Я вздохнул и пожаловался:
- Ты все время шутишь надо мной. Я уже боюсь что-либо спрашивать.
- У тебя такой смущенный вид, что невольно хочется пошутить… Я злая.
- Злая, - сказал я. - Очень злая. Ты оставила мой букет на работе и шантажируешь меня французскими актерами.
- На работе я провожу куда больше времени, чем дома, поэтому я и оставила там цветы. Поставила их в вазе, на столе. А на "французского актера" ты сам напросился.
- Вот я и говорю - обижают, - подтвердил я. - И некому за меня, беднягу, заступиться… Ох-хо-хох…
- Любишь, когда тебя жалеют?
- Мне хочется, чтоб меня пожалела ты. Я же кокетничаю. Я где-то слышал, что если "путь к сердцу мужчины лежит через желудок", то путь к сердцу женщины лежит через жалость и сострадание… Глупость?
- Глупость, - кивнула она. - Что начинается с жалости, жалостью и кончается. И честно говоря, мне кажется, что ты не из тех, кто нуждается в жалости. Может быть, тебе не хватает теплоты, но никак не жалости. Ты говоришь, что ты солдат…
- Не в столь узком смысле, - поспешил поправить я. - Я, скорее, советник, консультант… Общие вопросы.
- Но тебе приходилось воевать?
- Да. Приходилось.
- Против кого?
- Против людей. Какую разницу имеют национальности, религии или способы общественного управления? Я воевал против людей.
- И убивал?
- Редко. Мое дело - теория, философия войны, если так можно выразиться.
- Это одно и то же. Просто в больших масштабах. Создатель атомной или водородной бомбы куда больше убийца, чем снайпер.
- Все дело в целях, которые при этом преследуются… Зачем ты спрашиваешь об этом?
- Я никогда раньше не видела человека, убивающего других людей. Мне казалось, что они должны выглядеть как-то иначе…
- Отнюдь. Обычно самые отъявленные убийцы выглядят милыми, человеколюбивыми гуманистами. Да, я воевал, и что?..
- Извини, я…
- Не извиню, - сказал я угрюмо. - Потому что сейчас я обиделся всерьез. А насчет того, что ты не видела убийц - это неправда. Ты видишь их каждый день. Они вокруг тебя. Они убивают своих близких ворчанием, плохим настроением, злостью, дурным словом, невнимательностью… Поверь - действительно убивают. Это как сложный механизм: стоит колесику зацепиться за колесико, и закрутилось… А самых отъявленных убийц ты видишь каждый день на плакатах и по телевизору, только у этих масштабы побольше. Они доводят до самоубийств, до сумасшествия, заставляют умирать с голоду и лишают будущего, объявляют войны ради "великих целей", и "перестройки" ради целей собственных.
- Мы не можем судить о политике. Иногда выйти из тупика можно только очень сложным путем. Это очень тяжело - управлять огромной империей.
- Я-то как раз в этом немного разбираюсь, - ехидно заметил я. - А вся разгадка этого лабиринта проста до невозможности. "Сын кухарки" не может управлять государством. Этому учиться надо. И, ох, как учиться! "Поднимая" такую державу - "загнуться" можно. Если, конечно, работать. Первых ваших князей - Рюрика и Синеуса - долго упрашивали стать во главе государства. Как ты полагаешь, почему они думали так долго? Потому что знали, что придется много работать. Очень много. А их упрашивали: "Придите, поработайте, организуйте, сплотите. Мы вас слушаться будем, работать на совесть, условия и отдых вам обеспечим". И все равно думали. А когда на этот пост лезет толпа всех мастей и профессий, невольно возникает мысль: это что, так легко?! Оказывается, нелегко. И развалив все, они разводят руками: "Что-то мы тут напортачили". А ты говоришь - не видела… Помнишь, из-за чего погиб Петр Первый? Во время наводнения, по пояс в ледяной воде, он спасал свой город. И мог бы отсидеться в спокойном месте, но ведь бросился, рисковал, работал наравне со всеми. А почему? Потому что это был его город. Им возведенный и его наследникам остающийся. Он был настоящим хозяином своей страны. Характер у него был отвратительный, недостатков - куча, жестокость неимоверная, и все же добра он совершил куда больше, чем зла… Как ты думаешь, почему Судный день назначен для всех во "временном отдалении", а не вершится над каждым умирающим сразу? Потому что после смерти человека остаются его дела. Мысли его, труды его. И это дает плоды много после его смерти и тоже бросается на чашу весов, определяющую ценность его жизни.
- Для военного ты неплохо образован.
- Спасибо.
- Нет, я не в том смысле, не обижайся. Просто у военных обычно слишком "узкая специализация", многое оказывается за "бортом" знаний. Но то, что ты рассказал мне, оправдывающий фактор. "Есть хуже меня" - это не довод.
- Ты не поняла меня. Я никогда не оправдываюсь. Мне не в чем оправдываться. Я делаю то, что считаю нужным, и знаю, что моя работа "грязная", но необходимая… Увы… А "хуже меня" есть. Только в отличие от них я знаю цену моей работы, а они - нет.
- Я так и не могу понять, кем же именно ты работаешь. Пытаюсь, и не могу. Скажешь?
- Нет. Назовем это тайной. Ты не хочешь рассказывать мне о себе, а я говорить, кем я работаю. Мы квиты.
- Когда женщина что-то замалчивает - это тайна, а когда мужчина - он просто вредничает.
Это женская точка зрения, а моя правда - другая… Ну хорошо, хорошо, согласен: я - вредный. Занудливый, вредный и очень обаятельный.
- С чего ты взял?
- Ты сама сказала.
- Я сказала, что ты похож на обаятельного Депардье, а о тебе лично я не говорила ни слова. Не "передергивай".
- Но ты же подразумевала.
- И вот таким образом ты хочешь мне понравиться…
- Не "хочу", а уже понравился.
- А эта версия откуда взялась?
- Вижу.
- И, конечно, ошибаться ты не можешь?
- Нет. Мужчины не могут ошибаться. Они опытнее, умнее, и они - мужчины… Но если все же они ошиблись, значит встали на женскую точку зрения.
- Так… Я пришла. А вот ты…
- Может, все же помиримся? - предложил я.
- Мы и не ссорились.
- Тогда почему ты смотришь на меня так, словно я только что наговорил тебе кучу гадостей?
- Ты еще и нахал, - констатировала она. - Видела бы моя мама, с кем я познакомилась.
- Строгая? - настороженно спросил я.
- Очень.
- Тогда хорошо, что не видит… Думаешь, у меня совсем нет шансов ей понравиться? Она сделала вид, что думает.
- Если ты, по своему обыкновению, не начнешь знакомство с шокирующих откровений и позиций… Если не станешь говорить разные гадости о женщинах… Если…
- Тогда я лучше буду иметь дело с папой, - решил я. - Папа кто?
- Военный врач.
- О! С врачами я общаться умею. А с военными врачами нахожу общий язык совсем быстро…
- Если вдуматься глубоко, то я и не собираюсь знакомить тебя со своими родителями. Они могут неправильно понять и испугаются.
- Это маленькая месть за мои размышления о "слабом поле"?
- Нет, за то, что ты все еще надеешься, что я приглашу тебя в квартиру выпить чаю или кофе.
- Ах, даже так… Значит мне предстоит ехать через весь город мокрому, замерзшему и несчастному?
Она грустно покивала головой.
- Хорошо, - насупился я. - В отличие от тебя я не злопамятный: как только отомщу - забуду… Можно, я приду завтра?
- А как же твоя работа?
- Я начальник, - коротко пояснил я.
- А-а… Вот и вся цена твоих измышлений о сильных мира сего. Хотя, если говорить честно, на начальника ты совсем не похож. В тебе солидности нет. Весомости и солидности.
- Вот только сравнивать меня с "сильными мира сего" не надо. Обзывай, издевайся, подшучивай, но с ними не сравнивай… Я настолько большой начальник, что могу позволить себе не выглядеть "солидным и весомым".
- Сколько тебе лет?
Я прищурил один глаз и подсчитал. Результат мне не понравился, и я ограничился двумя последними цифрами:
- Тридцать один.
- Выглядишь моложе, - удивилась она. - Спасибо, что проводил. Пока.
- Нет, это не честно, - запротестовал я. - Это не по правилам…
- По правилам, - улыбнулась она. - По моим правилам. До завтра.
- До завтра, - проворчал я, глядя на закрывающуюся за ней дверь. - До завтра… До завтра?.. Эй, я не ослышался? Ты сказала: "До завтра"?! До завтра!.. Конечно, до завтра!
- Если ты доживешь до завтра, козел! - послышался за моей спиной глухой голос.
- А что может случиться со мной сегодня? - полюбопытствовал я, разглядывая четверку окружавших меня парней. Одинаковые кожаные куртки и "кожаные" выражения их лиц недвусмысленно давали понять, кто передо мной.
- Ты имеешь шанс переохладиться, купаясь в Охте или Неве, - сообщил мне черноволосый паренек со сломанным, приплюснутым носом. - Приятель, я тебя уже второй раз здесь вижу. Это много. Это очень много. Я же объясняю только один раз. Слушай и запоминай. Про телку забудь. Я на нее глаз положил. Ты своим присутствием мне картину портишь, понял?
- Не понял, - признался я. - Из всего, что ты сказал, я не понял ничего. Я не видел ни одной коровы в этом городе, а уж тем более телки, на которой лежал бы твой глаз…
- Да он издевается, Болт! - с кривой ухмылкой пояснил один из "близняшек". - Ваньку валяет. Ему требуется объяснить… Он или не понял, с кем разговаривает, либо так хорошо "стоит", что не боится… Но в последнем я шибко сомневаюсь - рылом не вышел!
- Стою? - удивился я, глядя на свои ноги. - Да, я очень неплохо стою и хожу… Вы, наверное, мне что-то хотите сказать, а я не понимаю, - догадался я. - Странно, мне казалось, что я знаю все языки, кроме наречий аборигенов… Вы - аборигены?