Впрочем, мне следовало обострить бдительность. Я уставилась в свою чашку и была ужасно сердита на себя за то, что впуталась в историю с убийством Пардона Элби. Мне живо представилось, как я швыряю чашку и кофе растекается по белейшей стене гостиной миссис Хофстеттлер. Конечно, я так не поступила бы. Мэри не повинна в моих заморочках. Я тайком вздохнула, подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Клода Фридриха. Вот черт!
- Он только упомянул, что сразу пойдет домой и будет ждать, пока все принесут ему квитки. Вы же сами живете здесь, мистер Фридрих, и знаете, что Пардон требовал оплаты точно в срок. Он еще говорил, что в новостях передавали что-то интересное.
- В местных или в федеральных? - спокойно осведомился Фридрих.
Я обратила внимание, что он не вторгается в поток сознания хозяйки, а, скорее, время от времени направляет его осторожными намеками. Действовал он умело, и я заметила, что ему удалось потихоньку умять два печенья, хотя непонятно было, когда и как Клод их сжевал.
- Этого он не сказал, - с сожалением покачала головой миссис Хофстеттлер. - Хотя, помнится, Элби был порядком оживлен. Видите ли, Пардон любил… не знаю, как лучше выразиться, ведь он теперь покойник… выведывать всякое, - наконец тактично сформулировала она, слегка нахмурив лоб, отчего ее маленький череп весь покрылся складками.
Он называл это "любопытствовать по-соседски", я же про себя обозначала его интерес совсем другими словами.
- А вчера вы встречались с кем-нибудь из соседей? - спросил Клод Фридрих.
Миссис Хофстеттлер задумалась, пуча губы, потом наконец произнесла:
- Мне показалось, будто по соседству, у Элвы и Т. Л., раздавались какие-то звуки, но вчера оба они должны были вернуться только поздно вечером, поэтому, скорее всего, мне просто почудилось. Еще я слышала, как стучались в дверь к мистеру Элби - видимо, приносили квитанции. Да, утром и днем несколько раз. Вообще-то, я почти все время смотрю телевизор или включаю радио, да и слух у меня уже не тот…
- Когда вам почудилось, что Йорки дома, вы узнали их по голосам или это были просто посторонние звуки в их квартире?
Миссис Хофстеттлер снова погрузилась в глубокие размышления.
- Думаю, я просто слышала, как там кто-то ходит.
- Это, наверное, была я, - пришлось признать мне. - Они попросили меня купить кое-какие продукты, оставить их в кухне и полить цветы.
- Я слышала эти хождения около трех дня. Немного вздремнула и как раз проснулась…
- Скорее всего, меня вы и слышали.
Фридрих что-то пометил в ярко-розовом блокнотике на спиральке, который неведомо как очутился в его руках. Я поглядела на часы. Через тридцать минут мне нужно было уходить, чтобы успеть на следующую работу, а я еще не прибрала выстиранное белье Мэри.
- Извините, - пробормотала я и понесла поднос обратно в кухню, чувствуя на спине пристальный взгляд шефа полиции.
Я быстро сполоснула и вытерла посуду, а затем украдкой проскользнула в гостевую спальню. Постиранные вещи не нуждались в глажке, поэтому я за несколько минут разложила все по местам, а потом мысленно пробежалась по списку дел, которые у меня обычно запланированы на вторник у миссис Хофстеттлер. Все было выполнено.
Следующий мой визит к Мэри был назначен на субботу. У нее вышел почти весь запас "Гласс-плас". В кухне я прикрепила к холодильнику записку магнитиком "Я - сердечко - бабушку". Миссис Хофстеттлер платит мне из тех же денег, что посылает ей сын. В субботу она выпишет мне чек.
Когда я наконец показалась из кухни, Фридрих уже ушел. Я стояла и выжидала, когда за ним хлопнет дверь парадного.
- До свидания, миссис Хофстеттлер, - сказала я.
Мэри сидела, спокойно сложив руки на коленях, и глядела куда-то перед собой. Она, кажется, удивилась тому, что я все еще тут.
- До свидания, Лили, - устало ответила женщина. - Я так рада, что ты сегодня заглянула. Одной мне было бы трудненько со всем управиться.
- Может быть, вам стоит сегодня позвонить сыну?
- Я не люблю зря тревожить Чака, - запротестовала она.
- Случилось такое ужасное происшествие!
Я вспомнила, насколько жутким оно казалось там - в темноте, среди чащи, в узком луче карманного фонарика, глухой ночью, однако стерла воспоминание психическим усилием, столь же привычным для меня, как и округлости собственных бицепсов. В другое время и в другом месте я извлеку его на поверхность сознания и займусь им в одиночестве.
Вторники у меня очень загружены. Сегодняшний день обещал выдаться особенно напряженным, потому что ночью я мало спала и вдобавок пережила сильнейший стресс.
Я забежала домой и наугад схватила первый попавшийся фрукт, чтобы подкрепиться им в машине по пути на мою следующую работу.
Мусор еще не забирали. Мусоровозка объезжает нашу часть города тоже по вторникам. Свою тележку я выкатила на видное место перед домом. В ней, как и положено, стояли бочком друг к другу два бака. Никто даже не знал и ни за что не догадался бы, что они изнутри дважды выстелены мусорными мешками, одна пара из которых хранит свидетельства нахождения в них покойника. Утром я вынула баки из тележки и наскоро обследовала ее на предмет напоминаний о последнем путешествии Пардона Элби. Однако мой невооруженный глаз не обнаружил на металлическом поддоне никаких следов.
Выйдя из дому через дверь кухни и уже открыв припаркованную под навесом машину, я услышала грохот приближавшегося мусоровоза. Стоя одной ногой в машине и опираясь рукой об автомобильную дверцу, я не трогалась с места, выжидая неизвестно чего. Пожилой негр в синем комбинезоне с вышитой на спине надписью "Городская служба Шекспира" поочередно вынул баки из тележки, закинул мешки в чрево грузовика, затем вернул баки на прежнее место.
Мусоровозка поехала дальше по улице, направляясь к соседнему зданию, а я, прикрыв глаза, с облегчением перевела дух. Неуклюжая колымага осторожно свернула на загогулину подъездной аллеи многоквартирного дома, но почему-то не задержалась за ним, а подозрительно скоро снова показалась в поле моего зрения. Я пожалела, что не обладаю даром видения сквозь непрозрачный частный забор, и готова была поклясться, что по ту его сторону полицейские в резиновых перчатках усердно перерывают содержимое мусорных баков, расположенных неподалеку.
Передовые методы, практикуемые полицейским подразделением Шекспира, произвели на меня сильное впечатление. Я не имела возможности удостовериться в собственной догадке, но не сомневалась, что претворением в жизнь они обязаны начальнику, Клоду Фридриху.
Я стояла на пороге комнаты Бобо Уинтропа и безрадостно обозревала ее. Бобо - семнадцатилетний детинушка, напичканный сверхактивными гормонами. Этот факт открылся мне еще прошлым летом. Сегодня Бобо был в школе, но по облику его комнаты я заключила, что за последнюю неделю он неоднократно заходил домой, чтобы поспать и переодеться. В комнате под кучами хлама угадывалась мебель. Я знала, что она очень неплохая. Да и Бобо, как подсказывало мне внутреннее чутье, был, в сущности, нормальным парнишкой, если счистить с него внешний мусор. Другими словами, он оставляет свою комнату в таком разоре вовсе не потому, что хочет досадить мне. Однажды этот недоросль положил руку мне пониже спины, а я за это двинула ему под дых. Просто Бобо привык к тому, что за ним всю жизнь кто-то прибирает. В такие дни мне кажется, что я сопровождаю слона на параде, вооружившись лишь детским совочком.
"Но Бини Уинтроп так щедро оплачивает уборку дома, что мне не пристало ворчать", - сурово одернула я себя. Однако, глядя на комнату Бобо, я насилу смогла вспомнить, почему решила зарабатывать на жизнь именно уборкой помещений.
"А ведь когда-то ты была национальной стипендиаткой, - напомнила я себе, таща через захламленную комнату пластиковую корзину для белья и швыряя в нее грязные шмотки. - Лучшей ученицей в выпускном классе. Ты закончила колледж со средним баллом три и девять".
Впрочем, вторник давно стал для меня чем-то вроде мантры.
Я обнаружила, что как-то вечером, когда родителей не было дома, Бобо заказал пиццу с доставкой. Судя по количеству слоев одежды, набросанной на картонную коробку, это случилось дня три назад.
- Эгей! - донесся из кухни нежный голосок.
Следом тяжко грохнула гаражная дверь.
- Лили! Я только на минутку заехала по пути на теннис!
- Добрый день, - буркнула я в ответ, понимая, что мой тон может показаться хозяйке как минимум мрачноватым.
Моя воля, я предпочла бы вообще не встречаться ни с кем из Уинтропов - ни с Бини, ни с ее мужем Хоувеллом-младшим, ни с их взрослым сыном Бобо, ни с меньшими отпрысками - Эмбер-Джин и Хоувеллом-третьим.