Вдавив его ей в солнечное сплетение, я предоставил ей дальше извиваться, как захочется, и потянулся за притухшей трубкой.
- Сволочь - устало прошептала она, сворачиваясь калачиком.
- Нат, буду чрезвычайно признателен, если ты поможешь мне удержаться от изнасилования в воспитательных целях. - бодро ответил я, раскуривая трубку. - Всухую, говорят, больно.
- Даун… - всхлипнула она.
Тяжело вздохнув, я метнулся к ней и вырвал заправленную в джинсы рубашку.
- Нет! Не трогай меня!
Ее ладони забарабанили по моим плечам. Выпустив ей в лицо облако дыма, я взялся расстегивать джинсы.
- Нет! - она отбила мои вялые руки и, откатившись, вскочила на четвереньки.
- Нет! Не подходи! - просипела она.
- Ну вот видишь. - спокойно сказал я, улыбаясь как можно несексуальнее. - Ты вполне можешь двигаться, если приспичит… А нам, пока не соберемся большой толпой, очень надо двигаться. И я честно ставлю тебя в известность, что сам собираюсь, и тебя заставлю. Чего бы мне это не стоило. Кстати, пока не поздно, могу показать, что я не собирался тебя насиловать. Показать?
- Не надо. - Она поднялась на ноги, отвернулась и, застегивая джинсы, посмотрела на капсулу. Обернувшись, я увидел, что из стенки выдвинулся какой-то здоровый ящик.
Очень своевременно.
- Ну если у меня нет ничего, что мне надо тебе показать, тогда изучи содержимое ящика. Думаю, там что-то полезное. И начинай двигаться на восток. Я пойду поищу Мару, чтобы тебе не страшно было со мной вдвоем.
- Погоди… Я… Я тоже пойду искать. - попросила она, пряча панику, которая появилась, как только до нее дошло, что я сейчас она останется одна. А я было собрался убраться с глаз долой. А тут такой случай выяснить, чего она больше боится…
- Тогда догоняй. Я не спеша иду к своей капсуле. Хотя если ты скажешь, что боишься остаться одна и попросишь подождать, я запросто…
- Да! Да! Да! Доволен? - гневно сверкнув черными очами, она прошествовала к ящику и вытащила оттуда кожаный ремень с двумя фляжками, ножом в ножнах и десятком сумок.
- Нехилый аварийный пакет. - прокомментировал я и отвернулся от нее, старательно думая о том, что меня ждет такой же.
Нат догнала и пристроилась в трех шагах сбоку, на ходу отвинчивая пробку.
- Так… Спирт!.. Б-р-р-р!.. Уф! Это что за вонючка?
- Дай попробую… - я на ходу отобрал у нее медную на вид флягу.
- Что, Иванушка, все пить тянет…
Я не стал ей сообщать, что в очередной раз спасаю ее от окончательного превращения в козу, и поочередно понюхал, лизнул и капнул на палец.
- Наружнее. Поливать раны. Типа живая вода. - сообщил я онемевшим языком, Сквозь онемение пробивалось слабое пощипывание. Палец начинал проявлять те же симптомы.
- Можно тебя и дальше использовать в качестве подопытного кролика? - излишне заботливо спросила она, вешая флягу на пояс.
- В кролики для тебя я не сгожусь по одной известной причине. А в качестве подопытной крысы - запросто. Зачем я еще нужен? До Мика всего пятнадцать километров куда-то туда. От нехороших людей, если вдруг встретятся, сама отобьешься. Так что я тебе только затем и нужен - в подопытные крысы, да сказку на ночь рассказать, чтобы ночные кошмары мучили.
Я вынул из ящика свой комплект и замолк, увлеченный изучением содержимого сумочек.
Спички без чиркаша. Обо все зажигающиеся, наверно. Хирургическая игла, моток ниток, скальпель из камня, медный пинцет. Моток тряпочек для перевязки. Какой-то жутко кислый порошок. Огуречного запаха мазилка, наверно, от комаров.
- Да блин, хорошо придется потрудиться, чтобы доказать дикарю, что все это барахло - местное. - высказался я, раскладывая иглу, нитки, скальпель, пинцет и бинты по местам. Мазилки от комаров во время службы мне не выдавалось, и ее с порошком я сунул в первые попавшиеся карманы.
- У тебя получиться. - Нат изо всех сил пыталась дать понять, что она хамит. Это не дело. Злобно подкалывать - это я понимаю. А вот хамство не терплю.
- Я начинаю понимать, почему ты боишься одиночества. - ответил я, задумчиво жонглируя каменным ножичком, чтобы приучить к нему руку. Нат испуганно отдалилась еще на два шага в добавок к уже набранным трем. - Если некому будет тебя слушать, то пакости придется говорить себе и дело кончиться суицидом, поскольку себе не соврать, и ты прекрасно будешь знать, что все, что ты говоришь себе - правда, а кроме хамства, ругательств и крика ты ничего не умеешь…
Нат открыла рот, напоролась на мой насмешливый взгляд, закрыла его и задумчиво отвернулась и задумалась над поведением. Я очень понадеялся, что над своим.
- Ладно, извини и давай забудем… - сообщила она итог раздумий, пряча горе от неизбежности общения со мной под вежливым спокойствием.
Помириться, конечно, было бы неплохо. Только как я буду поддерживать в ней бодрость и злобность, чтобы двигаться? Значит, не будем забывать.
- Две минуты сорок секунд. - сверился я с часами. - Довольно быстро, если ты действительно готова исправиться, а не обеспечиваешь свое выживание. По этому поводу надо выпить на брудершафт.
Нат изучила мой веселый оскал и обиженно буркнула:
- Да ну тебя!
- Мне же легче. И так сердце кровью обливается, когда приходиться заставлять тебя двигаться под угрозой изнасилования, а если ты еще и отвоюешь себе кусок жилплощади в этом окровавленном органе, то нас точно съедят аборигены. Тебя, в крайнем случае, если удастся притвориться достаточно целой, оставят на должности любимой наложницы племени.
Она рухнула на колени, сгорбилась и тихо заплакала. Вид у нее был настолько несчастный, что я чуть было не заплакал от жалости и за компанию. Затолкав слезы обратно глубоким-преглубоким вздохом, я плюхнулся на песок напротив.
Не угадал. Надо было мириться.
- Все. - всхлипнула она в сторону. - Никуда я больше не пойду. Делай со мной что хочешь.
- Ладно. - уныло согласился я, отирая ее слезы. Кожа у нее была холодная. - Сначала я сделаю так, что ты перестанешь плакать. - набрав воздуха, я поднял ее лицо и тихонько подул, стараясь не думать о мощном табачном запахе. Еще раз. - Ну вот. Слезки высушили. Теперь я подниму тебя на ноги. Вот. Потом возьму за руку…
- Харш. - шепнула она, апатично глядя в сторону.
- А?
- Обними меня, пожалуйста, крепко-крепко.
Проглотив обширный комментарий, я вполсилы вжал ее закрученную в узелки спину в забитые разным барахлом карманы.
Ее руки вцепились мне в спину, нос зарылся в плече, и мне стало хорошо, как йогу в момент достижения нирваны. Я, большой и сильный, плыл где-то в пространстве, ласково касаясь чего-то доверчивого, и очень нуждающегося в защите.
- Харш… мне страшно… - согрел ухо ее шепот.
Мгновение я выбирал, составить ей компанию или поиграть в героя. Удержать дистанцию я уже пробовал…
- Мне тоже. - прошептал я, поглаживая ее ухо носом. - Только за тебя и за Мару. Так интересней бояться. Так что можешь перестать бояться за себя - моей боялки хватит на двоих. На тебя и на Мару. На себя вот только не остается… Ты не могла бы понервничать о том, что меня могут подстрелить из лука или отравить?
Она согласно потерлась носом о плече. Мне было очень хорошо. Нестерпимо хорошо.
- И еще. Меня совершенно необязательно…
- Э-э-э… граждане!
Дружно вздрогнув, мы посмотрели на Мару, стоящую на вершине бархана. Вид у нее был, будто мы не просто стоим, обнявшись.
- Может быть, я не совсем вовремя…
- Мара! - завопила Нат. Она вытекла из моих рук и побежала навстречу Маре, распахнув объятия. Мара кинулась навстречу. Я приготовился глупо улыбаться, с умилением наблюдая нежную встречу подруг. Но приготовления пропали даром. Как только они встретились, обнялись и нацелились поплакать на плече друг у друга, земля под их ногами разверзлась и они с коротким взвизгом исчезли в дыре метр на два.