Я ведь не из малого народа. То, чего не знают полиция и мисс Райан, - не их забота. Койот хитрый зверь и красться умеет. И я не собиралась оставлять судьбу Зи целиком в руках этой женщины.
Я найду убийцу О'Доннелла и постараюсь найти доказательства его виновности. И при этом не должна пытаться объяснять двенадцати людям, что нашла это по запаху.
По дороге домой я купила в ресторане быстрого питания несколько гамбургеров с олениной и жареной картошки. Мой трейлер выглядел настолько элегантно, насколько может узкий дом на колесах производства семидесятых годов, рассчитанный на одиночку. Новая обшивка казалась безвкусной, поэтому я перекрасила ее в серый цвет. Сэмюэль предложил украсить дом горшками с цветами, но я не люблю мучить растения, и к тому же я плохой садовник.
"Мерседеса" Сэмюэля на обычном месте не было; должно быть, он еще на "Перекати-поле". Он предлагал пойти со мной на встречу с адвокатом… Адам тоже. Мне удалось избавиться от них с помощью Кайла: вервольфы не считали его соперником.
Я открыла входную дверь, и от запаха жаркого в горшочке мой желудок одобрительно заурчал.
На кухонном столе рядом с глиняным горшочком лежала записка. Сэмюэль научился писать до того, как пишущие машинки и компьютеры вытеснили из начальной школы искусство каллиграфии. Его записки всегда напоминают официальные приглашения на свадьбу. Трудно поверить, что так может писать врач.
"Мерси, - говорилось в записке, написанной таким красивым почерком, что она казалась произведением искусства, - прости, что меня нет. Я обещал поработать на фестивале до конца ночного концерта. Поешь".
Я последовала его совету и взяла тарелку. Сэмюэль хорошо готовит, а до темноты еще несколько часов.
Адрес О'Доннелла нашелся в телефонном справочнике. Он жил в Кенневике неподалеку от Олимпии в доме среднего размера, с аккуратным двором перед крыльцом и белой изгородью высотой восемь футов, окружавшей задний двор. Один из шлакоблочных домов, обычных в этом районе. Недавно кто-то ошибочно предположил, что, если выкрасить дом синим и поставить на окна жалюзи, он будет меньше похож на "инкубаторский".
Я проехала мимо, заметив желтую ленту, которой полицейские обносят место преступления; миновала и темные дома по сторонам от него.
Какое-то время заняли поиски удобной парковки. В таком районе люди замечают незнакомую машину перед своим домом. Наконец я остановилась на церковной стоянке, сравнительно недалеко.
Достала ошейник с табличкой, где указан телефонный номер Адама и его адрес, как мой домашний. Стоило один раз попасть в приют для бездомных собак, чтобы я не забывала об этой предосторожности. Я не похожа на собаку, но в городе нет разгневанных фермеров, готовых выстрелить в меня раньше, чем увидят ошейник.
Найти место для перемены оказалось труднее. С приютом для собак я бы смирилась, но вот штраф за непристойное поведение платить не хотелось. Наконец я отыскала пустой дом с вывеской "Продается" на двери и забралась в сарай, где хранились садовые инструменты.
Оттуда оставалось только пробежать два квартала до дома О'Доннелла. К счастью, задний двор дома О'Доннелла был полностью закрыт от посторонних глаз. К счастью - потому что мне предстояло снова принять обличье человека и снять с ошейника прикрепленные к нему отмычки.
Лето кончилось совсем недавно, ночь была приятно теплая - неплохо, потому что пришлось нагишом открывать проклятый замок, а это заняло немало времени. Когда мне было четырнадцать, Сэмюэль научил меня вскрывать замки отмычками. Я редко это делала - всего несколько раз, когда забывала ключи в машине.
Открыв дверь, я снова спрятала отмычку в ошейник: липкая лента хорошо ее держала.
Сразу за дверью оказалась раковина и сушка для посуды, на сушке - грязное полотенце. Я взяла полотенце и протерла им дверь, дверную ручку и вообще все, на чем могли остаться мои отпечатки. Не знаю, есть ли возможность снимать отпечатки босых ступней, но я вытерла и пол, на который ступила, а потом бросила полотенце назад на сушку.
Оставив дверь прикрытой, но не запертой, я снова обернулась койотом, ежась под взглядами, которых здесь нет. Я знала, знала, что внутри никто меня не видит. Мягкий ветер донес бы до меня запах любого, кто здесь прятался бы. И все равно мне казалось, что кто-то наблюдает за мной, как будто дом знал обо мне. Бр-р.
Поджав хвост, я занялась делом, чтобы иметь возможность побыстрее уйти. Но в отличие от домов иных, в этом доме недавно побывало множество народу.
Полиция, решила я, криминалисты, но и до них здесь побывало немало людей. Я не думала, что у такого неотесанного глупца, как О'Доннелл, много друзей.
Я прошла через первую дверь, оказалась на кухне, и тут количество посетителей сразу сократилось. Три или четыре легких запаха. Здесь был О'Доннелл и еще человек с редкостно гадким одеколоном.
Дверцы шкафа распахнуты, ящики торчат косо. На стойке - груды посудных полотенец.
Может, Человек с Одеколоном - полицейский, обыскивавший кухню, если только О'Доннелл не относился к людям, которые небрежно сдвигают всю посуду на один край, а средства для мытья наваливают грудой, а не укладывают в специальное место под раковиной; сейчас этот шкафчик под раковиной открыт и пуст.
При слабом свете луны (вторая четверть) виден тонкий черный порошок, покрывающий стойку и шкаф; я узнала средство, которым пользуются полицейские для снятия отпечатков пальцев. ТВ неплохо обучает, да и Сэмюэль - любитель шоу и мыльных опер на криминальные темы.
Я посмотрела на пол, но там порошка не было. Может, когда я вытирала место, куда ступила босыми ногами, меня обуяла легкая паранойя?
Первая спальня, в коридоре напротив кухни, очевидно, принадлежала самому О'Доннеллу. Все, кто был в кухне (Человек с Одеколоном тоже), побывали и здесь.
И опять такое впечатление, будто кто-то тщательно осмотрел все уголки. Всюду беспорядок. Содержимое всех ящиков высыпали на кровать, перевернув сами ящики. Все карманы брюк вывернуты.
Пожалуй, полиция не могла оставить все в таком виде.
Я попятилась и перешла в следующую комнату. Тоже спальня, поменьше и без кровати. Три опрокинутых карточных столика. Окно разбито и заклеено полицейской лентой. В этой комнате побывал кто-то очень сердитый, и я готова биться об заклад, что это не полицейские.
По возможности избегая осколков стекла на полу, я внимательнее присмотрелась к оконной раме. Рама новая, виниловая и закрывается движением сверху вниз. Тот, кто что-то бросил в окно, почти целиком вырвал из стены и раму.
Но я ведь знаю, что убийца силен. В конце концов, он ведь оторвал человеку голову.
Я отошла от окна и принялась внимательно разглядывать комнату. Несмотря на беспорядок, смотреть особенно было не на что, кроме трех опрокинутых карточных столов и одиннадцати складных стульев… я взглянула на окно и подумала, что складной стул, если его бросить с большой силой, как раз может так его разбить.
Металлическое устройство, казавшееся странно знакомым, прежде чем упасть на землю, оставило вмятину в стене. Я потрогала его и поняла, что это старая машина для упаковки почты. Кто-то рассылал отсюда обширную корреспонденцию.
Я опустила нос и постаралась прислушаться к тому, что он мне говорит. Во-первых, в этой комнате бывало гораздо больше народу, чем на кухне и в первой спальне; скорее как у задней двери и в коридоре.
У большинства домов есть свой специфический запах - в основном применяемые там средства для мытья и запахи тех, кто там живет. Эта комната пахла иначе, чем остальные. Здесь бывало - я снова посмотрела на разбросанные стулья - человек десять-двенадцать, и они бывали здесь часто, так что оставили не только поверхностный случайный запах.
Это хорошо, подумала я. Принимая во внимание, как О'Доннелл обошелся со мной, всякий, кто знал об этом, мог бы его убить. Однако - я снова посмотрела на окно - среди этих посетителей был представитель малого народа или другое сверхъестественное существо. Я в этом уверена. Человек не может так вышибить окно - или оторвать О'Доннеллу голову.
На всякий случай я запомнила все эти запахи.
В этой комнате я сделала все, что могла. Остается еще одна, последняя. Гостиную я оставила напоследок по двум причинам. Во-первых, если кто-то может меня увидеть, то лишь через большое окно, выходящее на улицу перед домом. Во-вторых, даже человеческий нос говорил мне, что О'Доннелл был убит именно в гостиной, а меня уже начал утомлять вид крови.
Думаю, именно страх перед тем, что я могу обнаружить в гостиной, заставил меня вначале вновь заглянуть в спальню - на самом деле я не думала, будто что-то упустила.
Койот - по крайней мере этот койот - в холке высотой чуть меньше двух футов. Наверное, именно поэтому я не посмотрела на картинки на стенах. Я считала их обычными постерами; размер и форма у них подходящие, и каждая в дешевой плексигласовой или черной пластиковой раме. К тому же в комнате темно, темнее, чем на кухне, потому что луна - с другой стороны дома. Но теперь, от двери, я внимательно рассмотрела эти картинки.
Действительно, постеры - и весьма любопытные для охранника, работающего в БДМН.