Светло-коричневая с серым раскраска стен напоминала камень. Вместо картин их украшало оружие: мечи, сабли, шпаги, кинжалы всех возможных размеров и форм. Здесь было чисто, аккуратно и не захламлено, не засыпано безделушками и подушечками. Очень мужское жилище. Будто вошла в берлогу средневекового феодала со склонностью к частой уборке.
Рафаэль запер дверь.
- Будь как дома. Мой холодильник - твой холодильник. А я в душ.
Я поставила Бабахалку под окном - на случай, если вдруг понадобится, - и села на диван. Сверху донесся уютный шум воды в душе, сообщающий, что Рафаэль отмывается. По дороге от Ордена он подремал, так что, быть может, переживет трансформацию без отключения.
Мысль о голом Рафаэле в человеческом облике под душем сильно отвлекала.
Вдруг навалилась невероятная усталость.
Я сползла с дивана и заставила себя выйти в кухню. Есть еду Рафаэля - такой вариант не рассматривался. У оборотней еде придается особое значение: обхаживающий желательную подругу оборотень прежде всего пытается ее накормить. Так однажды погорела Кейт: Властитель Зверей Атланты, главный альфа Стаи и ее верховный повелитель, накормил ее однажды куриным супом. Она съела, понятия не имея, что это значит, и Властитель Зверей, по ее словам, очень по этому поводу веселился. У Куррана странное чувство юмора. Ну, кошки вообще создания необычные.
Я достала телефон - гудка не было. Магия еще действует.
Вернувшись на диван, я прикрыла глаза - всего на миг.
Ноздри защекотал восхитительный запах мяса - веки у меня сами распахнулись. Рафаэль, мытый и ослепительно прекрасный, стоял в кухне, разделывая стейк.
У меня рот наполнился слюной, только я не понимала, на что именно - на мужчину или на стейк. Наверное, на обоих сразу. Очень я проголодалась, и очень хотела Рафаэля. Не надо было мне сюда ехать.
Рафаэль посмотрел на меня - глаза пылали синим огнем. У меня сердце екнуло.
- Я готовлю ужин тебе, - сказал он. - Невероятно.
- Ты знаешь, что я не могу у тебя его взять.
- Почему?
Я замотала головой.
Он небрежно перебросил нож в пальцах - невероятно ловко обращается с ножом. И в глазах у него мелькнуло раздражение. Рафаэль стал подбирать слова:
- Послушай, я знаю, что ты умираешь от голода. Если не позволяешь мне для тебя готовить, можешь по крайней мере сама себе пожарить?
Впервые я увидела, как он раздражается.
Я встала с дивана:
- Это конечно.
Он открыл холодильник. На задней стенке блеснула сложная паутина, собирающаяся в узел в углу. Ледовый паук, стоит бешеных тысяч. Я, как большинство народу, вынуждена покупать заколдованный лед у городского водопровода - когда техника перестает работать, потому что магия лишает ее электричества.
Рафаэль вытащил еще один стейк и шлепнул на разделочную доску:
- Бери.
- Спасибо.
- Не за что.
Мы обменялись секундным взглядом, потом я взяла солонку и стала посыпать стейк.
В тесной кухне, зажатые между островком, столом и ящиками, мы двигались, как два танцора, не касаясь друг друга, и наконец сошлись у двухконфорочной плиты, жаря каждый свой стейк.
- Я просто хотел бы знать, есть ли у меня шанс, - выдал Рафаэль. - Я пока что терпелив.
- И я тебе за это что-то должна?
Он посмотрел на меня сердито:
- Я всего лишь хотел бы получить ответ. Послушай, уже полгода прошло. Я тебе каждый день звоню - ты звонки не принимаешь. Я пытаюсь тебя увидеть - ты меня отшиваешь. Но при этом ты на меня смотришь так, будто меня хочешь. Ты можешь мне просто сказать: да или нет?
- Нет.
- "Нет" - это твой ответ, или ты не можешь сказать?
- Это мой ответ. Я с тобой спать не буду. Я никогда тебя не завлекала, Рафаэль. Я тебе с самого начала говорила, что этого не будет.
У него потемнели глаза.
- Что ж, это честно. А почему?
- Почему?
- Да, почему? Я знаю, что ты меня хочешь. Вижу это в твоих глазах, чую в запахах твоего тела, слышу в голосе. Потому-то и таскаюсь за тобой, как идиот полоумный. Ты хотя бы можешь мне сказать, почему так.
Я разжала стиснутые зубы. Что ж, я уже полгода знала, что от этого разговора не уйти.
- Твоя мать - хорошая женщина, Рафаэль. И клан ваш - хороший клан. Но так не всюду. Моя мать была самой слабой из шести самок в маленьком клане буд. И остальные ее били каждый день. Самцов было только два, и моей матери спаривание не светило. Стоило одному из них на нее глянуть, и остальные самки тут же начинали ее избивать: в других местах буды не так строго соблюдают Кодекс. Нет у них Властителя Зверей, и наказаний тоже нет. Они правят сами собой, и каков альфа, таков и клан. Знаешь, какое у меня первое воспоминание? Я сижу в грязи и вижу, как Кларисса, наша сучья альфа, бьет мою мать кирпичом в лицо!
Он отпрянул.
- Моя мать не хотела спариваться с моим отцом. Ее заставили, потому что такое извращение приводило их в восторг. А он вообще ничего не думал. Что такое изнасилование - не понимал. Он только знал, что вот есть самка, и ему ее можно. Три года мою мать насиловал мужчина, начавший жизнь гиеной. По умственному развитию он был пятилетним. А когда родилась я, меня стали бить, как только я научилась ходить. Я звереныш, ко мне правила не относятся. И по вашему милому Кодексу я - мерзость. К десяти годам у меня не осталось ни одной несломанной кости. Как только я поправлялась, меня снова начинали бить. И моя мать не могла этому помешать, она ничего не могла сделать. Меня бы убили, Рафаэль. Я была слабее и меньше всех, и меня бы били, били, били, пока ничего бы не осталось, но моя мать собрала те жалкие обрывки смелости, что еще жили в ней. Только потому я жива, что она сгребла меня в охапку и побежала через всю страну.
У него не осталось в лице ни кровинки, но я уже не могла остановиться.
- Когда Кейт везла меня к твоей матери, я все пыталась выпрыгнуть из телеги, уверенная, что тетя Би меня убьет. Вот что значит для меня слово "буда", Рафаэль. Ненависть, жестокость и отвращение.
Резким движением я сняла с огня сковородку, спасая наполовину обугленный бифштекс.
- Значит, ты не хочешь быть со мной из-за моей природы? - спросил он. - Не может быть, чтобы ты была так зашорена. Да, это страшно - то, что с тобой было. Но я не из таких. Я тебя никогда не обижу. Моя семья, мой клан - они никогда не обидят тебя. Мы защищаем своих.
- Твоя природа - это только часть ответа. Будь ты сам другим, я могла бы через это переступить. Но ты - типичный буда-самец. Я хочу любви, Рафаэль. Пусть я и недостойна ее - после многого такого, чего я делала, - но я все равно ее хочу. Я хочу надежности и доброты, хочу семьи. Хочу, чтобы была моногамия, чтобы с моими чувствами считались. Что ты можешь мне предложить? Ты спал со всеми самками, которые с тобой не в родстве. Каждая, каждая из них тебя получила, Рафаэль. Мне наперебой рвались рассказывать, каков ты в постели. Да ты, черт побери, будами не ограничился. Волчицы, крысы, шакалихи… я для тебя просто очередная диковинка, которую ты еще не отшпокал. Да ты помнишь, как ты застрял в шакалихе, когда оба вы были в образе зверя, и пришлось звать Дулитла, чтобы вас расцепить? Ты же на сто пятьдесят фунтов был ее тяжелее, и вообще вы из разных биологических видов!
- Мне было четырнадцать, - огрызнулся он. - И я был еще совсем без понятия. Она вертела передо мной задницей…
- Ты как прожорливый мальчишка в лавке с мороженым. Хватаешь все сразу, устраиваешь в вазочке жуткую радужную смесь и жрешь, жрешь, жрешь до потери соображения. У тебя ни привязи, ни дисциплины. Зачем мне заводить с тобой отношения? Чтобы, когда еще какая-нибудь перед тобой завертит задницей, ты сорвался как ракета? Спасибо, не надо.
Схватив вилку, я ткнула ею в стейк и гордо вышла из кухни, унося обугленный трофей. Вышла наружу, забралась в джип - и тут сообразила, что все оружие и ключи остались в доме. Ничего не оставалось, как мрачно жевать мясо. И очень хотелось плакать.
Полное крушение. Я так старалась быть человеком, а он меня сбил с пути, и я развалилась, как поломанная кукла. Побои, унижения, страх - я все это оставила в прошлом. Общалась с другими будами и ни разу никаких трудностей не испытала. Но вот появился он - и все вернулось удушающей болезненной волной.
Кто я такая, знают только Кейт, буды и Властитель Зверей. Если Стая узнает, что я - звереныш, от физического вреда меня защитит Властитель. Рассмотрев вопрос о зверенышах. Властитель решил, что геноцида против нас не потерпит. Но оборотни - по крайней мере многие из них, - будут меня презирать. Если узнает Орден, меня выгонят, потому что Орден не приветствует в своих рядах монстров. Кроме тех, которые полностью люди.
Годы потаенной жизни - сперва в отрочестве, потом в суровом обучении в Академии Ордена, годы предельного напряжения, мучений физических и душевных, выковали иную форму, новую меня. Потом - служба во имя Ордена. И все это время я строго соблюдала свою человеческую суть, не давая себе отклониться ни на волос - и на чем же я сломалась? На Рафаэле с его синими глазами, теплыми руками и голосом, от которого хочется прижаться и замурлыкать…
Как я могла втрескаться в самца буды?
Рухнув вперед, я уперлась головой в руль. Зачем я ему все это рассказала? Что на меня нашло? Надо было просто рассмеяться в ответ на его приглашение к ужину. Но все это не давало мне покоя уже месяцами, и я просто не совладала с собой. Сейчас в душе была полная пустота, от которой хотелось завопить: "Так нечестно!" А что нечестно и почему - я сама не могла понять.
Нечестно, что я хочу просыпаться рядом с Рафаэлем. Нечестно, что он буда. Нечестно, что буды одиннадцать лет мучили меня и мою мать.