Гэвин потратил час на поиски дома, где жил Рейнолдс. Он уже почти сутки не ел, и, когда он стоял возле Ливингстон-Мэншенс, его живот громко возмутился. Но Гэвин рявкнул на него, велев заткнуться, и вошел в здание. В дневном свете внутренняя отделка дома выглядела менее впечатляюще. Ковер на ступенях был вытерт, краска на перилах явно засалена.
Не спеша он прошел три лестничных пролета и постучал в дверь квартиры, где жил Рейнолдс.
На стук никто не ответил, и из-за двери не донеслось ни звука. Правда, Рейнолдс сказал ему: "Не приходи сюда больше - меня здесь не будет". Предполагал ли он, каковы могут быть последствия того, что он выпустил эту тварь в мир?
Гэвин снова заколотил в дверь, и на этот раз он был убежден, что услышал чье-то дыхание по ту сторону.
- Рейнолдс… - крикнул он, наваливаясь на дверь. - Я тебя слышу.
Ответа не последовало, но там явно кто-то был, Гэвин в этом не сомневался.
- Ну давай же, открывай. Открывай, говорю, ублюдок несчастный.
Тишина, затем глухой голос:
- Убирайся.
- Я хочу с тобой поговорить.
- Я сказал, убирайся, уходи. Мне нечего тебе сказать.
- Бога ради, ты обязан мне все объяснить! Если ты не откроешь эту чертову дверь, я позову кого-нибудь, кто это сделает.
Пустая угроза, но Рейнолдс забеспокоился:
- Нет! Постой. Погоди.
Ключ скрипнул в замке, и дверь приоткрылась на какие-нибудь пару дюймов. Квартира была погружена во тьму, за исключением потрепанной физиономии, которая вынырнула навстречу Гэвину из мрака. Это был Рейнолдс, вне всякого сомнения, но небритый и вообще какой-то опустившийся. Даже через приоткрывшуюся щель от него несло немытым телом, и на нем были только грязная рубашка и подштанники, подвязанные шнурком.
- Я ничем не могу тебе помочь. Уходи.
- Позволь мне объяснить… - Гэвин уперся в дверь, и Рейнолдс то ли слишком ослаб, то ли слишком испугался, чтобы ее удержать. Он отшатнулся назад, в полумрак прихожей. - Что за хрень у тебя тут творится?
По квартире разливалась вонь гниющих продуктов. Воздух был ею пропитан. Позволив Гэвину захлопнуть за собой дверь, Рейнолдс извлек из кармана засаленных подштанников нож.
- Не держи меня за идиота. - В его голосе звучал гнев. - Я знаю, что ты натворил. Отлично. Просто умница.
- Ты об убийствах? Но это не я.
Рейнолдс выставил руку с ножом навстречу Гэвину.
- И сколько же ванн крови тебе потребовалось? - спросил он, и глаза его наполнились слезами. - Шесть? Десять?
- Я никого не убивал.
- Чудовище.
Нож, зажатый в руке Рейнолдса, был тем самым ножом для бумаги, который Гэвин нашел в прошлый раз у него в кабинете. И с этим ножом Рейнолдс двинулся на Гэвина. Не было сомнения, что он действительно собирается воспользоваться этим оружием. Гэвин съежился, и Рейнолдса его страх, казалось, обнадежил.
- Ты, наверное, уже забыл, каково это - быть человеком из плоти и крови?
Парень, похоже, съехал с катушек.
- Послушай… Я пришел только для того, чтобы поговорить.
- Ты пришел, чтобы убить меня. Я мог бы выдать тебя… и ты пришел, чтобы меня убить.
- Ты хоть понимаешь, кто я? Рейнолдс презрительно захохотал:
- Не прикидывайся тем гомиком, ты - не он, ты похож на него, но ты - не он.
- Ради всего святого… Я Гэвин… Гэвин…
Слова объяснения, которые могли бы остановить приближение ножа, не шли у него с языка. Он только повторил:
- Гэвин… помнишь?
На секунду Рейнолдс заколебался, вглядываясь ему в лицо.
- Ты потеешь, - промямлил безумец.
Яростный огонек в его глазах потух. У Гэвина так пересохло в горле, что он смог только кивнуть.
- Понятно, - сказал Рейнолдс, - ты потеешь. Он опустил нож.
- Оно потеть не может. Никогда не умело этого делать и никогда не научится. Ты - мальчишка… а не оно. Мальчишка.
Лицо его расслабилось, и кожа на нем обвисла, как пустой мешок.
- Мне нужна помощь, - прохрипел Гэвин. - Ты должен объяснить мне, что происходит.
- Хочешь объяснений? - пробормотал Рейнолдс. - Ищи: все, что найдешь, - твое.
Он провел гостя в большую комнату. Шторы были опущены, но даже в полумраке Гэвину было видно, что все древности, когда-то аккуратно расставленные по полкам и развешанные по стенам, были разбиты вдребезги. Куски керамики разбиты на более мелкие куски, а те стерты в порошок. Каменные рельефы расколоты, надгробие Флавина, знаменосца, обратилось в горку булыжников.
- Кто это сделал?
- Я, - ответил Рейнолдс.
- Но почему?
Рейнолдс вяло проплелся через все эти руины к окну и уставился в щель между бархатными шторами.
- Понимаешь, оно вернется, - проговорил он, не отвечая на вопрос.
- Почему ты сломал все это? - повторил Гэвин.
- Это болезнь, - был ответ, - когда живешь прошлым. Рейнолдс отвернулся от окна.
- Большую часть этих предметов я украл, - сообщил он. - Я воровал их в течение многих лет. Мне было оказано доверие, которое я обманул.
Он пнул ногой увесистый булыжник - полетела пыль.
- Флавин жил и умер. И говорить о нем больше нечего. То, что мне известно его имя, не значит ничего или почти ничего. От этого он не воскреснет - он мертв, ну и бог с ним.
- А статуя в ванне?
На мгновение Рейнолдс задохнулся, увидев внутренним взглядом размалеванное лицо.
- Когда я пришел, ты решил, будто я - это она, верно?
- Да, я думал, она уже достигла того, к чему стремилась.
- Она подделывается, имитирует.
- Да, - кивнул Рейнолдс. - Насколько я понимаю природу этого существа, оно имитирует.
- Где ты его нашел?
- Возле Карлайла. Я там руководил раскопками. Мы нашли его в банях, внутри здания. Статуя, свернувшаяся клубком рядом с останками взрослого мужчины. Загадка. Мертвый мужчина и статуя, в банях, лежащие рядом. Не спрашивай, что меня привлекло в этой штуковине: я понятия не имею. Возможно, она умеет управлять не только телом, но и сознанием. Я украл ее и привез сюда.
- И кормил? Рейнолдс напрягся.
- Не спрашивай.
- Но я спрашиваю. Ты ее кормил?
- Да.
- Ты собирался пустить мне кровь, ведь так? Ты ведь для этого меня привел: чтобы убить меня и дать ей искупаться…
Гэвин вспомнил, как тварь колотила кулаками в стенки ванны, грозно требуя пищи, - совсем как дитя, бьющее кулачками о края колыбели. Еще немного, и тварь его пожрала бы, как ягненка.
- Почему она на меня не напала, как напала на тебя? Почему не выскочила из ванны и не сожрала меня?
- Это же ясно как день: она увидела твое лицо.
"Ну разумеется, она увидела мое лицо и возжелала его, а украсть лицо у мертвеца она не может, и она меня не тронула". Теперь, когда причины ее поведения вскрылись, Гэвин пришел в восторг: он ощутил вкус к разоблачению тайн, к этой пагубной страсти Рейнолдса.
- А человек в здании бань? Тот, которого вы обнаружили…
- Что?..
- Он не позволил той твари сделать с ним то же самое, так?
- Именно поэтому его тело оставили там, где оно было, просто законсервировали. Никто так и не понял, что он сражался с существом, которое пыталось украсть его жизнь.
Картина, черт ее подери, сложилась почти полная, неудовлетворенным оставался один гнев.
Этот парень чуть не убил его, чтобы накормить какой-то идиотский истукан. Ярость Гэвина прорвалась наружу. Он ухватил Рейнолдса за рубашку, а сквозь нее - и за кожу, и как следует тряханул. Что это захрустело - его кости или зубы?
- Оно почти уже скопировало мое лицо. - Гэвин заглянул в налитые кровью глаза Рейнолдса. - Что случится, когда оно закончит?
- Не знаю.
- Говори самое худшее - говори же!
- Я только предполагаю, - промолвил Рейнолдс.
- Предполагай вслух!
- Когда оно закончит имитировать тебя физически, я думаю, оно украдет то, что невозможно имитировать, - твою душу.
Рейнолдс явно не имел намерения запугать Гэвина. Напротив, его голос смягчился, будто он говорил с приговоренным к смерти. Он даже улыбнулся.
- Дерьмо!
Гэвин притянул лицо Рейнолдса еще ближе к своему. Щеку старикашки покрыли брызги слюны.
- Тебе плевать! Тебе все равно, так ведь?
Он ударил Рейнолдса наотмашь по лицу - раз, другой, потом еще и еще, пока не выдохся.
Мужчина принимал удары беззвучно, после каждого удара поднимая лицо, чтобы поймать следующий, вытирая кровь с отекших глаз только для того, чтобы та снова их залила.
Наконец Гэвин уже не смог больше бить.
Стоя на коленях, Рейнолдс снял с языка осколки зуба.
- Я это заслужил, - прошамкал он.
- Как мне остановить эту дрянь? - спросил Гэвин. Рейнолдс покачал головой.
- Невозможно, - прошептал он, хватая Гэвина за руку. - Пожалуйста, - выдавил он, взял в руки его кулак, разжал и поцеловал линии на ладони.
Гэвин оставил Рейнолдса на "развалинах Рима" и вышел на улицу. Из этого разговора он не узнал почти ничего нового. Оставалось одно: найти тварь, укравшую его красоту, и как-то расправиться с ней. Проиграв, он проиграет единственное, что принадлежит ему, и только ему, и чего никто другой не смог бы украсть, - свое великолепное лицо. Разговоры о душе и человечности были для него пустой болтовней. Ему нужно было только его лицо.
Когда он пересекал Кенсингтон, в его шаге чувствовалась редкостная целеустремленность. В течение многих лет он был лишь жертвой случайности, и вдруг пред ним явилась сама случайность во плоти. И он добьется своего - или умрет.