* * *
Коляска прибыла за ними сразу после заката, и Патрисия с Альтеей отправились в зал Лафайета. Лошадиные копыта и колеса экипажа грохотали по мощенным булыжником улицам, а газовые фонари на каждом углу разгоняли темноту.
Бок о бок они вступили в бальный зал, и это мгновение было последним, которое им удастся провести вместе - пока не кончится ночь. Как обычно, приятельницы Альтеи увлекли ее в уголок, чтобы там пить пунш и сплетничать. Патрисия могла бы поискать собственных подруг, встревоженных не менее, чем она сама, но ей совершенно не хотелось общества.
Оркестр еще настраивал инструменты, когда начали входить мужчины. Сперва прибывали в основном старшие джентльмены, проводящие время с матерями, - их Патрисия уже знала. Она заметила мистера Бруссарда, смотревшего на нее с плохо скрываемым интересом - по крайней мере, до тех пор, пока Альтея не взяла его под руку и не принялась расточать любезности, которые ему так нравились.
Также Патрисия бегло взглянула на высокого седовласого мужчину - Лоренса Деверо. Они с матерью тоже носили эту фамилию, хотя в последний раз он навещал Альтею много лет назад. Даже лицом Патрисия напоминала его; никто никогда не осмеливался назвать ее дочерью этого человека, но сама девушка знала правду.
По правде сказать, она и не ожидала, что мистер Деверо станет уделять ей внимание. Он никогда этого не делал. Но с его стороны было бы мило хотя бы взглянуть в ее сторону и заметить, насколько очаровательно она смотрится в атласном платье.
Затем появилась молодежь. На дорожке перед зданием один за другим останавливались экипажи, полные шумных смеющихся джентльменов, в большинстве своем только что закончивших университет. С яркими галстуками поверх белых рубашек с высокими воротничками, в муаровых жилетах, они гордо вступали в клуб, широко улыбаясь и хохоча, на вкус Патрисии, чересчур нарочито.
Только один из них не смеялся.
Он сразу же привлек ее внимание - поначалу только тем, что вел себя тише прочих, но вдобавок он еще и оказался очень привлекательным. Несколькими годами старше остальных, с каштановыми волосами, длинными, как у девушки, он держался с достоинством, а взгляд его темных глаз лениво блуждал по залу, скучающий и пренебрежительный, как если бы он не ожидал увидеть ничего, что могло бы его заинтересовать.
Однако, заметив ее, он замер.
Патрисии следовало бы поступить как подобает даме - отвести взгляд и раскрыть веер. Вместо этого она вздернула подбородок и уставилась на него в ответ.
"Я не стану разыгрывать из себя юную скромницу, - поклялась себе она. - Ни перед ним, ни перед кем-то еще! Если я дам ему понять, насколько я его ненавижу, он не станет ухаживать за мной. И я смогу провести с Амосом больше времени".
Он медленно улыбнулся.
Наверняка он улыбался кому-то другому. Патрисия отвернулась и принялась проталкиваться сквозь толпу к окну. В сутолоке будет несложно потеряться из виду.
А затем на ее плечо легла ладонь.
Она обернулась и увидела мужчину с каштановыми волосами. Каким образом ему удалось так быстро пересечь зал, полный людей? Белая лайка его перчатки мягко касалась ее открытой кожи.
- А вот и вы, - заметил он, как будто они были старыми друзьями, надолго разлученными случаем.
Патрисия отпрянула.
- Сэр, мы не были представлены.
- Я Жюльен Ларро.
Сперва она даже не нашлась, что ответить. Девушки и молодые джентльмены не представляются друг другу сами; они ждут, пока их представит общий друг или компаньонка. Обратиться к ней вот так, запросто, было нарушением приличий со стороны Жюльена, но уйти прочь после того, как он назвал свое имя, было бы еще более неучтивым.
- Патрисия Деверо.
- Искренне рад знакомству.
Зеленые глаза Жюльена пристально осматривали девушку, и это внимание ее смущало.
- Скажите мне, мисс Деверо, это ваш первый бал?
- Да, сэр, это так.
Ей следовало бы рассыпаться в восхищении, как изысканно здесь все устроено, но Патрисии не хотелось очаровывать этого мужчину. Если она ему нравится, значит, он опасен. Возможно, сейчас она впервые смотрит в глаза человеку, который навсегда разлучит ее с Амосом.
Но казалось, ее нелюбезный ответ доставил ему удовольствие. Его губы казались темными на фоне алебастровой кожи; Патрисия нашла, что этот контраст производит впечатление чувственности, хотя обветренное смуглое лицо Амоса казалось ей гораздо привлекательнее.
- Вы не заигрываете, как остальные девушки.
- Зато вы заигрываете, в точности как остальные юноши. Хотя и менее любезно, как я вынуждена заметить, - ответила она, надеясь, что уж теперь от него избавится.
Но Жюльен лишь мягко рассмеялся.
- Вы пришли сюда не по своей воле.
- Не думайте, будто вам известны мои желания.
- У вас есть гордость. То, чего столь прискорбно недостает большинству присутствующих здесь дам. И многим из мужчин тоже. Они пресмыкаются. Они приспосабливаются. А вот вы держите голову высоко поднятой. Полагаю, у вас сильный характер, мисс Деверо.
Патрисия пожалела, что не может дать ему пощечину.
- Если вы не можете вести себя пристойно, мне придется позвать компаньонку.
- Полагаю, в душе вы не слишком заботитесь о пристойном поведении.
Бледные глаза Жюльена, казалось, заглядывали прямо ей в сердце и видели там желание завлечь в свою постель Амоса. Патрисия ощущала почти непреодолимое стремление бежать от него, как если бы он был грабителем на темной ночной улице, а не джентльменом на приеме. Но страх и смущение вынудили ее застыть на месте.
- Я буду вести себя пристойно - пока, - продолжил он. - Могу ли я удостоиться вашего первого танца?
- Можете, сэр. - Она не смогла придумать веской причины для отказа.
Первой оказалась виргинская кадриль - живой танец, в котором все смеются и хлопают в ладоши. Патрисии всегда нравились кадрили. А при участии стольких пар - по меньшей мере, трех дюжин - танцевать должно было особенно весело.
Но только не с Жюльеном Ларро. Она твердила себе, что он лишает ее присутствия духа только своей необычностью. Чтобы разобраться в остальных, не требовалось даже знакомиться с ними - у этих самодовольных, хвастливых юнцов не имелось забот более важных, чем получше намазать голову блестящей помадой. Жюльен танцевал не хуже любого из них, ни разу не оступившись, и все время улыбался, но не той глуповатой ухмылкой, что другие мужчины, а холодной, почти насмешливой. Хуже того, казалось, он считал, что Патрисия должна оценить шутку и разделить с ним веселье.
Танец закончился, и она на некоторое время сбежала от него к другим партнерам - хотя едва ли это выглядело бегством, учитывая, как сильно на них действовало ее очарование и как глубоко они были ею восхищены. Но в середине вечера Жюльен пригласил ее снова - на вальс.
- Это намного более совершенный танец. - Партнер вел ее, положив ладонь на спину девушки; у него были тонкие костлявые пальцы, напомнившие ей когти. В воздухе разливался густой аромат камелий. - Куда более интимный.
- Я вполне согласна.
- Вам это велела ваша мать? - Его бровь презрительно выгнулась. - Соглашаться со всем, что бы я ни сказал?
- По правде сказать, она и впрямь на этом настаивала, но это не имеет для меня значения. Я говорю, что согласна с вами, поскольку действительно согласна. Как вам следовало бы уже понять, если вы скажете что-то глупое, я не премину это отметить.
Он улыбнулся шире, сверкая зубами почти неестественной белизны.
- Вы ведете себя совсем не как юная барышня, пытающаяся подцепить мужчину.
- Возможно, я и не пытаюсь.
Она подумала об Амосе и о том, как они целовались под магнолией.
- Зачем тогда вы здесь?
- У меня не было выбора, - прямо ответила Патрисия.
Такая искренность должна была стереть усмешку с лица Жюльена. Но не стерла.
- У вас может быть больше вариантов выбора, чем вы полагаете.
- Вы имеете в виду себя?
- Можно выразиться и так.
Так скоро! Патрисия надеялась провести дома еще несколько месяцев, прежде чем ей придется отдаться какому-нибудь незнакомцу. И вот перед ней Жюльен Ларро, уже почти предъявляющий на нее права.
- Почему я? - прошептала она.
- Почему не одна из ваших пустоголовых подружек? - Он кивнул в сторону угла, где неловкая девушка отважно пыталась заигрывать с круглолицым Бергардом Уилкинсом. - Потому что вы носите свои атлас и кружево, как некогда рыцари носили доспехи. Мне сдается, вы смотрите на жизнь как на битву - а мне нравятся бойцы.
Патрисия знала, ей следует быть признательной уже за то, что избравший ее мужчина, по крайней мере, не лишен ума и проницательности. Однако ее не отпускало ощущение, что в Жюльене Ларро скрывается нечто неправильное. И это пугало.
Но она могла думать только об одном. "Он отнимает меня у Амоса. Отнимает так скоро".
После приема, в экипаже по дороге домой, сидящая рядом с ней Альтея лучилась ликованием.
- Говорят, мистер Ларро недавно прибыл в город, но явно происходит из хорошей семьи и чрезвычайно богат. Он снимает целые апартаменты в лучшей гостинице и наводит справки насчет особняка на авеню Святого Чарльза.
Патрисия пожала плечами.
- Он разговаривал с мистером Бруссардом?
- Пока нет, но, полагаю, нанесет ему визит с утра.
- Как ты можешь быть так счастлива? - прошептала Патрисия. - Как ты можешь желать мне подобного?
Холодная, притворная улыбка не исчезла с губ Альтеи.
- Это все, о чем ты только способна мечтать, - ответила она. - Чего еще я могу желать?
"Чего еще ты можешь желать?" - явно подразумевала она.