А Паулина в это время меня как-то так схватила, что я тоже повалился. Смотрю, а это не Паулина. Это какой-то тип сбоку подошел. И только я встать хотел, а тип этот бац мне башмаком своим! Я на спине валяюсь, а сам вижу, что на нем форма, в какой раньше в хоккей играли. "Пламя Калгари". Ладно, думаю, хорошо еще, что ты без коньков, а то челюсть мою можно было бы отдельно в музей сдавать.
Я это подумать успел, а он мне опять - бац! Тут Паулина вмешалась, за руку его ухватила.
- Погоди, - говорит, - это муж мой. Мы его сразу убивать не будем.
Тип этот, "пламя", спрашивает:
- А кого это я там веревкой поймал? Он из наших, что ли?..
- Потом разберемся…
Я смотрю - Генка без движения лежит. И мотоцикл в десяти шагах. Ну, думаю, только бы мне встать… Хотел обложить их всех, вместе с женой, рот открыл, а челюсть не слушается. Онемело все.
А жена встала надо мной и давай насмехаться:
- Все вы, русские, идиоты! Надо было тебе раньше задницей ворочать. Тогда бы и уехали вместе. А теперь мне и тут хорошо, с канадцами. Мы весь ваш Нью-Йорк на уши поставили, мы тут главные. Это мы мэра переизбрали. Теперь поедем президента переизбирать. А бумажку свою засунь…
Вот ведь, думаю! Единственное, что от старой Америки осталось, так это то, что они все время про задницу вспоминают.
Смотрю, а "пламя" автомат держит. Еще не навел на меня, смотрит на Паулину. Вроде как разрешения просит. Тут у меня в голове как взорвется что-то! Все мне ясно стало. И голос сразу прорезался, хриплый такой.
- Эй! - кричу. - Ты, наверно, за гаремом приглядываешь? И давно тебе все твои прибамбасы отрезали? Как оно тебе, с автоматом заместо этого дела? Часто вставляешь его себе?.
У него, у "пламени" этого, всю рожу-то перекосило. Автомат поднял, меня глазками сверлит. Стрелять-то он не может, потому как еще сказать чего-то должен, гадость какую-нибудь. Иначе получится, что он языком тоже работать не умеет, а тут Паулина смотрит.
- Ну, - "пламя" говорит, - ты медленно умирать будешь…
А я примерно представил уже, как у него автомат отобрать. Только бы он поближе подошел…
Тут как взвоет что-то! А это Генка к мотоциклу подполз, завел его и, изо всех сил ногой оттолкнувшись, прямо в канадца-то и врезался. Канадец, пока в воздухе кувыркался, пальнул вокруг из своего автомата, да и брякнулся мордой вниз. А Паулина тоже как взвоет! Смотрю, Генка ее схватил не поймешь за что, сам на мотоцикле дугу делает, а жену мою за собой по асфальту везет.
Тип этот, "пламя", без движения лежал. Я автомат схватил, глянул вдоль улицы. Там, далеко, кто-то уже факелы зажигает. Вроде как тревога.
Генка ко мне подъехал.
- Сейчас вовсю удирать придется! - кричит. - Садись!
- А жена? - спрашиваю.
- Ладно, - говорит, - я тут останусь. Потом выберусь как-нибудь. А ты ее увози. И сразу в консульство за визой…
Тут у меня челюсть-то как отвиснет, это по которой канадец врезал. Ну и заболела сразу, словно ее на две части раскололи. Я Генке говорю:
- Козел ты! Зачем ты меня сюда привез? Чтобы я брата своего канадцам на съедение оставил? Поехали без нее!
Он ухмыльнулся, словно я глупость какую сказал.
- Тебе визу не дадут.
Ну, я как скажу ему:
- Плевать на визу. На кой хрен мне эта долбаная Россия нужна, если я подлецом окажусь? И что я тете Кате скажу, когда за ней в тюрьму приеду?
А Паулина, которая до сих пор якобы без сознания валялась, как вскочит и как завизжит:
- Сюда! Сюда! Меня русские изнасиловать хотят!
И побежала к факелам. Генка так побледнел, что я даже в темноте это увидел (фару он не включал). Ну, тут мы действовать начали. Вернее, я как столб с автоматом стоял, а Генка мотором взревел, догнал Паулину, выхватил пистолет и выстрелил. Она захрипела сразу, на бок шмякнулась и кататься давай по асфальту. Генка ко мне подъехал.
- Ну что, - говорит, - садись. Хватит раздумывать. Если что заметишь - пали из автомата.
И тут как начнется! Как мы по этому Бронксу петляли! Казалось, везде канадцы были. Правда, сознание у меня вроде как выключилось, я и не запомнил ничего. Помню только, что на каждом повороте я оглядывался и из автомата палил, как Генка и советовал.
Потом вроде оторвались. Мы как раз через пустошь ехали, где раньше Гарлем был. Канадцы еще постреляли нам вслед, да только мы в какие-то заросли нырнули, вроде чертополоха в человеческий рост. Генка прямо через колючки гнал. Автомат у меня из рук вырвало, я едва успевал лицо закрывать, а Генка все едет. Мне это надоело. Я как раз в эту минуту злиться начал, что с Паулиной у нас не вышло. Стал орать ему, чтобы он на ровную дорогу выезжал. Да куда там! Опять мотор все заглушает.
Тогда я Генку как пихну в бок. Ну, он сразу головой завертел. Спрашивает меня:
- Куда это мы едем?
- Я-то откуда знаю?..
Генка говорит:
- Погоди. Я тут, кажется, отрубаюсь потихоньку. Этот придурок-хоккеист в меня из автомата попал.
Он сбросил скорость, мотоцикл к куче какого-то хлама подвел. Свалились мы на эту кучу. Генка говорит:
- Сейчас, отдышусь - дальше поедем.
Я ощупал его - он мокрый весь. Вот ведь, думаю!
- Что же это, - говорю, - ты так с дыркой и ехал? Почему сразу не сказал?
А он отвечает:
- Я тебя расстраивать не хотел…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Андрей Иванович плакал.
Антоша сидел в уголке и глядел в стену.
Кабинетов заперся и не отвечал на стук.
Тоня Алексеевна пила лекарство от головной боли.
В редакции был поздний вечер. Евгений Викторович написал статью:
"Сегодня в редакции газеты "Наше слово" произошло печальное и ужасающее событие. Как, разумеется, помнят наши читатели, газета проводила сбор средств на покупку лыжного набора для президента. Поздно вечером, уходя с работы, главный редактор Петр Кабинетов решил проверить, на месте ли деньги, которые в течение всего месяца приходили в редакцию со всей страны. Деньги исчезли! Следственные органы, прибывшие на место происшествия, располагают доказательствами, что кража - дело рук известного рецидивиста Старобабина.
Вся страна пребывает в шоке. Старобабин, и так всегда демонстрировавший пренебрежение к законам Обновленной России, на этот раз превзошел сам себя в цинизме и безнравственности. Судя по всему, он, надев погоны журналиста, проник в здание Дома печати и открыл ящик стола обыкновенной заколкой для волос. После чего следы его потерялись.
Наш народ вправе задать вопрос - неужели мы так привыкли к отсутствию в стране преступности? Неужели россияне потеряли бдительность? И где была в это время наша хваленая милиция, до сих пор не способная поймать наконец этого Старобабина?
Но не надо быть слишком строгими. Действительно, россияне настолько уверены в своем благополучии, что никому и в голову не приходит прятать деньги подальше. К сожалению, Старобабин уже не первый раз пользуется беспечностью законопослушных граждан. Значит ли это, что в России снова назревает взрыв преступности? Значит ли это, что россиянам снова придется сидеть за железными дверьми, опасаясь за свою жизнь и имущество? Значит ли это, что у Старобабина найдутся ученики и последователи?
Мы верим - НЕТ! Обновленная Россия сильна своими традициями цивилизованного общества. Это в какой-нибудь Америке преступников уважают и завидуют им. А в России преступники подвергаются позору и забвению.
Старобабин будет пойман. Деньги будут найдены. Правосудие Обновленной России будет торжествовать!"
Телевидение весь вечер показывало экстренный выпуск новостей. Взволнованные голоса дикторов перебивали один другой. Все телевизоры в стране работали, а вокруг них толпились телезрители. И только один вопрос звучал сегодня в Обновленной России:
- Будет ли, наконец, пойман Старобабин?
Между тем никто пока не знал, что этим вечером, после первого же выпуска новостей, известного жулика Старобабина поймал сержант Шнурко.
Старобабин был в нетрезвом состоянии и без ватника. Он не заметил, как сержант Шнурко подкрался к нему сзади и пристегнул к себе наручниками. Тут только он очнулся и попробовал было убежать. Но наручники держали крепко.
- Ну что, Старобабин, - сказал сержант Шнурко. - Пойдем в участок.
- Отпустите, гражданин начальник! - заныл Старобабин. - Нельзя мне в тюрьму садиться…
- Почему? - удивился сержант Шнурко.
Старобабин ударил себя кулаком в грудь:
- Я ведь последний вор! Если я сяду, больше никого не останется. Смотрите, гражданин начальник: какая Россия без вора? Пусть хоть она самая что ни на есть обновленная… Рухнет все, понимаете? Хоть один вор, но должен быть в России, для противовесу!
Но сержант Шнурко, не слушая негодяя, привел его к себе домой и посадил за решетку, как недавно Сенечку. Только Старобабин, в отличие от Сенечки, за решеткой расслабился. Снял ватник. С веселым интересом следил за сержантом Шнурко. Тот уселся за стол и погрузился в размышления.
- Чую я - все изменится, - сказал Старобабин. - Воровским своим носом - чую!
- Что ты там чуешь?.. - спросил сержант Шнурко. - Почему я, мент со стажем, ничего не чую?
- Значит, интуиция у тебя хреновая, начальник, - сказал Старобабин. - Скоро опять все по-старому будет. И ворье опять полезет, и менты нормальными сделаются. Вот тут бы тебе и развернуться. Ты ведь все эти годы форму не терял.
- Не верю я в это, - отвечал сержант Шнурко.
- Будет, будет, - ласково пообещал Старобабин. - Я тебе воровское слово свое даю… Эх, сейчас бы водочки!
Сержант Шнурко покряхтел, да и вытащил из-под стола прозрачную бутылку.