- Ее закрыли.
- Деньги есть?
- На жизнь хватает.
Что еще сказать? Вообще-то нечего.
- Я скучаю по Олдершоту, - призналась Эмми. - Жаль, что я вообще переехала сюда. Здесь даже поговорить не с кем. Убогие людишки. Ни разу не веселилась с тех пор, как перебралась сюда.
- Может, тебе стоит чаще выходить из дома.
- Может быть. Да только не с кем, вот в чем беда. К тому же, говорят, в одну реку не войдешь дважды.
После долгой паузы, когда Эл уже собиралась попрощаться, мать спросила:
- Ну и как твои дела? Пашешь как пчелка?
- Да. Насыщенная неделя.
- Понятное дело. Из-за принцессы. Какая жалость, правда? Я всегда думала, что у нас много общего, у меня с ней. Много разных парней и печальный конец. Как по-твоему, у нее все было бы хорошо с Доди?
- Не знаю. Без понятия.
- Мальчики тебе никогда не нравились, а? По-моему, тебя от них тошнит.
- С чего ты взяла?
- Да ладно, сама знаешь.
- Нет, не знаю.
Она хотела сказать: "Я не знаю, но очень хочу узнать, хочу пролить свет, ты сказала мне немало такого, что я…", но Эмми перебила ее:
- Мне пора. Газ вытекает. - И положила трубку.
Эл уронила трубку на одеяло. Опустила голову на колени. Пульс колотится - на шее, в висках, на кончиках пальцев. Ладони покалывает. Давление подскочило, решила она. Меньше надо жрать пиццу. Она ощутила слабую, сочащуюся ярость, как будто что-то внутри ее треснуло и черная кровь потихоньку идет горлом.
Мне нужна Колетт, подумала она. Колетт защитит меня. Мне нужно сесть рядом с ней и уставиться в телевизор, неважно, что она смотрит, что бы она ни смотрела, все сгодится. Я хочу быть нормальной. Я хочу полчасика побыть нормальной, как все, насладиться сводкой с похорон, прежде чем Моррис опять заведет волынку.
Она открыла дверь спальни и вышла в небольшой квадратный холл. Дверь гостиной была закрыта, но хриплый смех сотрясал комнату, где Колетт, как она знала, шевелила пятками в носочках. Чтобы не слышать кассету, Колетт включила телевизор погромче. Естественно, совершенно естественно. Она хотела было постучаться. Но нет, нет, не стоит портить ей удовольствие. Эл повернула прочь. И тут объявилась Диана: вспышка в зеркале холла, проблеск. Через мгновение она превратилась в заметное розовое сияние.
Диана облачилась в подвенечное платье, теперь оно на ней висело - принцесса исхудала, а платье было мятым и каким-то драным, словно его протащили по галереям загробного мира, где хозяйство, понятное дело, ведется не лучшим образом. Она приколола к юбкам вырезки из газет, и они колыхались на потустороннем ветру. Диана сверялась с ними, задирая юбки и вчитываясь; но, по мнению Элисон, изрядно косила.
- Передай моим мальчикам, что я люблю их, - сказала Диана. - Моим мальчикам, уверена, ты знаешь, о ком я.
Эл не подсказывала ей: никогда нельзя уступать мертвым. Они будут приставать и надоедать, будут намекать и льстить, но нельзя поддаваться на их уловки. Хотят говорить - пусть говорят сами с собой.
Диана топнула ногой.
- Ты знаешь их имена, - обвинила она. - Ты, мерзкая маленькая вонючка, гадина. Вот засранство! Как же их зовут?
Так иногда случается с умершими: память покидает их почти сразу. Вообще-то это благословение Божье. Не стоит звать их, когда они решили уйти. Они не такие, как Моррис и компания, - они не пытаются вернуться, не хитрят и не строят планы возрождения, не висят на дверном звонке, не стучат в окно, не скребутся в твоих легких, не вылетают с дыханием.
Диана опустила глаза. Они закатились под голубыми веками. Ее накрашенные губы пытались нащупать имена.
- На кончике языка вертятся, - пожаловалась она. - Да ладно, какая разница. Скажи им, ведь ты же знаешь. Передай, что я люблю его… Корольку. И второму ребенку. Корольку и Кактамльку.
За ее спиной вспыхнуло ядовитое зарево, как будто пожар на химической фабрике. Она уходит, подумала Эл, она тает, превращаясь в ничто, в отравленный пепел на ветру.
- Итак, - сказала принцесса, - я люблю их, я люблю тебя, моя добрая женщина. И еще я люблю его… да кого же… погоди минутку. - Она задрала юбки и задумалась над веером газетных вырезок, перебирая их в поисках нужного имени, - Так много слов, - простонала она, затем хихикнула. Подол выскользнул из ее пальцев, - Что толку, все равно забыла. Я всех вас люблю! А теперь отвали и дай мне побыть одной.
Принцесса истаяла. Эл молча умоляла ее. Ди, останься. В комнате холодно. С щелчком включилась кассета.
ДРЕВКОКАЧ: Царственный сей остров…
МОРРИС: Царственный мой…
- Эл, ты опять включила кассету? - заорала Колетт.
- Я не специально, она сама…
- …потому что я не в силах это выносить.
- Она не нужна тебе для книги?
- Боже, нет. Мы не можем вставить это в книгу!
- И что мне с ней делать?
ДРЕВКОКАЧ: Сей второй Эдем…
МОРРИС: Царственный мой зад.
- Сотри ее, - крикнула Колетт.
Семь
На Адмирал-драйв строили такие дома: "Коллингвуд", "Фробишер", "Битти", "Маунтбэттен", "Родней" и "Хокинс". Колетт поначалу не впечатлилась. Участок представлял собой клочковатое поле, наполовину уже перекопанное.
- Почему именно Адмирал-драйв? - спросила она у агента в фургончике.
- Потому что все наши застройки посвящены морской тематике, - объяснила женщина.
На ней был бедж с именем, ярко-оранжевые юбка и свитер - одета как кассирша в супермаркете.
- Ужасная форма, - поморщилась Колетт. - Разве темно-синий не уместнее?
- От оранжевого будет прок, - сказала женщина, - как только стройка начнется. Оранжевый гораздо заметнее. Еще и каски придется носить. Грязи будет по колено. Как на поле боя. - Коммерческий талант от Бога, подумала Колетт. - Я это к тому, - добавила женщина, - что намного выгоднее покупать на этом этапе.
Колетт взяла со стола пачку брошюр, выровняла и кинула в свою сумку.
- Я могу вам чем-то помочь? - спросила женщина. Похоже, утрата рекламок расстроила ее. - Сколько спален вам нужно?
- Не знаю. Три?
- Тогда вот этот. "Битти"?
Колетт удивила манера женщины превращать утверждения в вопросы. Должно быть, в Суррее так принято, решила она; ну прям как в Австралии.
Она открыла брошюру, посвященную "Битти", и поднесла к свету.
- Это утвержденные размеры комнат, Сюзи?
- О нет. Это для общего сведения?
- То есть это сведения, но неверные?
- Это приблизительно?
- Значит, комнаты могут быть больше, чем написано?
- Вряд ли.
- Но могут быть меньше?
- Некоторое уменьшение не исключено.
- Знаете, мы не лилипуты. А что насчет домов с четырьмя спальнями? Мы можем объединить комнаты, например.
- На данном этапе, при условии, что строительные нормы позволят, возможна небольшая перепланировка? - ободрила Сюзи. - Но это, вероятно, повлечет дополнительные затраты?
- Вы заставите нас платить за стены, которых нет?
- Любые изменения в общем плане могут означать дополнительные затраты, - сообщила Сюзи, - но отнюдь не обязательно. Может, вас скорее заинтересует "Фробишер"? В нем обширная полезная площадь?
- Погодите минутку, - сказала Колетт. - Погодите минутку, я схожу за подругой.
Она выскочила из фургона и побежала по парковке к машине. Строители подняли флаг, чтобы украсить контору, и Элисон наблюдала, как их эмблема полощется на ветру. Колетт распахнула дверцу машины.
- Эл, погляди лучше сама. Во "Фробишере" обширная полезная площадь. Так мне сказали.
Эл отстегнула ремень и вылезла наружу. Колени у нее затекли после короткого броска в Суррей. Колетт сказала, новостройки - это здорово, но мне нужно время, чтобы все разведать. Я должна увидеть, что скрывается за краской и отделкой, за кирпичами и известкой, проверить землю, на которой мы будем жить. Это не просто жилище. Это вложение денег. Надо извлечь максимальную прибыль. Надо думать о будущем. В конце концов, сказала она, ты же не делаешь взносы в пенсионный фонд.
- Не глупи, - возмутилась Эл. - Как я могу выйти на пенсию?
Она стояла и оглядывалась по сторонам. Она чувствовала, как земля трепещет от ужаса перед вторжением. Машины строителей наготове, их пасти покрыты коркой земли, они ждут утра понедельника. Насилие висит в воздухе, подобно запаху взрывчатки. Птицы улетели. Лисы покинули свои норы. Кости мышей и полевок перемешаны с грязью, и она чувствует, как мгновенно ломаются хрупкие шейки, как тельца превращаются в кашу из мяса и меха. Под ее ногами иссеченные черви вертятся, извиваются и регенерируют. Она подняла взгляд на остатки поля. Участок обрамлен хвойными деревьями, словно отгорожен ширмой; ни за что не угадаешь, что лежит за ними. Примерно посередине - поясок молодых берез. В канаве бежит вода. По направлению к шоссе на Гилдфорд она видит живую изгородь и зарытого под ней недоношенного младенца. Она видит призрачных лошадей, сбившихся в кучу в тени стены. Это никакое место - не лучше и не хуже большинства других.
- Тебя что-то расстраивает? - живо спросила Колетт.
- Нет.
- Раньше здесь что-то было?
- Ничего. Просто деревня.
- Пойдем в фургон. Поговоришь с Сюзи.
Эл уловила запашок стоячей воды: канава, илистый ров, расширяющийся в пруд, в котором отражаются лица, глядящие на нее с небес, - насмешливо. Мертвые не поднимаются и не опускаются, так что, строго говоря, они не могут ни коситься на вас с верхушек деревьев, ни ворчать, ни метаться у вас под ногами - но они могут сделать вид, если захотят.