10. Танит упрямится
Вопль замкового капеллана, отца Беофреда, вывел де Монсеррата из оцепенения, и рыцарь непроизвольно обернулся.
- Замри! Не шевелись! Гляди только на меня!
Повелительно уставясь на Бертрана, старый священник поднял зажатое в руке распятие и возгласил:
- Огради нас, Господи, силою Честнаго, Животворящего Креста Твоего и сохрани нас от всякого зла, аминь!
От парапета долетел чудовищный рык:
- Бертран! Бертран!!!
- Стой не шелохнувшись, - произнес отец Беофред. - Не своди с меня взора.
- Изыди, злой дух, полный кривды и беззакония; изыди, исчадие лжи, изгнанник из среды ангелов; изыди, змея, супостат хитрости и бунта...
Рев головы Торбьерна раскатился по башенной площадке, отразился от могучих стен, понесся над замершими лугами и лесами, лишая сна всех обитателей округи, вернулся пугающим эхом, вновь прянул в окутанную тьмою даль, постепенно стих.
- ...Изыди, изгнанник рая, недостойный милости Божией; изыди, сын тьмы и вечного подземного огня; изыди, хищный волк, полный невежества; изыди, черный демон; изыди дух ереси, исчадие ада, приговоренный к вечному огню; изыди, негодное животное, худшее из всех существующих...
- Мы еще встретимся, Монсеррат, - яростно прозвучало сбоку. - Хоть века спустя, но встретимся!
Лишь сейчас понемногу приходивший в себя рыцарь ощутил невыносимый холод, царивший вокруг.
- ...Изыди, вор и хищник, полный сладострастия и стяжания, - упорно продолжал отец Беофред, - изыди, дикий кабан и злой дух, приговоренный к вечному мучению; изыди, грязный обольститель и пьяница; изыди, корень всех зол и преступлений; изыди, изверг рода человеческого...
Зубы Торбьерна скрежетали так, что страшно было слушать.
- ...Изыди, злой насмешник, полный лживости и возмущения; изыди, враг правды и жизни; изыди, источник несчастий и раздоров...
Священник возвысил голос и повелительно воскликнул:
- Изыди, лакей сатаны!
Фосфорическое свечение медленно и неотвратимо угасло. Торбьерн-Волчья Шкура замолк навсегда.
Холод отступил, барона де Монсеррата окатило волной теплого ночного воздуха. Бертран побелел и повалился на бок.
На башенную площадку замка Хлафордстон опустился мрак, пронизанный голубым блеском далеких июньских звезд.
* * *
После клохтанья старой графини, после рассказов о сале, выкраденном из покойницкой, и намеков на предстоящие ночью гнусности, воздух казался сгущенным, давящим, - словно заряженным злобными токами. С появлением девушки ван Рин почувствовал себя гораздо легче. Утреннее солнце обливало улицу за окнами вестибюля. Танит держала одну из веточек подаренной Рексом сирени и поднесла ее к лицу, отвечая на широкую улыбку американца.
- Итак, вы настаивали, чтобы мадам дозволила нам встретиться? - спросила девушка, глядя поверх лиловой грозди озорными глазами.
- И целый день прокараулил бы здесь, внизу, не получи разрешения, - честно сознался Рекс.
- Но у меня столько дел сегодня! Во-первых, нужно посетить портного...
Рекс возблагодарил удачу за ключ, нежданно подаренный старой ведьмой.
- Нам очень важно поговорить именно сегодня, - сказал он повелительно, однако с достаточным теплом в голосе. - Есть вещи, требующие немедленного внимания.
- Немедленного? - Танит нахмурилась. - Не вполне понимаю...
- Разумьеется, не поньимаешь, ma petite, - вмешалась графиня и зачастила полушепотом на незнакомом Рексу языке. Американец разобрал имя де Ришло и слово Ipsissimus и удовольствовался этим. Старуха явно излагала Танит новую версию ночных событий, основываясь на авторитетных заверениях самого Рекса. Ван Рин отчаянно гадал, удастся ли провести девушку и скоро ли сделает он ошибку, неизбежную при беседе на совершенно чуждую, непонятную тему.
Несколько раз Танит кивнула и посмотрела на американца с новым и несомненным любопытством. Откусила и зажала в зубах маленький фиолетовый крестик цветка.
- Извините, пожалуйста. Я не подозревала, что вы столь значительны в Ордене.
- Забудьте, - ухмыльнулся ван Рин. - Лучше давайте вместе позавтракаем.
- Вы ставите меня в очень трудное положение, - улыбнулась Танит. - Я предполагала завтракать с женою румынского министра.
- Значит, вместе пообедаем.
Девушка удивилась:
- Но... ведь вы сами понимаете, чтобы прибыть на место к закату, нужно выехать из гостиницы не позже четырех. А мне еще предстоит собраться.
Рекс понял собственную оплошность и бойко продолжил:
- Фу ты, ну ты, вечно забываю об этих треклятых английских дорогах! Невозможно ездить с хорошей скоростью, совсем не то, что дома, в Штатах. Тогда отвезу вас к портному, а после покружим возле парка!..
* * *
- И где же обитает ваш храбрый портняжка? - полюбопытствовал американец, распахивая перед Танит дверцу автомобиля.
- Их двое, - сказала девушка. - Один обосновался в гостинице Скиапарелли, в двух шагах отсюда, и первое посещение займет всего минут двадцать. Второй - подальше, в Найтсбридже. Вы согласны подождать?
- Конечно! Времени - куча немеряная.
- Хорошо, что вы будете там, - с расстановкой молвила Танит. - Хорошо, ибо я, признаюсь, немного нервничаю. Совсем слегка.
- Бояться вовсе не следует, - весело и непринужденно заверил Рекс, однако на щеках американца дрогнули желваки. Танит, разумеется, не заподозрила истинного смысла этих слов и забралась на сиденье.
Притормозив на Верхней Гросвенор-Стрит, американец объявил:
- Двадцать минут, помните, - и ни единого мгновения сверх того!
Он развернулся и запарковал роллс-ройс на противоположной стороне, у входа в Международный Клуб Спортсменов, членом которого состоял довольно давно.
Клубная телефонистка быстро и сноровисто соединила Рекса с Британским Музеем, однако тамошняя могла бы привести в ярость кого угодно. Обязанности музейного персонала, напрямик заявила она, отнюдь не включают поиска и вызова посетителей. Лишь получив отчаянные заверения ван Рина в том, что половина родни герцога де Ришло скоропостижно скончалась, а другая половина вот-вот займется тем же, девица неохотно сжалилась. Ожидание длилось целые века. Наконец, де Ришло взял трубку.
- Танит со мной, - торопливо сообщил Рекс. - Только не знаю, долго ли сумею продержаться. Уже побеседовал со старухой - помните курильщицу гаванских сигар? Мадам д’Юрфэ. Они разделяют номер в Кларидже, и вдвоем отправляются на собрание, о котором вы говорили... Где состоится, пока не знаю, но предполагается выехать из Лондона в автомобиле около четырех вечера, дабы добраться к сумеркам. Я наплел невесть чего, представил вас великим знатоком и посвященным мастером, чуть ли не верховным шаманом... ну, понимаете. На десять голов выше самого Мокаты. Старуха так расчувствовалась, что готова хоть сейчас улепетнуть от собственного шефа и перейти под новое крылышко. Но, держитесь: ни та, ни другая и не подозревают о... неожиданном уходе Саймона из вашего дома... Да, уверен. Все разъехались тотчас после того, как мы покинули вечеринку.
- Понимаю, - сказал де Ришло. - Стало быть, надлежит...
- Бии-и-п! - заныла телефонная трубка, - би-ип, би-ип, би-ип...
Опять пробившись в Музей, Рекс угодил на занятую линию и выслушал оживленный спор по поводу латиноамериканского народного творчества. Двадцать минут истекали. Пришлось отказаться от дальнейших попыток и бегом бежать к автомобилю.
Танит уже спускалась по ступенькам гостиницы Скиапарелли, когда ван Рин, лихорадочно работая баранкой, подкатил навстречу.
- Куда теперь? - жизнерадостно осведомился он, пока девушка устраивалась рядом.
- В Найтсбридж. Это сразу напротив армейских казарм. На сей раз я пробуду у портного минут пять, не больше.
Произношение Танит было безупречным, однако иногда она слегка запиналась, подбирая точные слова, и выговаривала их так тщательно, словно следила за собственным выговором.
- Вы иностранка, да? - спросил заинтригованный Рекс.
- Пожалуй, англичанка, - улыбнулась Танит. - Но родилась от венгерской матери, почти всю жизнь провела на континенте... Что, акцент очень заметен?
- Вовсе нет! Ну... самую малость... У вас чудесный голос, и речь, благодаря этой малости, звучит в точности как у Марлен Дитрих.
Девушка откинула голову и рассмеялась:
- Значит, нужно говорить, как получается! А я-то стараюсь, а я истребляю неуклюжие звуки! Правда смешно? Не умею толком изъясняться на родном языке. Но я так мало разговаривала по-английски: только в детстве и отрочестве, с британскими гувернантками.
- И сколько же вам сейчас, простите за бестактность?
- Сколько дадите на вид?
- По глазам - несколько тысячелетий, а вообще-то едва ли больше двадцати двух.
- Если останусь жива, то послезавтра мне сравняется двадцать четыре.
- Полно, полно, - возразил развеселившийся Рекс. - Что за глупости, право! До дня рождения - двое суток, и не скажешь, будто вы болезненно выглядите.
- Не надо больше говорить о смерти, - попросила Танит.
Пока она оставалась у портного, Рекс лихорадочно ломал себе голову, гадая, как поступать. Мадам д’Юрфэ недвусмысленно пояснила: на время Вальпургиевой ночи все внутренние раздоры полагается позабыть. А удержать Танит от поездки на шабаш было необходимо.
Девушка явно недооценивала предстоящее. При одной мысли о том, что она достанется на грязнейшую потеху всему пакостному сборищу, мускулы американца напряглись.
* * *