- Думаешь, я эгоист и хвастун?! Ничуть не бывало. Один я нипочем бы не справился. Своими успехами я обязан дорогой Марте, гениальной Марте, если угодно, ее поддержке, неустанной помощи и настойчивости. Это она навела меня на путь истинный. До встречи с нею я был всего лишь жалким подельщиком, опутанным паутиной мертвых формул, - я увяз в растреклятой материи, как в трясине. А она приобщила меня к духу и раскрыла его безграничные возможности.
Я попробовал остановить его:
- Говоришь, мост между духом и материей? Но что это значит, объясни!
Мне ответила Марта; с чувством явного преклонения перед профессором она сказала:
- Я внесла лишь скромную лепту. Я была катализатором, не больше. А подробности, что я сообщила вам, профессор, и материалы, которые легли в основу вашего гениального открытия, известны с незапамятных времен. Раньше я пробовала заинтересовать и других ученых, но без толку: никто из них даже представить не мог, как это можно осуществить, а вам, профессор, удалось. Для этого нужен был человек незаурядный.
- Верно! - воскликнул Трувер, опять потирая руки. - Верно! Нужен был незаурядный ум, точнее - гений, способный мыслить широко и по-новому… Марта, мы непременно должны отпраздновать этот великий день с нашим другом Венсеном, которого привела сюда счастливая звезда. Шампанского!.. Да, но каким ветром тебя все же к нам занесло? Чем ты занимаешься в жизни - вообще? - Немного успокоившись, он впервые снизошел до удивления нашей и впрямь необычной встречей.
Я вкратце поведал ему о себе: сказал, что я журналист и теперь отдыхаю после болезни и что, если б у меня не забарахлила машина, мы бы вряд ли встретились. Он слушал меня с безразличным видом. Пока Марта ходила за шампанским, я продолжал свои расспросы:
- Чтобы разделить твою радость, позволь сначала узнать, что за необыкновенное открытие ты сделал в этом заведении?
- Скоро узнаешь, - сказал он. - Уж коли наверху решили, значит, можно выкладывать все начистоту. Спешить некуда. КПД превосходный, так что мое присутствие на станции не обязательно.
- КПД? Станция? - удивился я. - До сего вечера я, как и все местные, считал, что это психиатрическая больница.
- И то, и другое, синтез одного с другим… Марта, надеюсь, дети без вас обойдутся?
- Думаю, да, профессор. У Аликс, правда, был серьезный сбой. Но вроде обошлось.
- Аликс? Сбой? - недоуменно произнес я. - Но почему вы все время говорите какими-то загадками?
- Слышал удары - стены так и ходили ходуном? Это все Аликс. К сожалению, у нее действительно бывают сбои - приходится бороться. У этой девочки просто феноменальные способности. Но она доставляет нам массу хлопот. Однако скоро все войдет в норму.
- Умоляю, пощади мое невежество. Говори яснее.
- Тогда за стол! - скомандовал профессор, захватив шампанское и бокалы. - Сегодня я голоден как волк.
Доктор Марта была совершенно права, назвав здешний рацион аскетическим, - холодный цыпленок, ветчина сомнительного цвета и салат явно не первой свежести. Если уж хозяева больницы так питаются, подумал я, что же достается несчастным пациентам? Единственным утешением была надежда, что шампанское и рассказ профессора восполнят скудность нашего ужина.
Профессор осушил залпом свой бокал, проглотил половину доброго ломтя ветчины и начал так:
- Прежде всего ответь, приходилось ли тебе раньше слышать о полтергейсте?
IV
Полтергейст? Это чудное слово смутно напомнило мне одну книжицу, я листал ее недели две-три назад, в ней речь шла о непонятных явлениях: таинственных шумах, перемещении предметов, домах с привидениями - и доказывалось существование бесплотных духов. Потом это слово попалось мне опять - здесь, в одной из библиотечных книг.
- Когда ты сам увидишь мою установку, - сказал профессор, - тогда ты поймешь - это далеко не вздор и не бабушкины сказки… Марта, у вас, впрочем, это выйдет лучше, так что давайте-ка просветите нашего невежду. Растолкуйте ему, что к чему.
- Полтергейст, - покорно начала Марта, - это немецкое слово, состоящее из двух частей: "полтер", что означает "шум", и "гейст" - "дух". Таким образом, перевести его можно как "шумный дух"; этим словом обозначается сам феномен полтергейста, а носители его, люди, называются полтергейстерами, что очень важно, потому как при этом непременно присутствует посредник, связанный с проявлением данного феномена. Полтергейст наблюдали издревле, однако ж если в давние времена его существование зачастую подвергалось сомнению, то в наши дни многие ученые изучили его с помощью приборов, исключающих любой подлог или надувательство, и оно признано бесспорным. После двадцати пяти лет наблюдений и измерений великий Ж.Б. Райн заключил: "Дух действительно наделен силой, способной воздействовать на материю".
- Не стоит пока копать слишком глубоко, - перебил ее Трувер. - Нашему другу Венсену подавай только факты.
- Вот именно, только факты, - согласился я. - Не пойму, какая связь между полтергейстом, если он действительно существует, и психиатрической больницей?
- Скоро поймешь, дружище. Что ты скажешь насчет заявления, которое сделал один выдающийся физик? Смею полагать, ты не станешь оспаривать его заслуги в науке, поскольку в 1973 году он получил Нобелевскую премию. Я говорю о Брайане Джозефсоне, которому пришлось заниматься несколькими случаями полтергейста, как раз тем, от чего, по-твоему, тянет средневековым колдовством. Так вот, этот всемирно известный физик заявил в интервью "Дейли мейл", ты только послушай. - И он зачитал:
"Мы стоим на пороге величайших открытий в области физики. Мы имеем дело с новым видом энергии… И сила эта действует по своим законам. Они загадочны, но не более, чем явления физические, о которых нам тоже пока ничего не известно. Еще недавно досточтимые деятели науки и знать не хотели об изысканиях в области психиатрии… И теперь, я боюсь, эти уважаемые ученые упустили великую возможность."
- Так-то вот! - торжествующе заключил он. - Зато я не упустил, да-да! Я ее не упустил. Теперь понимаешь?
- Ни единого слова.
- Экий ты непонятливый! Но ты же слышал! "На пороге, - сказал Брайан Джозефсон, - на пороге величайших открытий". Так вот, эти важнейшие открытия, точнее говоря, открытие уже сделано. И сделал его профессор Трувер. "И сила эта действует по своим законам". И эту силу укротил я. Для меня ее законы больше не секрет.
- Еще раз прошу тебя, - взмолился я, - соберись наконец с мыслями, рассказывай спокойно, толком и все по порядку.
- Да-да, разумеется.
Он довольно долго молчал, потом отправил в рот кусок жесткой цыплятины, тщательно, с задумчивым видом его прожевал и уже более спокойно продолжил:
- После Политеха я некоторое время работал на промышленном предприятии. Какая ж там была скучища! В этой дыре ни о каком полете мысли не могло быть и речи. Но нежданно-негаданно на меня свалилось наследство - деньги помогли мне бежать с этой ужасной каторги. Я тут же сел за докторскую. Потом защитился, однако моя диссертация не произвела впечатления. А называлась она "В поисках энергии". Болваны, входившие в состав диссертационной комиссии, не оценили новизну моих идей, не понравилось им и само название. А один осел даже сказал - она, мол, больше напоминает роман, нежели научный труд.
Затем я преподавал в провинциальном коллеже. Не позавидуешь! Правда, было одно преимущество - уйма свободного времени, вот я и занялся тем, о чем давно мечтал: теоретическими и прикладными исследованиями, благо в моем полном распоряжении была крохотная, хоть и плохонькая лаборатория. Там я провел несколько лет - в тиши и безвестности.
Следом за диссертацией я опубликовал - за свой счет - несколько работ по теме "Поиск новых видов энергии". До академических кругов они не дошли, зато на них обратили внимание другие. Обо мне, тогда еще мало кому известном исследователе, прознали в ЭДФ. В то время энергия считалась проблемой века. Миру нужны были новые источники, потому что все вдруг поняли - однажды ее может просто не хватить. ЭДФ выразила готовность рассмотреть любую интересную идею. Руководители ЭДФ предложили мне сотрудничество и обещали средства, какие не смог бы дать ни один университет. И я согласился - при условии полной свободы действий. Нелегкое решение, но, пораскинув мозгами, люди из ЭДФ его приняли.
Он опять ненадолго умолк и за это время успел опорожнить и тарелку, и бокал. Я же едва прикоснулся к еде. Мне казалось, что мало-помалу я начинаю различать слабые проблески света во тьме.
Трувер меж тем продолжал:
- За работу я взялся не мешкая и за это время получил массу прелюбопытнейших результатов. Я предложил, к примеру, использовать солнечную энергию и энергию приливных волн так, как до меня никому и в голову не приходило. Дело оказалось на редкость прибыльным, и ЭДФ во мне души не чаяла. После этого ни о каком контроле не могло быть и речи. Мне дали зеленый свет. Сказать по правде, я тогда был недоволен собой и чувствовал себя несчастным. Понимаешь? Я все чаще с горечью думал, что иду дорогами, по которым уже ходили. Мне же нужен был свой путь.
- Как всякому великому художнику, - чуть слышно съязвил я.
- Вот именно. Мне хотелось открыть нечто такое, чего до меня еще никогда не было. Это могло быть лишь открытие неизвестного источника энергии, о котором никто не дерзнул даже помыслить. Я воззвал к силе моего разума, творческого, - понимаешь? - только став творцом, я смог бы опередить своих собратьев по науке с их жалкими потугами дать миру что-то новое. Я знал - этот подвиг мне по плечу, но я долго не мог представить, в каком направлении идти. Я походил на слепца! Это было ужасно. Бессонными ночами, наверно, многим гениям приходилось испытывать такие муки.