- Вам плохо?
- Мне? Нет… извините…
Домой я пошел дворами. Долго стоял у помойки, привлекая внимание кучки насторожившихся бомжей. При виде рюкзака и прилично одетого человека, бывшего слегка не в себе, они сделали стойку, часто-часто дыша перегаром. Как выяснилось, зря.
Человек вынул дурацкий шарик. Повертел в пальцах.
Сунул обратно в карман.
Исчез за гаражами.
9
Самый стабильный заработок дают самые идиотские проекты. У доброго боженьки все в порядке с чувством юмора. Зато у меня - не очень. Я уже давно не улыбаюсь, видя в школьных фойе, рядом с объявлением о родительском собрании и рекламой курсов рукопашного боя, афишу "Голубой волшебник газ". Внизу, под "Автор-исполнитель В. Смоляков", набрано красным курсивом "Явка младших классов обязательна". Вот с воплями и гиканьем в актовый зал набивается малышня, по бокам озабоченным конвоем выстраиваются учителя, и я, любимый, варварски подыгрывая себе на гитаре, пою с эстрадки на мотив приснопамятных "Утят":
- Голубой волшебник газ
Есть у вас и есть у нас,
Есть у вас и есть у нас
Волшебник газ!..
А потом на скорбном примере двух мышей-рэкетиров и одного кота Леопольда излагаю популярно, как пользоваться плитой и колонкой. Куда звонить по номеру "04". В каких случаях. С шуточками-прибауточками. С моралитэ, достойными Стивена Кинга: "Маленькая девочка услышала запах газа, но не сказала об этом маме. И вот темной-темной ночью…"
- В доме восемь дробь шестнадцать
Кот живет,
Этот кот утечки газа
Не дает…
Когда я ухожу, учителя благодарят. Они всегда благодарят. Как мне кажется, искренне. Просят заходить в следующем году. А у заведующей местной столовой можно купить по дешевке мясо и молочные продукты. Еще ватрушки с творогом. В принципе, Управление газового хозяйства требует, дабы я просвещал детишек "поклассно". Не больше тридцати человек за раз, для лучшей усвояемости. Но тогда я рехнусь окончательно. Слава очковтирательству! - начальство "голубого волшебника" и директора школ закрывают глаза на то, что в среде массовиков-затейников с вульгарной ухмылочкой именуется "кидать палки". Делаешь один концерт, а в отчете ставишь пять палочек. Дескать, пять классов обслужил. Чисто конкретно, не оптом, а в розницу. Зато платит Управление регулярно. Иногда думается: так они отмывают наркомиллионы. Или отрабатывают гранты фондов пропаганды сексуальных меньшинств.
Когда меня заберут в психушку, я всех психов научу правильно открывать вентиль.
Услышав взрыв, знайте: это я.
…гость пришел в среду. Вечером. Наташка возилась на кухне, грохоча сковородками. Пахло карпом, жаренным в кляре. Еще пахло луком, нарезанным тоненькими колечками: размять пальцами, чтоб пустил сок, постное маслице, капелька уксуса, щепоть сахара, перец… И чекушка "Охотничьей" в холодильнике. Я валялся на диване с книжкой в руках, предвкушая таинства вечерней кулинарии. Это тоже старая привычка, связанная с ритмом работы вольного художника: завтрак на бегу, обед галопом и полновесный, из трех блюд, ужин. Зачастую глубокой ночью. Ненавижу тех, кто предлагает мне ужин отдать врагу. Нет у меня таких врагов, кроме гадов-советчиков.
Но и им я ужин не отдам.
Звонок глухо брызнул трелью. "Лерка, открой! - крикнула Наташка. - Это, наверное, Денис!" Сунув ноги в шлепанцы, я поплелся в коридор. Втайне радуясь: сын редко приходил домой к ужину, предпочитая утаптывать асфальт в компании однолеток. И через минуту проклял свою лень, из-за которой так и не удосужился вставить дверной глазок.
На лестничной площадке топтались двое громил. Кожаные куртки, шарфы из мохера. (По нонешней теплыни в таком "прикиде" упреешь в два счета. Но ничего не попишешь - форма одежды обязывает!) У обоих чернявый ежик начинается над бровями и шустро катится назад, погребая узенький рубеж лба. Тупое дружелюбие взглядов. Шкаф-Вася с Нижней Гиевки рядом с ними выглядел бы дистрофиком. Очень захотелось иметь помповое ружье. С картечью. Или бомбарду. Выкатываешь на позицию и под бодрый марш "Голубой волшебник газ"…
- Вы к кому?
- Добрейший денечек, Валерий Яковлевич! - приятным баритоном донеслось из-за "сладкой парочки". - Я к вам. Можно?
Голиафы раздвинулись, пропуская вперед крохотного, прилично одетого старичка. Очень прилично. Особенно мне понравился галстук. И шляпа. Мало кто способен так изысканно приподнять шляпу, явившись на ночь глядя в дом незнакомого человека.
- Э-э-э… А, собственно, по какому поводу?
Когда нервничаю, голос становится гнусно-сварливым.
- По поводу досадного инцидента. Имевшего место в прошлую субботу у Благовещенского базара.
- Вы… вы из милиции?
- Вы поражаете меня, Валерий Яковлевич. Я похож на работника органов? В данном случае я, скорее… м-м-м… представитель виноватой стороны. Имеющий полномочия уладить конфликт. Впрочем, если вам угодно, мы можем говорить здесь, на площадке.
На цыгана он был похож, как я на Майю Плисецкую. Даже меньше.
Адвокат? Всем табором нанимали?!
- Н-нет… н-не надо. Заходите…
Он зашел один. Долго возился в коридоре, снимая туфли. Я с подозрительной услужливостью сунул старичку тапки. Ч-черт, один порванный!.. Стыдно. И шляпу некуда повесить. Чувствуя себя лакеем, пытающимся без протекции устроиться к князю Потемкину, примостил шляпу на краешек вешалки - старинной, еще дедовской, с завитушками-вензельками, но разбитой по самое не могу.
Из кухни ударил ритуальный бубен:
- Денис! А хлеба купить? Почему я вечно должна…
- Это не Денис, Наташа. Это ко мне.
- Кто?
- Цыганский барон!
Ну кто меня за язык дергал?!
Старичок смеялся на редкость вкусно. Прыгали очки в тонкой оправе. Платочек из батиста промокал уголки губ. Бегали, веселясь, морщинки. И пахло дорогим одеколоном, забивая даже чад жареной рыбы.
- Вы весьма остроумны, Валерий Яковлевич. И наблюдательны. По рюмочке?
Откуда он извлек бутылку? Загадка. Я пригляделся. Рот наполнился слюной, как у собачки Павлова. "Юбилейный", выдержка и цена примерно одинаковы. Если выдержку считать в годах, а цену - в баксах.
- Прошу в комнату…
Внимательно следя, чтобы в рюмках не оказалось дохлого пруссака (были случаи!), наскоро сервирую стол. В комнату заглядывает Наташа, мигом проникаясь расположением к импозантному старичку. Он не по летам бодро вскакивает с продавленного кресла. Целует моей жене ручку - по-гусарски, у запястья. Представляется Вольдемаром Павловичем, хотя ожидалось что-то вроде брата Жемчужного. Категорически отказывается ужинать: надолго не задержу, коньячку для плезира и баста, обсудить мелочи… Наташка цветет. Поглядывает на меня: такие знакомые? откуда?! Я ничего не рассказывал ей о цыганах на базаре. Я ей вообще ничего не рассказывал.
Зачем?
"А громилы скучают на лестнице, - мелькает невпопад. - Вынести по чарке?"
- Итак, - начинает понятливый Вольдемар Павлович, едва Наташка выходит. - Целью моего визита является загладить неприятный осадок, вполне способный остаться у вас, Валерий Яковлевич…
Он внимательно смотрит мне в лицо. Залпом, варварски опрокидывает рюмку, которую грел в ладошке. Я вдруг понимаю: он боится. Он нервничает. Сильно, до озноба, до мокрых подмышек. Цыганский барон Вольдемар не знает, как со мной разговаривать. Отсюда замашки дореволюционного юриста.
- Валерий Яковлевич, давайте начистоту?
Слабо киваю. Начистоту - значит, начистоту.
- Я старше вас, Валерочка. Я намного старше вас. И очень прошу вас: простите им. Катерина еще очень юная… Она просто не успела. И Федька, дурак, поспешил влезть. Вы его правильно отвозили. Жаль, мало.
Он наклоняется ко мне. Близко. Я вижу припудренные мешки под глазами.
Шевелятся сухие, будто лакированные губы.
- Они до сих пор… иногда…
- Что - иногда?!
- Танцуют. Идут по улице и вдруг… Вы простите их, хорошо? Оставьте в покое. А я, со своей стороны…
Короткий, небрежный щелчок пальцами. В ответ слышен стук отворившейся двери. Когда я с ужасом понимаю, что дверь открыли снаружи, один из громил уже входит в комнату. С новеньким "дипломатом" в лапе. Откидывается крышка.
Какие-то бумаги…
- Это дарственная, Валерочка. - Громила растворяется под гул Вольдемарова баритона. - Все честь по чести, все заверено. Знаете платную автостоянку возле Политеха?
- Знаю.
- Там стоит "хонда". Цвет "металлик". Спросите у сторожа, он покажет. Машина ваша. Здесь все записано: номер, прочее… Мы могли бы выбрать и подороже, но тогда это привлекло бы внимание. Вы понимаете меня? Машину можете держать на стоянке сколько угодно. Хоть круглый год. Там блок гаражей… Это тоже оплачено. У вас есть права?
- Нет…
- Но водить вы умеете?
Чувствую себя Алисой в Стране Великанов. Или Джеком-Потрошителем в Зазеркалье. Очень плохо я себя чувствую.
- Нет. Жена умеет. Ее отец научил… Только на права никак не соберется сдать.
- Запишите мне данные ее паспорта. Через недельку вам позвонят, скажут, куда идти сдавать. Раньше не могу, извините…
Когда я провожал Вольдемара Павловича, на лестничной клетке обнаружился мой сын. Денис стоял на последней ступеньке, обалдело глядя на громил, сомкнувших плечи.
- Папа! Они меня не пускают! Домой! Не пускают! - И тоном ниже: - Говорят, ты очень занят…
Тот громила, что заносил "дипломат", поймал беглый взгляд старичка. Сгорбился. Повернулся к пышущему гневом Денису.
- Хочешь дать мне в рожу? - спросил громила. - Давай.
- Вы простите их, Валерий Яковлевич, - сказал старичок, непонятно кого имея в виду. - Ладно?