6
- Баран… - прокряхтел Саид.
- Сам ты баран, - говорю, - разве можно с ней так? Ей ни секунды лишней давать нельзя, высосет и выбросит.
Пока Саид с помощью пистолета разжимал Каролине зубы, я вытряс у нее из кармана несколько ключей и отправился к Райфайзену, хотелось выпить. Тот нервничал:
- Она подстрелила Саида?
- Нет, себя. А ты что ж, так и не допил?
- Не хочется. Мне ведь еще за рулем сегодня сидеть, - сказал Райфайзен, разбираясь в ключах. - Мне другое интересно: почему ты до сих пор живой. У тебя давно должно сердце остановиться, причем от болевого тока. Ты действительно нормально себя чувствуешь?
- Нормально. - Но на всякий случай я налил себе полную. Тут и спирт кончился. - Это, видать, как с грибами: водкой не запьешь - вини потом себя. А мы на машине поедем? Угоним? И ты умеешь?
- Афганистан - большая страна. - Он отстегнулся от трубы. - Пешком не уйдем. Хотя и куда ехать я не очень себе представляю… К коммунистам нельзя, к исламистам нельзя. Но здесь оставаться тоже нельзя.
Пришел Саид, одетый в свое тряпье и сияющий, как полтинник:
- Помогла Каролинка-то! Или твои маоистские выходки, какая разница! Стоит! Но я ее решил не трогать, непорядочно это. Но баба… Какую ты бабу загубил, Мао! Иди посмотри, какие у нее соски!
- Вот этого не надо, - говорит Райфайзен, - и орать особо не надо. Стены тонкие. Пусть Мао тоже оденется, пора уходить.
Тут я сообразил, что так еще и не выпил. Всосал за их здоровье и пошел одеваться. Но форму не стал надевать, накинул халат только. Так удобнее, и карманы просторнее, отвертка совсем не торчит. На ноги намотал портянки, все-таки удобная вещь. Теперь они стали серо-синие какие-то, форму моей ноги сохранили, вообще очень удобно, жаль развязываются постоянно. Надо шнурки к ним приделать. Пока я это думал, мои друзья шарили у Каролины за ширмой.
Я заглянул в Каролинину норку и обнаружил всех уже с добычей: Райфайзен держал какую-то толстую тетрадь, а Саид разглядывал черный кружевной лифчик. За ширмой места было совсем немного, помещались только железная кровать, вроде как в армии, тумбочка и фотография на стене. На фотографии были мужик с бабой, оба симпатичные. Я снял фотографию, чтобы тоже что-то держать.
- Наверно, хорошие артисты были.
- Нет, - покачал очками Райфайзен, - это, наверное, ее родители. Она каждую неделю посылала им письмо.
- Небось писала, какая погода на дворе, - съязвил Саид. - Как наши студентки - их уже трахают, а они маме про погоду пишут, все оторваться не могут. Лифчик у нее - самое оно. Четырехлитровый пополам.
- Ну возьми на память. А вот фотографию не надо трогать, пусть висит. Это улика.
- Такой лифчик - тоже улика. - Саид бросил лифчик на койку. - Идем?
Райфайзен открыл ключом дверь, и мы вышли. Тут же из темноты появилось несколько фигур с автоматами. Райфайзен тогда сунул голову обратно в дверь и крикнул:
- Так, не забудь записать результаты! А я сразу как отвезу этих к доктору - вернусь!
А Саид тут же тоже крикнул:
- Не скучай, Каролина!
Потом мы все подошли к душманам. Райфайзен сказал, что выполняет распоряжение фрекен Каролины отвезти нас к Менгеле домой. Старший душман уважал Каролину, видно было по лицу, но заколебался. Тогда Райфайзен добавил, что Каролина просила выделить двоих нам в сопровождение. Он еще посмотрел на Саида:
- Или хватит одного?
- Одного не хватит, - сказал Саид. - Двух нужно.
- Двух, - согласился душман. - Их двое, и в охрану вам двоих.
В "джип" без крыши уселись так: Райфайзен за руль, Саид рядом, я сзади между двумя душманами. Душманы были суровые и молчаливые, они задрали в небо стволы своих автоматов и молчали. Меня клонило в сон, но "джип" очень трясло.
Саид все время оглядывался на афганцев и подмигивал им. Афганцы смотрели на него строго и молчали. Так мы ехали некоторое время, а потом Саид спросил Райфайзена:
- Не пора?
- Подожди, сейчас ровный участок будет.
И правда, мы повернули, и "джип" пошел ровнее. Тогда Саид вскинул пистолет и дважды выстрелил. Афганцы так и повалились на меня с двух сторон. Я посмотрел - у каждого во лбу дырка. Саид перелез ко мне, и мы по очереди выкинули их из машины, потом Саид стал смотреть их автоматы, а я растянулся, как мог, на остатке сиденья и сразу уснул.
Ишак тут как тут - сидит теперь за столом, все в том же халате, что-то пишет. Увидел меня, отложил авторучку.
- Привет. Живой, значит?
- Да. А что ты пишешь?
- Не пишу, а переписываю… - Ишак раздраженно передернул ушами. - Прошение на реинкарнацию. Уже просто измучили меня: то не на тот адрес, то не так составлено, то имени просителя нет… Главное - все сразу никогда не скажут, просто исчеркают весь листок, испортят, а я копытами мучайся, переписывай.
Я вот имя себе завел: Апулей Самаркандович Мафин. Тебе нравится?
- Нравится. А зачем тебе это прошение?
- Да хочется как-то себя проявить… Не могу я без дела сидеть, не тот характер, не так воспитан.
- А я? - я к ишаку привык. - А мне кто поможет?
- А тебе надо помогать? - Апулей сложил копыта на груди и откинулся в кресле. - Ты вон с самолетов падаешь, яды пьешь, Распутин какой-то. Я хотел тебе помочь, я вот придумал, как устроить пожар в лаборатории, отвлечь душманов на тушение, угнать машину… А ты? Вон сколько я всего напридумал! - Он потряс листочками с какими-то схемами. - А ты?
- А я что? Я просто не успел, вон ребята все сделали. Я только Каролину.
- Ну да… Ты ни при чем… - Ишак встал и подошел ко мне. - Вот что: скажи своим, что ехать вам некуда. До границы тут километров пятьдесят, но там Пакистан, я бывал, местечко то еще. А больше вам никуда не добраться, афганцы чужих не любят. Но есть у меня один знакомый дервиш, хозяева к нему ездили, ночевал я там. Дервиш думал, я ишак и ничего не понимаю, а я хоть и ишак, но разбираюсь кое в чем. Так этот дервиш в воздухе растворялся, а потом появлялся с сигаретой в зубах. Тебе это о чем-то говорит?
- В магазин ходил.
- Вот, вроде того. И вы пойдете, надо только договориться с ним. Запомни: поселок Панкар, святой дервиш Абдулла, в молельном коврике зашита порнография. И еще: опасайся суккуба, она тебя ищет. Обидчивая оказалась. Попробуй ее серебром, осина тут не растет. Ну, давай, мне дальше переписывать нужно…
И ишак хлопнул меня копытом по щеке. Я проснулся. Совсем не выспался, даже не светало еще.
Саид, видимо, о чем-то говорил с Райфайзеном. Теперь они продолжали:
- …А там как? Они же будут спрашивать кто, откуда, куда… А у нас ни документов, ни денег. Надо на север поворачивать. Мы с Мао скажем, что из плена бежим, а ты как бы нас спас и переметнулся. Тебе в Союзе орден дадут.
- Да не доедем мы до северной границы. Не в горючке даже дело, а просто убьют нас сто раз. Им не нужно иметь повод, они рассуждают, как разбойники, и поступают, как разбойники. Кроме того, в Союзе большевики, а я не хочу в Сибирь.
- У меня один дядя в Сибири, - возразил Саид. - Начальником милиции в каком-то городе. Знаешь, как живет? И до границы-то не надо, до ближайшего гарнизона.
- Я не хочу в гарнизон, - сказал я. - Я хочу выпить, голова болит. А еще нам надо съездить к одному дервишу. Тут далеко до Панкара?
- О, блин, проснулся! - заржал Саид. - А чего ж ты спал, когда нас на мосту обстреляли? Я даже проверял, дышишь ли. Эх, баранья ляжка, какой тебе дервиш? Ты знаешь, кто такие дервиши?
- Не знаю, - говорю, - я знаю, что он типа волшебника и может нам помочь.
- Панкар впереди, довольно мирный поселок, - подал голос Райфайзен. - Через полчаса там будем. А еще через полчаса бензин кончится, а тут его не достать. Дервиш - так дервиш, куда-то же надо идти, Откуда ты его знаешь?
- Приснился. Его зовут Абдулла, и у него в коврике каком-то порнография зашита. Больше ничего не знаю.
- Вот баранья жопа, - говорит Саид. - Приснился. У тебя все в порядке? Сниться девушки должны. Короче, надо спросить, если тут такого нет, значит, Мао - полный баран в белой горячке.
- А если есть? - спрашивает Райфайзен.
- А если есть, посмотрим, что у него за порно в коврике. Здесь за такие шутки камнями забивают. И Мао, конечно, нальем.
- Ну так едем побыстрее, - говорю, - а то меня тошнит уже. И жрать пора очень давно уже.
Но мы ехали еще долго, минут сорок. Саид ко мне приставал с разговорами, да и Райфайзен что-то спрашивал, но я не стал с ними разговаривать. Я не люблю разговаривать с бодуна. Я отвертку сжал в кармане и ждал. Так и доехали. Панкар - местечко так себе, домишки все некрашеные, магазинов не видно, дети нахальные, камнями кидают. Мы проехали в самый центр и остановились возле стариков. Старики там сидели на ковриках, как турки, и молчали. Райфайзен мотор не выключал, поздоровался с ними, сказал, что мы все немцы-доктора, и где, мол, тут живет дервиш Абдулла. Старики покосились на Саида с двумя автоматами, и один показал рукой дальше по улице. Другой сказал: "Дом святого дервиша с зеленым флажком". А третий плюнул нам на колесо. Мы проехали еще немного, магазинов все так же нет, нашли дом с зеленым флажком над дверью. Постучали. Вышел толстый низенький мужик с широкой черной бородой до пояса, чисто одетый, в модных кроссовках. Вышел - и молчит, руками на брюхе бусы перебирает.
- Вы святой дервиш Абдулла? - спрашивает Райфайзен, они договорились, что Саид заговорит, только если дервиш упираться будет.
- На земле нет святых.
- Но вы - дервиш, и вас зовут Абдулла?
- Я Абдулла, и меня здесь зовут дервишем.
- У нас к вам есть некоторое дело… Не могли бы мы пройти в дом?