Однако неуемный Никита подкрался, вернулся и доложил - павильон стоит на мостике, оседлавшем ручей, а ручей, кажется, впадает в реку. Вот потому и казалось, будто домик подвешен.
Игорю Николаевичу тоже стало любопытно - почему вдруг на мостике? Места, что ли, мало?
Они вдвоем подкрались поближе, и очень вовремя - дверца в нижнем ярусе павильона отворилась и по пандусу, очень похожему на детскую горку, в ручей ногами вперед съехало тело в черном костюме-тройке и со скрещенными на груди руками. Оно уплыло по ручью туда, где у самого устья из темноты вышел человек в юкате и повязке, багром развернул его так, чтобы оно красиво уплыло в реку.
- Еще один враг… - В беспредельном отчаянии пробормотал Игорь Николаевич, и вдруг его озарило - они с Никитой забрались уже довольно высоко, может статься, этот враг должен плыть в какой-то другой рукав, где его ждет совсем другой парфюмер. Вот было бы здорово…
Никита же завел старую мелодию:
- Слушай, откуда они там берутся? Их что, на вертолете привозят? Игорь Николаевич только вздохнул. Он не хотел даже думать, откуда берутся враги.
Никита, пригибаясь, подбежал к павильону, вошел в ручей, забрался под мост, посидел там какое-то время, а потом вылез и сбоку подобрался к окну. Понаблюдав, он сделал Игорю Николаевичу жест: живо сюда!
Игорь отмахнулся, но Никита затеял целую сигнализацию. Его силуэт так нагло выделялся на белой стенке павильона, что Игорь Николаевич не выдержал и пошел прекращать это безобразие.
В конце концов, он в любую минуту мог сказать, что преследует оборзевшего клиента. Другой вопрос - кто бы ему поверил?
- Ты должен это видеть, - прошептал висящий на стенке Никита. - Должен, понимаешь?
Впервые за время их краткого знакомства Никитины слова прозвучали убедительно.
Игорь Николаевич ступил на довольно широкий карниз, ухватился за лепнину и сбоку заглянул в окно.
Он увидел помещение, освещенное сильными лампами, наподобие операционной. Увидел несколько мужчин и женщин в белых юкатах и повязках возле высокого рабочего стола, на котором стояли компьютеры и лежали раскрытые гримировальные наборы.
Женщина вывела на монитор мужской портрет, увеличила, опять уменьшила, выделила глаз с бровью, потом рот и, повернувшись, приказала:
- Враг номер семьсот тридцать четыре - восемьдесят один. Рост - сто семьдесят шесть, телосложение - плотное, шатен - семь или восемь, автокатастрофа.
Плотный мужчина простецкого и даже малость алкогольного вида повторил за ней:
- Есть сто семьдесят шесть, плотное, шатен семь или восемь, автокатастрофа.
Он ушел, женщина перешла к другому монитору и вывела другую картинку, портрет старика.
- Враг номер семьсот тридцать четыре - восемьдесят два. Рост - сто семьдесят восемь, телосложение - худощавое, седина - два или три, естественная смерть. Особые приметы - на левой руке отсутствуют безымянный палец и мизинец, - сказала она. - Ну, живо, живо. У нас еще до конца смены штук сорок.
- Есть сто семьдесят восемь, худощавое, естественная, два или три, безымянный и мизинец, - ответил другой мужчина. - Где там у нас кусачки?
- Вот, - девица в изумительно короткой юкате подала ему инструмент, и он, подойдя к раздвижной двери, пропустил каталку, на которой первый мужичок вез большую белую куклу с черными ступнями, раскрашенными как башмаки. Поперек куклы лежала одежда, поверх одежды - шатенистые парики. Две немолодые женщины тут же начали одевать куклу в рубашку и брюки. Первая, поглядывая на монитор, стала готовить грим, смешивая у себя на запястье нужные цвета.
К ней подкатили одетую куклу, и женщина очень быстро и метко стала ее гримировать. Первый мужчина принес баллон и перепачкал синтетической кровью одежду и руки куклы.
Все это было проделано ловко, деловито, профессионально.
Затем на куклу натянули парик, подвезли ее к люку и отправили в плаванье.
Игорь Николаевич и Никита, прилипшие к стене, проводили ее взглядами.
- Ну ни фига ж себе… - пробормотал Никита.
- Пошли отсюда… - попросил Игорь Николаевич. Больше всего на свете ему сейчас хотелось проснуться.
- Чего пошли, чего пошли?.. Я этого так не оставлю? У них же тут целый склад! Раз-раз пальцем - готово, враг! И в речку его! - Никита опомнился наконец, и в нем заклокотало законное возмущение клиента, которому вот-вот подсунут липу.
У Игоря Николаевича было ощущение, будто он угодил в картину Брюллова "Последний день Помпеи". Мир рушился, смятение достигло предельного градуса, но там, на картине, можно было хоть прижаться к кому-то близкому, а тут? К Никите?!
- Ну на кой черт мы сюда приперлись?.. - простонал он тихонько.
- А чего? - удивился исполненному тоски голосу Никита. - Так если поймают, да еще здесь, точно выпрут…
Игорь Николаевич, собственно, хотел сказать что-то другое, только слов не подобрал.
- А не выпрут - ты так и будешь вкалывать в ночную смену парфюмером, а на заработанные часы ждать врага?
Это ожидание, исполненное прекрасного неведения, показалось Игорю Николаевичу утраченным раем.
- Ну, только-только жизнь наладилась… - пробормотал он.
Никита молча пошел вверх по течению ручья. По дороге нагнулся, подобрал камень, удобно ложащийся в ладонь.
- Ты куда? - обреченно спросил Игорь Николаевич.
- На склад.
- Идиот…
- Чего идиот? Он где-то там, зуб даю. Представляешь - полки, полки, а на них враги, враги… Это надо видеть!
Как-то так получилось, что Игорь Николаевич поплелся следом.
Как всегда, когда подступала тошнота, а воспротивиться обстоятельствам было страшно, Игорь Николаевич нырнул в мир мечты. Там жили и ждали его готовые к бою спецназовцы, но он мановением руки отклонил их услуги. Спецназовцы никуда не денутся - а вот прощание с трупом врага, столько дней бывшее реальным, стремительно перетекало в область мечты - и следовало прописать его там поскорее, сделать незримым для посторонних утешением. Наперекор всему, наперекор ночным Открытиям! Враг-то все еще был реален.
Игорь Николаевич вызвал в памяти картинку - берег, кресла, бесшумных разносчиков с лотками. Это он умел. Рядом с собой посадил мужчину, с которым успел познакомиться, по фамилии Чердаков. И сразу перешел к делу.
На самом повороте нарисовалось продолговатое черное пятнышко.
- Кажется, ваш, - сказал Чердаков.
- С чего вы взяли? - с фальшивым равнодушием спросил Игорь Николаевич.
- А он, глядите, к нам подгребает. Это не мой, так, наверное…
- Мой… - прошептал Игорь Николаевич. Этот торжествующий шепот еще следовало отрепетировать.
Тут произошло вторжение мокрой и грязной реальности. Никитина рука, перемазанная в ржавчине, хлопнула по плечу.
- Да проснись ты. Какой-то бункер Гитлера, блин, - прошептал Никита.
Они стояли в коридоре, а коридор находился в подземелье какого-то большого здания. Вдоль стен тянулись грязные трубы, висели счетчики, что ни шаг - то жестяная дверь с засовом, то пустые ржавые стеллажи. В дальнем углу горела дежурная лампочка.
А ведь попали в этот кошмар очень даже просто - дошли до разрушенных теплиц, потом до какой-то сторожки, Никитина неугомонная натура погнала их в сторожку, там обнаружилась лестница… Какого черта спустились по этой лестнице? Какого черта свернули? Как вышло, что захлопнулась железная дверь?
- Туда! - воскликнул Никита и понесся по коридору. Игорь Николаевич в полном ошалении следовал за ним.
Никита хватался за все выступающие детали, дергал их, пытался провернуть, бормоча диковинные матерные конструкции. Наконец встал перед совершенно ровным и плоским участком стены, зашитым в железо, и стал поочередно двигать торчащие из щитка тумблеры. Железный лист поехал в сторону, открылась внутренность лифта. Кнопок у него внутри не было. Никита забрался туда, с немалым трудом зазвал Игоря Николаевича и стал яростно прыгать, сотрясая не только кабинку, но и все окрестности. Железный лист вернулся на место, кабинка потащилась вверх.
Игорь Николаевич жил на два фронта - он присутствовал в дергающейся кабинке и одновременно пытался понять, почему его вернули в разоренную квартиру и когда они с садистом успели так состариться?
Он никогда не считал себя тугодумом - в молодости так очень даже бойко мыслил и считался интеллектуальной душой безалаберной Компании. Но на самом деле он и навыки беззаботной болтовни утратил, и скорости отточенной мысли не нажил. Только одно утешение оставалось - уж если он сейчас до чего-то со скрипом и скрежетом додумается, так это будет правда…
Лифт остановился, но ничего не поехало в сторону,
- Блин! - сказал Никита и бухнул кулаком в стенку. Загудело, и загудело нехило.
- Идиот, - в стотысячный раз проворчал Игорь Николаевич. С трудом отвязавшись от образа разоренной квартиры, он начал составлять речь. Если Никита своим буханьем переполошит весь дом и явятся люди их вызволять, нужно будет сказать что-то умное. Гнался за нарушителем правил, да… Свидетели - ребята из мотоциклетного патруля, они вспомнят, как спугнули двух дураков, помчавшихся в воду, и упустили черный лимузин… если захотят вспоминать… Опять же - вой, который поднял потревоженный забор из крупноячеистой сетки! В принципе, весь путь Игоря Николаевича и Никиты отмечен какими-то зацепками, и если у высокого начальства будет охота разбираться - то его можно реконструировать и подтвердить алиби ночного парфюмера. А вот будет ли?
Из-за железной стенки раздались голоса. Она несколько сдвинулась, в кабинку проник пронзительный луч фонарика. Никита словно предвидел это - прижался к стенке, так что виден остался лишь Игорь Николаевич. Он прикрыл рукой глаза и отвечал на вопросы.
- Вы кто такой?