- Пожалуй, это он, сударь. Господин Лоран Кастельно, Парк Монсо, дом Рамбулье, семьдесят два. Это доходный дом, с просторными квартирами. Кастельно, видимо, снимает целый этаж. Угодно позвонить заранее?
- Безусловно, - кивнул Рекс. - Прямо сейчас, если возможно.
Француз отбежал, а ван Рин повернул голову к герцогу:
- Предоставьте мне распоряжаться. Так и спокойнее, и надежнее, поверьте.
- Согласен, - улыбнулся герцог, старавшийся держаться в сторонке и вести себя незаметно. Улыбка получилась печальной. Де Ришло продолжил негромким голосом:
- Ирония судьбы! Любить Париж так, как люблю его я, и не иметь возможности даже открыто приехать в столицу!
Рекс помнил, что правительство отнюдь не простило герцогу участия в роялистском восстании, которое произошло в конце девятнадцатого века. Де Ришло в то время был едва ли не моложе самого американца. Миновали десятилетия, но де Ришло только три-четыре раза потихоньку пробирался в родную страну - и то лишь по крайней необходимости.
- Если застигнут вас на французской земле, окажетесь в уютной средневековой крепости! - осклабился Рекс. - Возможно даже, в замке Иф.
- Его уже не используют как тюрьму, - невозмутимо отозвался де Ришло.
- Сероглазому не следовало лететь вместе с нами, - сказала Мари-Лу.
- А что бы вы делали без Сероглазого? - осведомился герцог. - Ричард мастерски палит из браунинга, но это дельце одной стрельбой не решишь.
- Совсем вон из головы, - сказал Ричард. - Вы же политический эмигрант! Как я забыл? Вас нельзя было брать в Париж!
- Попробовали бы не взять, - ответил де Ришло. - Но пока довольно об этом. Надеюсь, власти позабыли о моем существовании. Риск единственный: чересчур много людей, постоянно путешествующих по Франции, знакомы с неким герцогом де Ришло и могут признать его. Кинутся приветствовать, рядом окажется полицейский шпик, обладающий очень хорошей памятью, насторожится, и... Посему следует избегать ненужных встреч и разговоров. Остальное неважно.
Все четверо присели у маленького столика в холле. Рекс отправился звонить.
- Везет, - объявил он, возвратившись. - А везение, Бог свидетель, нам очень и очень требуется. Я говорил с господином Лораном Кастельно лично. Представился директором банковского объединения Чизапик...
- С ума сошел? - спросил Ричард.
- Отнюдь нет. Директора действительно зовут ван Рином, только не Рексом, а Реджинальдом. Это мой отец.
Мари-Лу расхохоталась.
- Сказал, что приехал в Европу с весьма конфиденциальными целями, сулящими большую прибыль всем держателям акций, обеспеченных франками. Наплел про полную невозможность обсуждать подобные вещи по телефону, попросил о встрече.
Герцог подобрался и выпрямился.
- Кастельно согласился не сразу: колебался, взвешивал доводы за и против, но я уверил его, будто распоряжаюсь миллиардами и рассчитываю на помощь, за которую снабжу ценнейшими сведениями. Здесь банкирское сердце не выдержало, и аудиенцию предоставили. Сейчас Кастельно отправляется на какой-то поганый банкет, сказал, что уже стоит во фраке, при полном параде. Но часов около одиннадцати вернется и примет меня. Якобы с великим удовольствием.
- Тогда отправляемся наверх и коротаем время, забравшись в ванну, - сказал Ричард. - В горячей воде и мыле после эдакой катавасии нуждаются все как один.
- И побриться, кстати, не грех, - поддержал Рекс, проводя рукою по колючей щетине. - А то не поверят в мое высокое положение...
- А потом перекусим, - сказала Мари-Лу. - Правда, есть не хочется напрочь, но это необходимо. Подберем укромный маленький ресторанчик, чтобы не подвергать Сероглазого лишней опасности. В Ритце наверняка столкнемся со старыми знакомыми и начнется...
- Вер-Галан подойдет? - спросил Рекс.
- Безусловно.
- Все еще существует? - улыбнулся герцог. - Да-да... Правый берег Ситэ. Спокойный старинный уголок, отличная кухня - и совершенно забыт иностранцами. Правильно, mon ami.
Они встали и двинулись к лифту.
Наверху помылись, почистили одежду, привели себя в порядок, но обычного прилива свежей энергии не почувствовали. Скудный утренний сон вовсе не способствовал восстановлению сил, да и прежняя тревога начала накатывать с удвоенной силой. Время шло, драгоценное время...
Ричард разгуливал по комнате, едва замечая переодевавшуюся рядом жену и смотрел перед собой отсутствующим взором. Потом отправился к гостиничному парикмахеру и велел чисто выбрить, однако воздержаться от любых и всяческих разговоров.
Добродушный, словоохотливый француз неодобрительно покачал головой, вздохнул и обреченно взялся за дело.
Рекс пристроился на краешке кровати у себя в номере, подпер голову руками, надолго задумался.
В дверь постучали. На пороге возник де Ришло, опять ставший самим собою - элегантным, безукоризненно одетым, чисто выбритым, благоухающим дорогими одеколонами и сигарами Hoyo de Monterrey, запас которых в Ритце был неистощим.
Ричард и Рекс, невзирая на мытье и бритье, ходили удрученные, поникшие, замкнутые, но у герцога, как он весело выразился, "порода сказывалась".
Насчет породы сомнений возникнуть не могло, однако нынешнее невозмутимое щегольство не имело к ней ни малейшего касательства. Де Ришло намеренно и сознательно использовал привычную маску, надежно скрывавшую любые проявления истинных чувств. Снедаемый тревогой, герцог так и рвался добраться до Кастельно, взять за глотку, хорошенько встряхнуть и выведать местопребывание Мокаты-Дамьена. Старого эмигранта буквально трясло от ярости и нетерпения. Именно поэтому и вел он себя столь аристократически невозмутимо.
- Ну-ка, mon ami, трубите подъем!
Они вышли в коридор и постучались у дверей Мари-Лу и Ричарда.
- Примите скромный букет, княжна. Весьма украсит вашу комнату.
Мари-Лу безмолвно взяла цветы и рассеянно поместила в хрустальную вазу, где не было ни капли воды. Герцог отобрал у нее сверкавший в электрическом свете десятками граней сосуд, прошагал в ванную комнату, наполнил прямо из-под крана.
- Вообще-то воду полагается хорошенько выдержать, позволить ей отстояться. Потом невредно добавить немножко сахара. Или таблетку аспирина - это лучше всего. Но сегодня пренебрежем подобными пустяками, - сказал он, возвращаясь в комнату и бережно ставя цветы посреди стола... Рекс обменял доллары на франки в нижнем холле. Четверка вышла в промозглую ночь. Заранее вызванное такси уже поджидало возле бровки тротуара.
- Странно, - сказал Ричард. - Я бываю в Париже едва ли не каждую весну, и ни разу не видал такого мерзкого тумана. Можно подумать, мы в Лондоне!
- А я, - медленно произнес американец, - испытываю довольно-таки нехорошее чувство. Гостиничная прислуга... Ты находишь противоестественной погоду, я же не узнаю давно знакомых людей. Они ведут себя иначе, нежели обычно. Совсем иначе...
Де Ришло кивнул:
- Да, вы правы. Я чувствую то же самое. Окружающее не вполне естественно, словно разгуливаешь во сне. Чем объяснить, не знаю. Кстати говоря, это чувство у меня возникло еще в Кардиналз-Фолли...
- И у меня, - вмешалась Мари-Лу.
- Возможно, причиной этому Дамьен-Моката. Наверное, сгустившийся вокруг поместья туман был заряжен отрицательными вибрациями, а мы, сами того не подозревая, унесли их за собой. А может быть, мерзавец просто изо всех сил старается повлиять на наши ауры. Я всего лишь гадаю, разумеется...
Ужин де Ришло заказал отменный. Герцог был великим гурманом, знал французскую кухню от "а" до "я" и сам весьма неплохо готовил, хотя скрывал это столь тщательно, что даже лучшие друзья не подозревали в седовласом аристократе прирожденного кулинара. Официантам были отданы распоряжения подробные и недвусмысленные. Повар едва не рухнул у плиты, узнав о требовании странного посетителя подавать тарелки на маленьких жаровнях, дабы не остывали. Жаровень, впрочем, не отыскалось. Их кое-как заменили большими железными блюдами. Де Ришло повертел носом, однако почел за благо не предъявлять невыполнимых требований.
Невзирая на взыскательность герцога, вечер миновал в унынии, при полном безмолвии собравшихся. Уж слишком тяжелые раздумья одолевали каждого.
Сам де Ришло едва притронулся к поданным яствам, хотя уделил необходимое и даже слегка избыточное внимание напиткам. Герцог тщательно выдерживал добровольно принятую роль беззаботного светского щеголя, сознавая, что это единственный возможный способ поддержать товарищей в более-менее дееспособном состоянии. Следовало скоротать время до поездки к банкиру Кастельно. Скоротать с толком, не давая родителям размышлять о судьбе Флер, а ван Рину - оплакивать гибель Танит.
Посему винные погребки Вер-Галана терпели некоторый урон, а бокалы присутствующих не пустовали ни минуты.
Напоить честное собрание герцог не боялся. При избыточном нервном напряжении спиртное не ударяет в голову, а становится своего рода успокоительным средством - оглушая, но не одуряя пьющего, притупляя тоску, придавая свежих сил.
Поковыряв омара по-кардинальски, оставив нетронутой баранину a la Pauillac, и уничтожив едва ли не полторы дюжины бутылок на четверых, друзья почувствовали себя немного увереннее.
Толстый maitre d’hotel самолично следил за тем, как подается каждое блюдо. Он качал головой и диву давался, отчего трое заморских джентльменов и очаровательная дама, потребовав наилучших доступных блюд, не выказывают ни малейшего аппетита.
Сцепив на обтянутом жилеткой животе пухлые пальцы, бедняга шепотом извинялся перед герцогом за скверное качество поданного и уже обдумывал разнос, который учинит на кухне через несколько минут.