Позади скрипнули старые сосновые доски. Скотт вздрогнул и оглянулся.
- Привет, - сказала из дверей Колетта. Глаза яркие, щеки яблочные, она слегка запыхалась, словно долго бежала. Как ни странно, это на пользу, она стала живее, моложе. - Что ты тут делаешь?
- Смотрю. - Он сунул руки в карманы. - Извини. Надо было дождаться тебя. Просто я подумал…
- Успокойся. Я только что вернулась, увидела перед домом твою машину. - Она вытянула шею, разглядывая чертежи на полу. - Что это?
- По-моему, какие-то планы, - сказал Скотт, почему-то по обыкновению чувствуя необходимость утаить информацию. И впервые заметил в ее глазах точно тот же голод, который испытывал сам.
- Пойдем в дом.
- Зачем?
- Думаю, ты должен кое-что увидеть.
- Я действительно не могу. - Он вспомнил тетку, погребенную в спальне среди старых афиш и глянцевых снимков, в облаках импортного табака и воспоминаний о местном убийстве. - Собственно, мне уже надо ехать.
- Куда вечно торопишься? - Она улыбнулась по-лисьи, но чистосердечно, словно предчувствуя каннибальский пикник. - Пошли, дурачок. Разве не видишь, что я хочу помочь?
Из дома выброшены цветы. Похоронный тошнотворно-приторный запах, сгустившийся в воздухе в прошлый раз, испарился, сменившись еще более мерзким зловонием давно сгоревшей материи, камня, человеческой кожи, волос, да не важно чего, раз уж оно сгорело.
Скотт задержался в дверях и заглянул в гостиную. На стене висит экран, на него наведен шестнадцатимиллиметровый проектор из тех, которые на его памяти крутили в школе профилактические фильмы об опасности незащищенного секса и вождения в пьяном виде. Где-то в батискафе сознания беспокойство переросло в смертный страх.
- Садись, - сказала она. - Поудобней устраивайся.
Он ткнул пальцем в проектор.
- Зачем это?
- Сегодня годовщина пожара в "Бижу".
- Знаю.
- Опусти, пожалуйста, шторы.
- Зачем это? - повторил Скотт, слыша, что голос звучит слегка напряженно и сдавленно не только в углах, а повсюду, и полагая, что в нынешних обстоятельствах это вполне допустимо. Фильм, который хочет показать Колетта Макгуайр-Фонтана, не обязательно тот, который хотелось бы видеть.
- Сам увидишь.
Она включила проектор, зубчатые барабаны знакомо застрекотали, как лопасти вентилятора, куда что-то попало. Яркий луч света протянулся по комнате. На экране появилась надпись крупным белым рубленым шрифтом "Рука помощи", послышалась жестяная оркестровая музыка. Скотт понял, что на каком-то уровне сознания ждал этого, потому что заслуживал в определенном смысле.
- Фильм твоего внучатного дядюшки Бутча, - громко объявила Колетта, перекрикивая музыку. - Тот, которого ты никогда не видел.
- Откуда он у тебя?
- Из "Бижу". Твой брат нашел коробку под обломками в проекционной будке. Пленка почти не пострадала.
- Оуэн нашел?
- Это часть истории нашего города. - В голосе появился звонкий экскурсоводческий оттенок, отчего Скотта слегка затошнило. - Разумеется, тетя Полина потребовала, чтобы мы приобрели его для городского архива.
Камера схватила ряды низкодоходных домов, которые перестраивали команды миссионеров под руководством внучатного дядюшки Бутча. Послышался его голос, цитирующий Писание, рассказывающий о важности тяжелого труда и христианского милосердия. Скотт втиснул пальцы в собственные раны, крепко сжал кулаки, и ногти утешительно окрасились кровью.
- Ты была в тот вечер в кинотеатре? - спросил он. - При пожаре?
Колетта не оглянулась. Стоя позади нее, чуть правее, Скотт видел, что скула и челюсть сменили цвет на экранные серо-белые оттенки, а голову окружил дымчатый световой ореол.
- А ты где был в тот вечер? - спросил откуда-то издалека ее голос.
- Я тогда уже в колледж уехал.
Она оглянулась и бросила на него долгий, пристальный взгляд.
- Даже не потрудился вернуться?
- Знаешь что, - выдавил Скотт, - выключай. - Голос дрожал, голова болела, глаза горели, будто смотрели прямо в прожектор, сжигавший сетчатку. - Незачем мне это видеть.
- Тогда уходи, - улыбнулась она. - Я потом расскажу, чем все кончилось.
Но он не шевельнулся. Колетта дотянулась до его руки, подняла ее, рассмотрела в пыльном свете проектора.
- Пошли, - мягко, почти ласково сказала она. - У меня есть бактерицидный пластырь.
Глава 21
Соня без календаря знала, какой нынче день. Когда Оуэн ворвался в "Фуско" и начал заказывать выпивку по две порции сразу, никто ни слова не сказал. Подав ему первый стаканчик виски и бутылку пива "Будвайзер", она увидела, как они за секунду исчезли. Хозяин смотрел в восхищении из-за карточного стола.
- Где Генри? - осведомилась Соня с максимальной небрежностью.
Оуэн взглянул на стул рядом с собой, как бы ожидая увидеть там мальчика, и кивнул на дверь:
- В фургоне.
Она накинула пальто и выскочила на улицу. Повсюду крутились и падали крупные хлопья мокрого снега, липли к волосам и ресницам, сглаживали края и швы окружающего мира, скругляли углы.
- Генри! - окликнула Соня. - Эй, малыш…
Пассажирская дверца открыта.
Кабина пуста.
Соня побежала вокруг бара к своей "королле" на служебной стоянке, натянула пониже рукав, смела с лобового стекла толстый слой снега. Несмотря на погоду, двигатель сразу завелся, и она покатила по улице, надеясь заметить где-нибудь на тротуаре куртку Генри.
Не в первый раз Оуэн оставляет мальчика в фургоне и тот убегает. В последний раз, в августе, Соня нашла его перед витриной закрытого магазина игрушек, к которой он прижался носом, разглядывая электрические поезда. Только теперь не лето, крепчает мороз, температура падает с каждой минутой.
Она набрала номер Скотта, не получила ответа. Неохотно позвонила Реду.
- Привет, - сказал он издалека. - Что стряслось?
- Генри пропал.
- Кто?
- Сынишка Оуэна.
- А… - разочарованно протянул Ред. - Ты на работе?
- В данный момент езжу ищу его.
- Кого? Мальчишку?
В груди остро кольнуло нетерпение.
- Где ты?
- Делаю кое-какие покупки по Интернету. Как ты относишься к белому золоту?
- Слушай, ребенку пять лет, - сказала она. - Он не должен оставаться один.
- Угу…
Соня вздохнула, поняв, что надо говорить прямо.
- Ты не мог бы как-нибудь помочь?
- А сам Оуэн где? - раздраженно спросил Ред. - Стой, попробую угадать: на полпути между стулом и полом.
- Когда тебе нужно, всегда находятся люди, готовые помочь. - Не совсем так, скорее наоборот, но она рассчитывает на его сентиментальность. - Может, хотя бы звякнешь своим приятелям в пожарном департаменте?
- Ради бога, Соня, мальчишка не кот, влезший на дерево. - На фоне слышен стук клавишей: Ред действительно дома, лазит в Гугле по приобретенной в Нью-Йорке привычке. - Позвони Лонни Митчеллу. Напомни, что он мой должник. Если парень через полчаса не найдется, дай знать, посмотрю, что можно будет сделать. Ладно?
- Забудь.
- Постой секундочку, принцесса…
Соня разъединилась, свернула налево на пересечении Норвей и Эйкман-авеню, направляясь назад к центру города. Уже не просто темнело, а было темно, свет просачивался только из немногочисленных открытых до сих пор магазинов. Снег волнами бил в лобовое стекло. Она включила обогреватель. Есть что-то железное в темноте Новой Англии в зимнее время года, практически ощущается металлический привкус. В такую погоду маленький мальчик не переживет ночь на улице.
Ред поможет, если поднажать.
Соня свернула влево, к дому Макгуайров.
Глава 22
Они молча смотрели кино.
Скотт в глубине души сильно нервничал, сидя в гостиной Макгуайров, глядя попорченные дымом остатки того самого фильма, который его мать видела в полной сохранности. Колетта не возражала против молчания, может быть, оно просто ее успокаивало. Сидела рядом с ним на диване, потягивала выпивку из стакана, полного звонких кубиков льда, смотрела на вертевшуюся в проекторе пленку.
"Рука помощи" начиналась вполне обыденно, с зернистых черно-белых кадров, изображающих членов миссионерской команды внучатного дядюшки Бутча за работой. В их задачу входила покраска и обновление обветшавших от бедности старых домов в угледобывающем районе Кентукки, замена крыш, окон, отделка целых комнат в рядовых постройках, владельцы которых слишком бедны или недальновидны, чтобы самостоятельно сделать ремонт. Веселые опрятные юноши и девушки в шарфах работали малярными кистями и пилами, лазили по приставным лестницам, посматривали время от времени в камеру, улыбались, отпускали шутки, не уловленные микрофоном. А закадровый голос внучатного дядюшки Бутча без умолку рассказывал о преданности своему делу членов его команды и о благодарности тех, чьи дома они посетили. На экране то и дело возникал стих из Библии на случай, если зрители не совсем точно поняли, как миссия укладывается в общую перспективу слова Божия.
Через пятнадцать минут действие переместилось из южных трущоб в лес. Деревья расступились, открылся другой дом, невероятно огромный, разлапистый. Скотт успел подумать: "Минуточку, да ведь это…"