объяснить. Он заберет у вас все до цента и, возможно, с лихвой потом вернет, но вы никак не сможете его проконтролировать. Вы станете просто разрекламированным банком, Матье. Сберегательной кассой для Чаплина, вот и все.
К моему облегчению, Чарли не стал просить у меня инвестиций в его затеи, хотя, полагаю, принял бы любые мои предложения. В тот год мы еще поддерживали дружеские отношения, но не особенно близкие: связывала нас только Амелия, которую Констанс отказывалась надолго выпускать из виду.
- Этот человек распутник, - говорила она мне. - Одна молоденькая дурочка за другой. Меня удивляет, что он с ней так долго. Я хочу быть рядом, когда он ее вышвырнет. Скоро ей исполнится восемнадцать, и тогда он от нее избавится.