- Я умру, - опередил его Серёжа, и ярко-голубые глаза мальчика снова наполнились слезами. - И мама исчезла, - всхлипывая, сказал он, отчего было непонятно, что его больше тяготит: возможность смерти или потеря мамы.
- Нет, не умрёшь. Сейчас я тебя покачу вот на той каталке в операционную…
- А вы доктор?
- Ага.
- Детский?
- Человеческий, - нашёлся Пантелей, вспомнив старушек в своём отделении.
- А вы сможете?
- Ещё как!
- А вы меня усыпите?
- Можно и не усыплять, если ты не будешь бояться…
- Я не знаю.
В операционной было пусто и гулко.
- Есть кто?
"О-о-о", - покатились нолики эха по кафельным стенам. Пантелей ринулся к стеклянным шкафам с медикаментами и, открыв первый, беспомощно развёл руками. Нужны были сёстры, анестезиолог, нужен был хоть кто-то, и, опасаясь напугать мальчика, он шёпотом взмолился:
- Господи, ну пошли мне кого-нибудь!
А когда повернулся к каталке, то увидел, как над мальчиком склонился невесть откуда взявшийся старик в ослепительно-белом халате.
- Сейчас, Серёженька, мы тебя с дядей Пантелеймоном перенесём и животик твой быстро вылечим. Вот, держи образок. Это Богородица, она поможет. А большую иконку мы вот туда поставим…
- Вы кто? - не удивился Пантелей всему, кроме прозвучавшего по-гречески собственного имени.
- Хирург, здесь нужен хирург. Дело несложное, но надо торопиться. Будете ассистировать.
- Нам бы лапароскопию…
- Зачем, и так всё видно.
- Думаете, гангренозный?
- Вижу… - старик повернулся лицом к Пантелею.
Благородные, удивительно правильные черты лица, окаймлённые сединой. Лицо старика показалось Пантелею до щемящей боли знакомым, но память молчала. Особенно поразили внимательные… но слепые глаза. То, что они слепые, Пантелей понял сразу.
- Вы… простите…
- То, что нужно, я вижу, - опередил-успокоил старик. - Вам же нужна была помощь? Давайте поторопимся…
- Больше врачей в больнице нет? - сам себя озадачил Пантелей.
- Нет, - отрезал старик. - Готовьте инструменты. Вы-то ведь всё видите…
- Не всё… - Пантелей вдруг оторопел от внезапного прозрения - памятник, виденный им в Красноярске возле больницы: - Вы похожи на архиепископа Луку Войно-Ясенецкого. Только без митры… сейчас.
- Похож? Ну и хорошо. Давайте начнём помолясь. Серёжа, умеешь молиться?
Глава третья
1
Когда Олег спустился с колокольни, на площади перед храмом уже стояли несколько десятков человек. Аня сидела на мраморном крыльце с отсутствующим взглядом. Люди почти не разговаривали между собой, обменивались короткими фразами о ситуации в том или ином районе, делали предположения, но, когда на крыльце появился Олег, замолчали, как по команде. Никонов быстро сообразил, что никакого алгоритма "высшего выбора" по оставшимся или хотя бы пришедшим к храму вывести нельзя. Кроме разве что полного отсутствия детей младше семи лет. Публика была, как говорится, разношёрстная. Радовало одно - люди уже, видимо, пережили свои истерики и ночные блуждания, ни одного агрессивного взора Никонов пока не заметил. Ничего, кроме ожидания.
- Значит, это всё-таки война? - спросил явный интеллигент в первом ряду, кивая на оружие.
- Никто не знает, - ответил Олег, - думаю, нет.
- Тогда зачем вам оружие? - прищурился интеллигент.
- Я солдат, у меня должно быть оружие, - спокойно ответил Никонов, - другое дело - понадобится оно мне или нет.
- Для чего в колокол-то звонил? - спросила миловидная старушка, к которой прижималась молодая девушка.
- А разве на Руси не так принято?
- Так вы знаете, что произошло?
- Что нам делать?
- Сколько нам осталось жить?
- Где наши близкие?
Вопросы посыпались один за другим, и площадь заполнилась гулким ропотом, который становился угрожающим, словно Никонов был виноват во всём, что произошло.
- Тихо, граждане! - крикнул Никонов, и люди послушно замолчали.
Человек с оружием был похож если не на руководителя, то хотя бы на вожака.
- Нам нужно запустить системы жизнеобеспечения, какие возможно. Нам нужно обеспечить порядок. И главное: нам нужно понять, что мы должны делать. Главное: что бы ни случилось дальше, мы должны жить и, если придётся, то и умереть людьми. - Никонов сжал цевьё автомата, будто это был самый важный аргумент, но никто не возражал. - Надо понять, что происходит. Может, это эхо той войны, которая, казалось, была в стороне от нас, может… Может, найдётся среди нас кто-то, у кого хотя бы есть какие-то предположения. Наверное, все, не сговариваясь, подумали сегодня про Конец Света…
- Это не Конец Света, - перебил его стоявший чуть поодаль крупный мужчина в камуфляже и бёрцах. Вместо оружия на плече у него была совковая лопата. Да и длинные волосы до плеч, небритое испитое лицо говорили о том, что он не имеет отношения к военным, хотя сначала факту камуфляжа Никонов обрадовался. Да и силушки у этого алкаша, похоже, не занимать.
Рядом с ним топтался с ноги на ногу встревоженный круглолицый и краснолицый бородач. Он буквально отшатнулся от своего товарища и возмущённо спросил:
- Как так? Макар? Ты же мне всю дорогу доказывал, что это Конец Света!
- Это не совсем Конец Света. Я бы употребил здесь слово "почти"…
- Вы что, специалист по этому вопросу? - подозрительно прищурился Никонов.
- Не похож? - с вызовом ответил Макар.
- Слышь, мужик, кончай пургу гнать, вояка порядок хочет навести, а ты нам тут опиум для народа толкаешь! - это крикнул парень, сидевший на капоте своего джипа. - Надо всё поделить. И баб тоже. Надо посчитать их. И мужиков посчитать, которые ещё чего-то могут. Которые не могут, пусть улицы подметают. Будет порядок, - он едко хохотнул, слегка задрав голову, обнажив испещрённое татуировками горло.
Заметив, что никто его не поддержал, более того, многие смотрели на него с осуждением, он сменил улыбку на оскал:
- Чё вылупились, олени долбаные? Говорят же вам, жить и умирать надо по-человечески. А господь вам что завещал? Плодитесь и размножайтесь. Самое время восполнять потери. А? Не так?! - Он смотрел на всех едко и презрительно, словно перед ним были жалкие рабы, и никто ему не отвечал. - Кошечка, эй, на крылечке, - позвал он Анну, - тебе в тапочках не холодно? Пойдём ко мне, я тебе каждый пальчик отдельно прогрею. А?! Пойдём?! Или ты будешь у этого солдафона на ать-два всё делать? Будешь по команде - лежать, ать-два! Ноги раздвинь - ать-два!..
- Заткнись, - наконец не выдержал Никонов.
- Сам увянь, - парень спокойно достал из-под мышки пистолет, - ты не думай, что ты один тут крутой… - но договорить он не успел, выстрел из "винтореза" прошил ему руку, пистолет упал на мраморные плиты.
- Сука! Ты чё, гоблин! Я ж тебя!.. - потянулся за оружием левой рукой, но второй выстрел отбросил его под колёса машины и заставил замолчать.
- Всякий, кто будет представлять опасность для общества, будет уничтожен, - с металлом в голосе сказал Олег.
- А я думал, мне работы уже не будет, - хрипло прокомментировал Макар.
- Это вы будете решать, кто представляет опасность для общества? - тихо, но уверенно спросил всё тот же интеллигент.
- Сейчас, если вы заметили, решать было некогда. Но я готов ответить за каждый свой поступок. Могу отдать один ствол вам, - Никонов в подтверждение сказанного скинул с плеча "Калашников" и протянул его мужчине.
- Не надо, - отстранился тот, - просто начинать со стрельбы - не самое лучшее, чтобы, как вы сказали, - по-человечески…
- Да успокойтесь вы, я его не убил, прострелил руки. Щас придёт в себя. Если кому-то хочется оказать первую помощь - пожалуйста. Но мне бы хотелось дослушать вас, - Олег кивнул на Макара. - Выйдите сюда.
- Иди-иди, - подтолкнул товарища Михаил Давыдович, - будешь помощником… - и шёпотом добавил, - Пиночета или генерала Франко.
- Давыдыч, ты сегодня добрый, но по-прежнему дурак, - покачал растрёпанной головой Макар.
- Я думаю, здесь ещё не все, - обвёл взглядом толпу Макар, поднявшись на крыльцо. - Надо собрать всех.
- Зачем?
- Что это даст?
- Перепись, что ли?
- Мы же от чипов отказались, так теперь нас так пересчитать хотят?
Макар терпеливо дождался, когда предположения утихнут.
- Нам надо найти праведников, - уверенно сказал он.
- Что?
- Кого?
- Праведников?!
- Откуда?
- В монастырях-то уже не сыскать…
- Раз мы живы, значит, они есть, - Макар ещё раз внимательно прошёл взглядом по лицам. И почти все опускали глаза: - Есть, но не здесь…
Все, кроме Галины Петровны, которая выдержала его взгляд и спросила сама:
- А ты-то кто будешь?
- Я? - Макар заметно растерялся, но быстро нашёлся: - Я наблюдатель. Не праведник, это точно. Я - могильщик. Кладбищенский смотритель.
- А теперь индивидуально мне и остальным желающим тоже объясни: почему это не совсем Конец Света? - запоздало возмутился Михаил Давыдович.
- Потому что мёртвые - не встали.
Макар произнёс эту фразу так, что на какое-то время над площадью повисла тишина.