Они прошли по садовой дорожке и вошли в дом. Гарри не знал, чего ждать от обиталища Снейпа, но точно не готов был увидеть совершенно обычную гостиную в английском классическом стиле. Со светло–серым ковром на полу, кремовым мягким диваном и креслами в комплекте, мебелью из морёного дуба, книжными полками и камином. На одном из кресел лежал плед. Места немного, просто и уютно.
- Я покажу твою комнату и примусь за ужин, - как показалось Гарри, немного неловко сказал Снейп. - Это, конечно, не дом на площади Гриммо, но я расширил пространство на втором этаже, куда не могут зайти магглы.
- Что? - удивился он. - Нет–нет, я просто удивился, что вы живёте в таком обычном доме, - глупо хихикнул Гарри, понимая, что его явно просочившееся из мыслей недоумение было истолковано неверно. - Я жил в чулане под лестницей до одиннадцати лет, так что небольшие помещения меня даже успокаивают. В них ты как бы всё контролируешь.
- Так про чулан - это правда? - удивлённо приподнялись чёрные брови. - Мне казалось, что в книге об этом было написано для того, чтобы… Эм. Усилить героичность и страдания, что ли.
- А… Нет. Это правда, - пожал плечами он. - Но потом меня поселили в комнату.
Говорить о прошлом не хотелось. Прошлое говорило о том, что у него забрали его будущее. И сейчас даже настоящее казалось зыбким и шатким, словно тонкая жердочка, перекинутая через бурлящий поток.
- Идём, Гарри, - Снейп направился к лестнице, ведущей на второй этаж.
* * *
- Ох, в больнице я мечтал о стейке! - уплетая ужин за обе щёки, признался Гарри. - Очень вкусно! Вы потрясающе готовите, сэр!
- В зельеварении и кулинарии много общего, - ответил Снейп, довольно улыбнувшись, в который раз поразив Гарри самим фактом улыбки. - Запахи, пропорции, необходимые ингредиенты и точность рецептуры. Впрочем, я считаю, что несколько улучшил пару рецептов. Так. И по поводу твоего "сэр". Мы всё–таки уже не в школе. Да и будет странно, если ты назовёшь меня так перед соседями. На "вы" или "профессором", или "Снейпом", или "сэром". Лучше перейти на неформальное общение сейчас, чтобы в дальнейшем не было конфузов.
- Так значит "Норт"? - спросил Гарри, соглашаясь, что перестроиться ему будет непросто и "конфуз" вероятен.
- Норт, - кивнул Снейп, снова улыбнувшись.
- Норт, милый, ты дома? - звякнули ключи из гостиной.
И Гарри с удивлением услышал мужской голос. Лицо профессора застыло в нечитаемой маске, превращая его из "Норта" в "профессора Снейпа, декана Слизерина и "ужас подземелий".
- Вкусно пахнет… Ой, - на кухню, в которой они ужинали, вошёл лохматый брюнет.
В руках у парня примерно его возраста Гарри заметил бумажные пакеты, из одного торчало горлышко винной бутылки. Было похоже, что неизвестный парень закупился в магазине и приехал к себе домой. Или не совсем к себе, а скажем, к любовнику, потому что вряд ли можно назвать Снейпа "милым" безнаказанно. Если он тебе не "милый" на самом деле. В голове Гарри со скоростью света промелькнула ещё куча разных мыслей, образуя кашу.
- Здрасьте, - только и смог выдавить он, еле проглотив кусок стейка, который чуть не застрял у него в глотке.
Глава 9. Отношения
15 февраля, 2010 г.
Шотландия, Милнгави, дом Норта Салливана
Патрик Джордж Робертсон считал себя довольно умным молодым человеком. Три года назад, из множества кандидатур, именно его выбрали и приняли на работу в один из самых престижных университетов Великобритании. Патрик любил науку ещё с тех времён, когда на его шестое Рождество Санта подарил ему "Набор юного химика". Университет предоставлял базу для его научной работы и изысканий, а также возможность делиться знаниями со студентами.
Именно в "Каледонии" он познакомился с Нортом Салливаном - человеком, который любил науку так же, как сам Патрик. Ещё до их очного знакомства он слышал разнообразнейшие слухи и разговоры студентов о нём. Кто–то говорил, что тот ужасен, кто–то, что - потрясающ, жаловались на его строгость, тут же аргументируя это щепетильностью и справедливостью. Рассказывали о его демонической внешности и харизме. Об интересной манере преподавания. И - о разбитых сердцах женской половины преподавательского состава и некоторых студенток.
Не сказать, чтобы он был так уж заинтригован, но заведующий кафедры явно был интересным типом, тем более, что работать Патрику предстояло именно в лаборатории "профессора Салливана". Их первая встреча явно не стояла в начале списка удачных знакомств с непосредственными руководителями. Патрик изрядно облажался, ему до сих пор было стыдно и неудобно за тот пролитый кофе на белоснежную рубашку профессора. И ещё более - оттого, что он оторопело окунулся в чёрные дыры чужих глаз, позабыв даже извиниться.
Профессор был безупречен. И дело было не в аристократичных чертах лица, не в великолепной осанке, манерах, лоске и величавости, а в том, что всё это осталось и тогда, когда Салливан был облит "жопоруким аспирантом" горячим кофе.
- Приятно познакомиться, мистер Робертсон, - процедил Салливан и чинно удалился в свою лабораторию, оставив его глупо хлопать ресницами.
С того самого первого дня их неудачного знакомства Патрику до зуда в причинном месте хотелось заполучить это черноокое совершенство в единоличное владение. Он не особо афишировал ориентацию и интерес к своему полу, но то, что профессор Салливан является одиноким "разбивателем женских сердец", давало ему надежду, что они играют за одну команду.
Далее он постепенно доказывал профессору свою компетентность и потихоньку интересовался его личной жизнью, и прекратил свою, порвав с бойфрендом. На его двадцать шестое рождество Санта снова сделал ему шикарный подарок. После рождественской вечеринки с коллегами, он подвёз слегка выпившего Салливана до своей квартиры и…
Это была потрясающая ночь!
Такого пылкого и ненасытного любовника у Патрика не было очень и очень давно. Никогда, если быть уж совсем точным. Впрочем, недельный распорядок Норта ни капельки не изменился даже после того, как они два года назад начали "встречаться". Они нередко ночевали в квартире Патрика, которая располагалась в трёх кварталах от Кампуса. Но Норт стабильно отлучался на всю субботу, а также ночевал у себя по вторникам и четвергам, заканчивая работать пораньше. В его доме Патрик был всего несколько раз, и то, чаще всего, по делам университета, чем по личным.
Его любовник, несмотря на длительность их отношений, продолжал держать дистанцию и не любил, когда его уединение нарушают. К тому же свои "нетрадиционные" отношения они не афишировали, это было совершенно излишне, особенно при их работе. Но Патрик вот уже больше недели чувствовал, что с Нортом творится что–то странное: тот был рассеян и странно радостен, почти не обращал на него внимания. Хотя, надо сказать, что на людях или в общественных местах Салливан ни разу и не позволил себе перейти черту, даже когда они были совсем одни. Патрик считал, что это из–за строгого воспитания, впрочем, сейчас такими вещами никого особо не удивишь - люди давно совершенно официально заключают партнёрства и браки, но благоразумно держал себя в руках, не желая терять из–за пустых разногласий свой "ценный экземпляр", к которому испытывал весьма сильные чувства.
В прошлый понедельник Патрик заметил необычайную обеспокоенность профессора, не волнение, а нечто иное. Непонятное. Салливан отказался пойти к нему, сославшись на срочные дела, а потом и вовсе поставил его на замены своих лекций и заперся в лаборатории. Сначала Патрик подумал, что Норт на пороге какого–то открытия, и не мешал, он был умён и тактичен, давая своему любовнику определённую свободу и не требуя слишком многого. Но когда он невинно поинтересовался, начать ли ему оформлять патент или делать ли заявку на Нобелевскую премию, Норт лишь отмахнулся и со среды вообще взял отгулы "по семейным обстоятельствам", как по секрету сообщила Патрику секретарша ректора - Сидни, с которой он поддерживал приятельские отношения.
С той поры его, как справедливо считал Патрик, партнёр даже ни разу не позвонил ему, а на его телефонные звонки не отвечал. Пропал без вести и без объяснений. Он изводился от ревности, не зная, что и думать, и когда профессор так и не пришёл на работу в понедельник, решился "нагрянуть" в гости с бутылочкой вина и тюбиком смазки. Чтобы удостовериться в чём–то или, наоборот, застукать, всё выяснить, наконец.
До Милнгави он доехал на такси, коварно решив вынудить Норта либо оставить его у себя, либо довезти до дома и соблазнить уже в своей квартире. О том, что Салливана может вообще дома не оказаться, Патрик старался не думать, но такая вероятность существовала. Некстати вспомнилось, что несколько смазливых мальчиков из студентов строили глазки его Норту, а Найджел Фокс - молодой преподаватель с экономического отделения, играющий за "голубую лигу", как–то сказал, что "не прочь забраться в штаны к "Лорду Салливану", - так прозвали студенты Норта.
В голове у Патрика была каша. Он беспокоился и не знал, как себя вести и что делать. Но ответы, после почти бессонных выходных, требовались ему немедленно. Иначе, как он волновался, боевой настрой, вызванный лёгким опьянением, потому что в такси он немного выпил для храбрости из той самой бутылочки вина, которая шла в комплекте со смазкой, сошёл бы на нет, оставив ему новую гору переживаний.