Я взглянул на часы и понял, что лишен возможности переждать стихию в уютном холле "Дома творческих союзов". Поэтому, примерившись, я рванулся к стоянке на другой стороне улицы, где сейчас получала бесплатные водные процедуры моя вишневая "Селенга". Но все равно дождю хватило тех десяти секунд, чтобы превратить и рубашку, и летние брюки в половые тряпки на выезде. Это я в полной мере ощутил, едва оказался в машине. Смутные воспоминания из розового детства пронеслись как в калейдоскопе, пока я включал систему кондиционирования и влагопоглощения кресел и салона. Наконец, минут через пять одежда и волосы высохли, я завел двигатель и осторожно выехал со стоянки.
Часы на приборной панели подсказывали, что жить мне осталось всего-то полчаса, ибо если я через тридцать минут не займу рабочее кресло, то явившийся с регулярной проверкой начкадрами непременно наябедничает на меня генеральному как на злостного нарушителя трудовой дисциплины с всеми вытекающими финансовыми последствиями. С другой стороны, по такой погоде только сумасшедший или камикадзе рискнули бы гнать машину на скорости большей, чем конный экипаж сто лет назад. В общем, когда индикатор спидометра высветил число "40", я решил, что в гости ко Всевышнему мне еще рановато, а на работу поспею вовремя. Однако правы были предки, утверждавшие, что "человек предполагает, а Бог располагает".
На пересечении проспектов Центрального и Независимости я издалека различил размытое водяной стеной зеленое пятно светофора. Но как только прибавил газу, дабы успеть проскочить перекресток, впереди на обочине возник темный силуэт и буквально ринулся под колеса моей "Селенги". По крайней мере, мне так показалось. И единственное, что я успел предпринять, это резко вывернуть руль вправо, молясь, чтобы на тротуаре не оказалось еще какого-нибудь ненормального, вздумавшего прогуливаться под проливным дождем. Как выяснилось тут же, пятьдесят километров в час, каковые я успел набрать перед светофором, очень проблематично погасить на каких-то десяти-пятнадцати метрах асфальта, покрытого слоем воды в несколько сантиметров. А лучшим тормозом в таком случае может выступить только нечто прочное и хорошо закрепленное. Вроде столба уличного освещения например.
Когда я пришел в себя от удара о рулевую колонку, лишь самую малость смягченного ремнем безопасности (чтоб он совсем оторвался!), то обнаружил, что моя "красавица" утеряла правое переднее крыло и снесла таксофонную будку возле самого крыльца "Сибирского бистро", в котором я частенько посиживал с друзьями или без. Сие открытие неприятно поразило меня. Получалось, либо скорость машины была километров на десять больше указанной спидометром, либо я вместо тормоза умудрился нажать на газ!
Стараясь дышать осторожно из-за сильной боли в груди, я расстегнул предательский ремень безопасности и попробовал открыть дверцу, но, как и ожидал, она не поддалась. Блин! Придется выбираться через лобовое стекло, благо, оно полностью вылетело от столкновения. Салон покореженной машины медленно наполнялся водой - так и так промокну! Кряхтя и морщась от боли, я выкарабкался на скользкий вздыбившийся капот и съехал по нему на тротуар. Тут же из бистро выскочило несколько человек, явно бывших свидетелями моего каскадерского искусства, и под руки затащили меня в душистую теплоту кафе, усадив на один из мягких диванчиков уютного холла рядом с чучелом медведя-пестуна.
Кто-то из них заботливо сунул мне в руки стакан со знаменитой "Таежной падью" - брусничный морс с корицей, медом и коньяком в пропорции явно в пользу последнего. Я благодарно кивнул в ответ и не замедлил воспользоваться "лекарством", ибо по самым скромным прикидкам снова сесть за руль мне придется не скоро. Коктейль произвел на мой избитый организм должное оздоравливающее действие, и я тут же вспомнил о виновнике происшествия.
- А где же тот псих, что мне под колеса кинулся? - поинтересовался я у окружающих.
- Какой псих?!..
- Да не было тут никого!..
- Мужик, ты же сам в столб въехал!..
- А может у тебя самого с головой…
- Да говорю же вам: человек какой-то через дорогу, наперерез побежал! - возмутился я.
За этой перепалкой нас и застали "гаишники", как их до сих пор называли промеж себя водители всех мастей. Старший наряда оказался мне не знакомым, а потому развернул следствие по всем правилам: нудно и протокольно. Гипотеза о моей трезвости отпала сама собой в виду невозможности проверки, поскольку к моменту появления блюстителей дорожного порядка я успел "приговорить" первый стакан "пади" и принялся за второй. Мои утверждения об исчезнувшем виновнике происшествия были занесены в протокол, но также не удостоились внимания, поскольку других свидетелей этому факту не нашлось. В конце концов лейтенанту надоели галдеж и препирательства, он вызвал эвакуатор, а меня усадил в патрульную "ауди" и отвез в управление безопасности дорожного движения.
Я, конечно, понимал, что мне светят большие неприятности - все-таки будку таксофона я снес, - но сдаваться не собирался и позвонил из управления "дорожников" в управление криминальной милиции, своему дальнему родственнику и другу детства комиссару Бересту.
- Здравия желаю, комиссар!
- Аналогично, - хмыкнул Николай. - Что-то припозднился ты сегодня, не иначе быт заел?
- А что - быт?.. Быт есть, он не может не есть! - Я постарался говорить как можно бодрее, несмотря на то, что самочувствие мое продолжало оставаться в стадии средней паршивости: все болит, но все - по фигу. - Николай Матвеевич, у меня к вам просьба: поручитесь за лояльность и законопослушество вашего самого близкого человека в этом бренном мире перед грозными хозяевами улиц и проспектов…
- Ты что, ДТП устроил с утра пораньше? - прервал мой поток краснобайства невозмутимый комиссар.
- Господи, вот это сила мысли! Какой напор, какая глубина…
- Еще слово и останешься там, где сидишь, на двойной срок, - рыкнул доведенный до нужной мне кондиции Берест. - По моей личной просьбе!
- Не будьте таким жестоким, комиссар, - я шмыгнул носом, - вам это не идет.
- Достал ты меня, родственничек! Немедленно отдай трубку дежурному офицеру! - голос Николая обрел твердость дамасской стали.
Капитан "дорожников", с изумлением слушавший мои наглые речи, забрал у меня радиофон и сказал:
- Капитан Войкович! Здравствуйте, господин комиссар… Да, естественно нарушил… Я понимаю, но господин Котов не просто разбил машину, а еще и будку таксофона разрушил… Утверждает, что пытался уйти от столкновения с пешеходом, но свидетели происшествия этот факт отрицают… Хорошо, господин комиссар, уважу. Но права и машину задержу до выяснения! Всего хорошего, - он выключил связь и мрачно посмотрел на меня. - Господин Котов, за вас поручился комиссар Берест. Подпишите протокол временного задержания вашей машины и водительских прав и можете быть свободны.
Я хотел было обнаглеть и попросить еще один звонок за казенный счет, но потом решил не напрягать служителей светофоров и дорожных пробок, подписал с оскорбленным видом кучу бланков и покинул гостеприимных "гаишников".
Я вышел на широкое, в пять ступеней, крыльцо, укрытое от непогоды здоровенным, скошенным почему-то на одну сторону козырьком, и, не торопясь, закурил. Дождь еще не кончился, хотя и превратился уже из могучего ливня в слабосильную мелкую морось, машину у меня отобрали, на работу я опоздал бесповоротно, так что объективных причин суетиться и куда-то бежать у меня не осталось. А осталась обида на незаслуженное наказание и неясное предчувствие надвигающейся грозы, похлеще только что прошедшей. Какие-то незримые эманации все время настигали меня, где бы я ни был, отвлекали, не давали сосредоточиться и расслабиться.
И все-таки, чтобы совсем уж не выкидывать испорченный день на свалку истории, я вытащил мобильник и позвонил старому и верному другу Олегу Ракитину, капитану (простите, теперь уже майору!) криминальной милиции города, сыгравшему в предыдущей битве с черным мадхъя далеко не последнюю роль. Олег тогда невольно сделал решившее схватку открытие: оригинал (человек), с которого Нурия творила матрикат для клонирования темных сущностей - психомов, становился временно неуязвимым, вплоть до гибели матриката. Именно благодаря этому, так и не понятому нами явлению, Олег и остался жив, когда попытался взорвать себя в беседке городского парка, считая это радикальным способом уничтожения своих психомов, едва не убивших его любимую жену Алену. Но про свойства матрикатов Ракитин не знал, а свой - не нашел, поэтому аутодафе не получилось: капитан остался жив. Правда, веселости и легкости с тех пор в его характере поубавилось, но чуть позже Олег получил звание майора и должность начальника оперативно-розыскного отдела криминальной милиции города, и все решили, что Ракитин просто стал серьезней и взрослей.
- Привет, Олежек! - жизнерадостно начал я, несмотря на то, что на душе скреблось целое стадо бродячих котов.
- Привет, Димыч, - Ракитин явно обрадовался моему звонку. - Ты где?
- Да тут, недалеко, в одном милом заведении…
- Хочешь, угадаю его название с трех букв? - хмыкнул Олег.
- Валяй!..
- ГАИ…
- Тебе Берест настучал?
- Стучат дятлы, а у нас - обмен информацией, - наставительно сказал Ракитин. - Так что, без ног теперь остался? Надолго?..
- Почему без ног? - не сообразил я.
- Ну, волка же ноги кормят, а у тебя вместо них - машина…
- Юморист! - съязвил я. - Мой главный кормильный орган - голова, чтоб ты знал! Лучше скажи, можешь ты меня отсюда забрать - очень уж мокнуть неохота. Да и, наверное, есть какая-никакая свежатинка?
- Есть, есть, кровожадный ты наш, - Олег явно нервничал: именно поэтому шутки у него сегодня и не получались. - Я заберу тебя через пятнадцать минут. Жди.