- Нет, не думаю: что-то наподобие того действительно случалось. Но задумался ли ты, как ведут себя люди в описанных историях? Франца доводит до беды жадность и стремление взять то, что ему не принадлежит… да-да, не спорь: ведь ему было прямо сказано, что золотой след ведет в сокровищницу короля гномов! Хлорриди привела в гору месть, и он тоже получил по заслугам: горные кузнецы его предупреждали, что меч - не простое оружие. В конце концов, мы, гномы, не в состоянии причинить человеку и половины того вреда, который он причиняет себе сам.
- Что-что?
- Нет, я просто хотел сказать, что и Франц, и Хлорриди - оба были наказаны справедливо.
- А как же их жены и дети?
- О них им следовало подумать раньше.
- Ты, наверное, прав, но от твоих слов становится не по себе. Всю свою сознательную жизнь я мечтал о необычайных существах и приключениях, которых не бывает в нашей деревне; и вот выясняется, что необычайное слишком чуждо, а приключения слишком страшны, чтобы я был в силах это вынести. А если я совершу что-нибудь, с вашей точки зрения, нехорошее, не попаду ли и я в стеклянную бутылку, в подземелье или куда-нибудь поглубже того? Уж лучше мне последовать матушкиному совету и держаться подальше от гномов!
- Поверь мне, это было бы крайне прискорбно - и для всех нас, и для тебя самого. Не делай поспешных выводов.
- Ты сам говорил, что теплота человеческих чувств для гнома непонятна - поэтому вы с легкостью совершаете поступки, которые нам кажутся жестокими.
- И опять я призываю тебя - не торопись. Лучше послушай еще одну историю, в которой как раз и повествуется о том, как может гном полюбить человека.
Второй рассказ гнома. Связующая цепь
Речь пойдет об одной принцессе, которая занозила ногу, когда пошла гулять босиком - в те времена, о которых говорится, Клаус, принцессы часто бегали босиком, и случалось им самим стирать белье, и своими белыми ручками они не гнушались, подобно мастерицам-золотошвейкам, украшать вышивкой покровы и скатерти, что в нынешние времена редко с ними случается. Но, несмотря на то, что принцесса надевала обувь - кожаные красные сапожки - только при гостях, она все же была принцессой. Были у нее два брата-короля, правившие вместе - потому что королевство было невелико, и если делить его, вообще ничего не осталось бы; звали их, кажется, Фридрих и Гунтер. А как звали принцессу на вашем языке, не могу сказать - не знаю; в те времена женщины считались столь малоценными существами, что имена их запечатлевались только в том случае, если женщине доводилось стать героиней или злодейкой, или тем и другим сразу. А наша девушка была тихой и совсем не стремилась к власти, и если бы не ее кровь, люди не обращали бы на нее особенного внимания.
А кровь - да, странная и древняя кровь текла в ней, Клаус. Любого князя, короля или царя могла она облагодетельствовать, если бы слила эту кровь с его кровью - от нее любая корона стала бы несокрушимой!
А девушка совсем про это не думала. Так молода она была, что еще любила играть в мяч и в куклы, и повсюду бегала, и забиралась в такие места, куда ни за что не заглянет взрослый человек.
Вот и в тот раз она отдалилась от родного замка, и где-то на задворках нашла приземистое сооружение - не то опустившийся от времени каменный сарай, не то грот - вход в которое был забран решеткой. Насколько он был велик внутри и что скрывалось за решеткой, не позволяла увидеть темнота. Не в силах сопротивляться любопытству, принцесса подобралась поближе и, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, ухватилась за решетку и привстала на цыпочки…
Вот тогда-то она и наступила на острый камешек, который вонзился ей в ногу. Кровь, древняя ее кровь, закапала на грязную землю.
Но это было ей нипочем - не так уж редко ей случалось пораниться, и царапин она не боялась! Но испугало ее то, что из глубины грота, из-за решетки, ей в лицо повеяло тихим голосом:
- Та, чья кровь сейчас пролилась, станет моей женой.
Даже не протерев ранку листом подорожника, побежала принцесса домой и стала звать своих старших братьев.
- Что случилось, сестра? Кто посмел тебя тронуть?
Девушка рассказала им о том, что случилось.
- Пустое! Кто это решает, за кого выходить тебе замуж? Ты сама - и то не вправе это решать. За кого захотим, за того и отдадим тебя.
Но слуга, который слышал разговор, молвил:
- Тут дело тайных сил, а людям не стоит с ними спорить.
- Что за вздор! Не бойся, сестрица: кто бы ни стал набиваться к тебе в мужья, всем дадим от ворот поворот. А если станет требовать то, на что посягает - лучше бы ему было не родиться на свет: у нас найдутся и мечи, и копья…
И принцесса успокоилась, а назавтра и позабыла о происшествии. Мало ли случается всего за день, и стоит ли обращать внимание на чьи-то, неизвестно чьи, слова! И снова она играла в мяч, и слушала учителя, который уныло вдалбливал ей историю происхождения ее рода и Божественное устройство вселенной - но почему-то, проходя мимо плохо освещенных мест, или углублений, или отверстий, забранных решеткой (а таких в замке было чрезвычайно много), она подбирала юбку, и зажмуривала глаза, и старалась миновать такие зловещие места как можно скорей.
Хотя как будто бы ни о чем страшном не вспоминала…
Но все это время за ней наблюдали глаза, взгляда которых она на себе не ощущала - взгляда нашего тогдашнего короля. Он, в отличие от прежнего владыки, был расположен к людям, и вообще позволял себе свободно мыслить. О, тот король умел любоваться миром! Но не так, как большинство гномов, которым милы только их родные недра земли; ему были приятны и сиреневость распустившегося колокольчика, и щебет птахи, скачущей за червяком, и тонкий носик и скромные губы этой молоденькой принцессы… Чем дольше он за ней наблюдал, тем сильнее вырастало в нем это все - и приязнь, и восхищение, и склонность. А когда девушка поранила ногу - тут ему стало так ее жаль, что не смог сдержаться и произнес те самые слова. Ими он хотел утешить ее, а вовсе не пугать: кто ж не знает, что все красивые девушки начинают мечтать о замужестве раньше, чем сами это поймут? И подавно не усматривал он ничего плохого в браке с таким могущественным властелином, как он - король гномов!
Вот видишь, Клаус, как люди и гномы плохо понимают друг друга? А ведь я не описал тебе еще и малой части бед, происходящих от этого непонимания…
Неизвестно, где была принцесса во второй половине того летнего дня, но только необычное посольство заметила сначала не она, а замковый повар, который вышел на задний двор вылить помои - и обратил внимание, что внизу, в долине, движется процессия пестро и богато одетых людей, которые несут флаги неизвестного государства. Причем повару померещилось, что у него что-то стряслось с глазами - откуда вдруг взялась эта отдаленная, лежащая где-то далеко внизу долина? - но в следующую минуту он сообразил: да ведь процессия проходит совсем близко, почти под ногами у него! А кажется она такой далекой потому, что все, из кого она состоит, очень маленького роста - настоящие гномы!
Гномы (а то они и были) подошли поближе (как назло, в замке в тот день, как обычно, ворота держались нараспашку, а мост был опущен), и тот, кто шел впереди, в рыцарских латах, спросил:
- Дома ли твоя хозяйка и ее братья? Передай им, чтобы встречали гостей. Мой господин, король гномов, пришел свататься.
Повар от неожиданности вздрогнул, выплеснул на пришлецов ведро с помоями и побежал по двору, крича:
- Спасайтесь! На помощь! Пришли гномы!
Братья, которые не особенно поверили словам младшей сестры и тем не менее держались начеку, выскочили на крик, не забыв вооружиться.
- Ваш слуга слишком глуп и неуклюж, - миролюбиво сказал король гномов, отчищая со своего парадного платья ошметки капусты и мясной жир, - но не сердитесь на него: он никогда не видел короля гномов и был поражен нашим блеском. Но я желаю обратиться не к слугам, а к вам. Ведь мы с вами в дальнем родстве - таком, впрочем, дальнем, что ваши летописцы его не отметили; это мы живем дольше людей, а, следовательно, помним больше. Когда мы снова породнимся, вся эта память станет доступна для людей - как и богатства, которые мы долгие века хранили, сами не зная для чего…
- Так ты что, - спросил старший брат, весь заросший бородой, как породистый пес шерстью, - и впрямь жениться собрался?
Король еще подбирал слова для наиболее учтивого ответа, а младший из братьев, наблюдавший из дверей замка, уже метнул в него копье - он не попал, но острие вонзилось в землю в гномьем шаге от короля. А из дверей выбегали вооруженные вассалы и слуги, готовые к такому случаю.
Тогда двор замка закрылся неведомо откуда взявшимся туманом. Растерянные люди кружили, ничего не видя, и беспорядочно махали мечами, но не могли задеть ни одного гнома - тогда как гномы своим точным оружием наносили людям и царапины, и серьезные раны. Ведь у нас это излюбленный способ сражаться с более крупным противником, и из-за этого-то нас и прозвали "нибелунги" - "дети тумана".
В бешенстве братья слышали стоны раненых. Сами они ранены не были, хотя и врагов не сразили. Дав им уяснить свое положение, король гномов снова заговорил, только голос его, измененный туманом, казался новым и звучным:
- Довольно или продолжать?
- Остановись! - закричали оба брата.
- Согласны ли вы отдать мне свою сестру в жены?
- Отдаем, отдаем!
Тотчас туман рассеялся, и король гномов вышел к ним навстречу, чтобы рукопожатием скрепить договор. А придворный лекарь гномов перевязал раненых, и через час все, от серьезных ранений до незначительных, у них зажило.
Оставалось лишь назначить день свадьбы. А в ожидании нее жених удостоился разрешение, что ни день, навещать свою невесту…