Он казался юным, взволнованным и невыразимо обаятельным, когда смотрел на меня, хотя в нем вовсе не было ничего юношеского. Солнечный свет красиво обтекал его, и все рядом с ним само собой становилось притягательным. Только сейчас я отметил, словно в бреду, что он одет в простой серый костюм с очень красивым голубым шелковым галстуком.
Ничего примечательного в этом не было, но его руки и лицо были примечательны. Выражение лица доброжелательное и прощающее.
Прощающее.
С чего бы кому-то, кто бы он ни был, смотреть на меня так? У меня было ощущение, что он меня знает, и даже лучше, чем я знаю сам себя. Казалось, он знает обо мне все, и внезапно меня пронзила мысль: он уже трижды назвал меня по имени.
Наверняка дело в том, что его прислал Хороший Парень. Наверняка дело в том, что меня вычеркнули из списка. Это моя последняя работа для Хорошего Парня, и передо мной стоит лучший убийца, который покончит с прежним, не в меру скрытным наемником.
"Так одурачь их и сделай это прямо сейчас".
- Я знаю тебя, - подтвердил незнакомец. - Я знаю тебя всю твою жизнь. И я не от Хорошего Парня. - При этих словах он негромко рассмеялся. - Не от того Хорошего Парня, к которому ты питаешь такое почтение, Счастливчик. Я от другого, и он, по-моему, действительно Хороший Парень.
- Чего ты хочешь?
- Чтобы ты ушел отсюда вместе со мной. Чтобы ты не слушал голос, досаждающий тебе. Ты достаточно долго слушал его.
Я прикинул в уме. Чем все это можно объяснить - потрясением от пребывания в моем любимом номере "Миссион-инн"? Нет, этого недостаточно. Наверное, причина в яде; наверное, несмотря на двойные перчатки, я сделал все недостаточно аккуратно и впитал какую-то дозу, пока готовил отраву.
- Ты для этого слишком умен, - возразил незнакомец.
"Значит, ты поддашься безумию? Ведь у тебя есть способ отвернуться от всех них".
Я огляделся по сторонам. Посмотрел на кровать под балдахином, на знакомые темно-коричневые портьеры. Посмотрел на огромный камин, спиной к которому стоял незнакомец. Окинул взором привычную мебель и предметы в комнате, которую так хорошо знал. Могло ли безумие проявиться так внезапно? Могло ли оно вызвать столь странную галлюцинацию? Безусловно, здесь никого нет, я ни с кем не разговариваю, а теплое благожелательное выражение лица незнакомца является порождением моего собственного поврежденного разума.
Он снова тихонько рассмеялся. Однако второй голос продолжал: "Не оставляй ему шанса отнять у тебя шприц. Если не хочешь умереть прямо здесь, черт с тобой, уходи отсюда. Найди в гостинице какой-нибудь другой укромный уголок, ты же знаешь их все, и там покончи с собой раз и навсегда".
На одну пронзительную секунду я поверил, что силуэт незнакомца исчезнет, если я подойду к нему. Я подошел Он остался таким же плотным и осязаемым, как прежде. Он отступил от меня на шаг назад и жестом предложил мне выйти первым.
И внезапно я оказался на веранде, в солнечном свете. Все краски вокруг были чудесно живыми и радостными, и я не чувствовал никакой необходимости предпринимать что-либо, никакого назойливого тиканья часов.
Я услышал, как он закрыл дверь номера. Затем я поднял голову, и он уже стоял рядом со мной.
- Не надо со мной разговаривать, - сердито произнес я. - Не знаю, кто ты такой, чего тебе надо и откуда ты взялся.
- Ты сам меня позвал, - ответил он спокойным и приятным голосом. - Ты звал меня и раньше, но никогда с таким отчаянием, как в этот раз.
И снова меня окутало исходящее от него ощущение любви, безграничного знания и абсолютного приятия того, кто я есть.
- Звал тебя?
- Ты молился, Счастливчик. Ты молился своему ангелу-хранителю, и твой ангел-хранитель донес молитву до меня.
Не было ни малейшей вероятности, что я приму это утверждение. Но меня оно потрясло - ведь Хороший Парень не мог знать о моих молитвах. Нет, он никак не мог знать о том, что творилось у меня в голове.
- А я знаю, что творится у тебя в голове, - заявил незнакомец.
Его лицо по-прежнему отражало живой интерес и доверие. Именно доверие, как будто бы ему не было нужды бояться меня, или моего оружия, или отчаянного поступка, на который я мог решиться.
- Неправда, - сказал он мягко, придвигаясь ко мне ближе. - Я очень не хочу, чтобы ты совершал отчаянные поступки.
"Неужели ты не узнаешь дьявола, когда встретишь его? Неужели ты не знаешь, что он Отец Лжи? Возможно, у людей вроде тебя имеются свои дьяволы. Неужели ты никогда не думал об этом, Счастливчик?"
Рука снова опустилась в карман в поисках шприца, но я сейчас же выдернул ее обратно.
- Свои дьяволы? Очень может быть, - сказал незнакомец. - И свои ангелы тоже. Тебе это известно по твоим прежним занятиям. У людей есть собственные ангелы, и я твой ангел, Счастливчик. Я пришел, чтобы предложить тебе выход отсюда, и ты не должен, совершенно точно, не должен тянуться к этому шприцу.
Я хотел заговорить, но отчаяние охватило меня полностью, как будто кто-то завернул меня в саван, хоть я никогда не видел савана. Образ пришел ко мне сам собой.
"Значит, вот так ты хочешь умереть? Сойти с ума в камере, где тебя будут истязать, выжимая из тебя сведения? Спасайся. Уходи. Иди туда, где сможешь сунуть дуло пистолета под челюсть и спустить курок. Ты знал, когда шел сюда, в этот номер, что тебе предстоит такой исход. Ты всегда хотел стать своим собственным убийцей. Именно для этого ты принес запасной шприц".
Незнакомец засмеялся, словно не смог удержаться.
- Он совершенно слетел с тормозов, - заметил он негромко. - Не слушай. Он не стал бы так громко кричать, если бы меня не было рядом.
- Я не хочу, чтобы ты разговаривал со мной! - запинаясь, пробормотал я.
Нам навстречу по веранде шла юная пара. Интересно, что они видят? Они не обратили на нас внимания, их взгляды скользили по кирпичной кладке и тяжелым дверям. Наверное, восхищались цветами.
- Лавандовые герани, - произнес незнакомец, рассматривая цветы в вазонах, окружавшие нас. - К тому же им хочется посидеть за этим столом, так почему бы нам не уйти отсюда?
- Я уже ухожу, - сказал я сердито, - но не потому, что ты мне приказал. Я не знаю, кто ты. И вот что я скажу. Если тебя послал Хороший Парень, приготовься к схватке, потому что я прикончу тебя, прежде чем уйти.
Я повернул направо и зашагал вниз по винтовой лестнице, огибавшей огромную ротонду. Я шел быстро, намеренно и решительно заглушая голос, звучавший у меня в голове, пока переходил с одной площадки на другую. Когда я спустился на каменные плиты внизу, незнакомец встретил меня там.
- Ангел Господень, мой ангел-хранитель, - прошептал он.
Он стоял, привалившись к стенке и сложив руки на груди - воплощенное хладнокровие, но сейчас же распрямился и пошел рядом со мной, потому что я шагал вперед так поспешно, как только мог.
- Будь со мной честен, - проговорил я себе под нос. - Кто ты такой?
- Сомневаюсь, что ты готов мне поверить, - ответил он так же мягко и доверительно, как раньше. - Я бы предпочел сразу направиться в Лос-Анджелес, но если ты настаиваешь…
Я чувствовал, как меня прошибает пот. Я выдернул изо рта пластинку и стянул резиновые перчатки. Рассовал все по карманам.
- Осторожнее. Сорвешь со шприца колпачок, и я тебя потеряю, - сказал он, придвигаясь ближе.
Он шагал так же быстро, как и я, и мы приближались к парадной дорожке гостиницы.
"Ты знаешь, что такое безумие. Ты его видел. Не обращай на него внимания. Поддашься ему, и тебе конец. Садись в машину и уезжай отсюда. Найди какое-нибудь место у обочины. Ты знаешь, что делать потом".
Отчаяние почти ослепляло меня. Я замер на половине шага. Мы были под аркой кампанарио. Более удобного места и быть не может. Над колоколами вился плющ, потоки людей огибали нас слева и справа. Я слышал смех и болтовню, доносившиеся из расположенного рядом мексиканского ресторана. Я слышал щебет птиц на деревьях.
Он стоял близко ко мне, пристально вглядываясь в меня. Он смотрел так, как мне хотелось бы, чтобы смотрел на меня брат. Но у меня не было брата, потому что мой младший брат умер много-много лет назад. "Моя вина. Мои самые первые убийства".
Я задохнулся. Воздух просто взял и вышел из моих легких. Я смотрел ему прямо в глаза и снова видел в них любовь, чистую незапятнанную любовь и понимание. Потом очень мягко, осторожно он тронул меня за левую руку.
- Хорошо, - шепотом проговорил я. Меня трясло. - Ты пришел меня убить, потому что он тебя послал. Он думает, что я свихнулся, и он захотел меня убрать.
- Нет, нет и еще раз нет.
- Или я уже умер? Я отравился тем ядом и сам не заметил? Так все случилось?
- Нет, нет и еще раз нет. Ты безусловно жив, именно поэтому ты мне и нужен. Кстати, грузовик стоит в пятидесяти футах отсюда. Ты же попросил оставить его у входа. Вытащи из кармана квитанцию. Доделай все до конца.
- Ты помогаешь мне завершить убийство, - сказал я, разозлившись. - Утверждаешь, будто ты ангел, но помогаешь убийце.
- Тот человек уже умер, Счастливчик. С ним его собственные ангелы. Я больше ничего не могу для него сделать. Я пришел ради тебя.
Он был невыразимо красив, когда произносил эти слова. Я снова услышал полное любви обещание, словно он мог каким-то способом исправить все в неправильном мире.
Гнев.
Я не собирался совершать глупости. И не думал, что Хороший Парень сумел бы отыскать где-то подобного убийцу, даже если бы искал сотню лет.
Я двинулся вперед на подгибающихся ногах и протянул квитанцию служителю, положив поверх нее двадцатидолларовую бумажку, после чего забрался в ожидавший меня фургон.