До управления криминальной милиции я добрался без происшествий. "Хундайка", хоть и битая, но еще резвая, вполне сносно слушалась руля и педалей, да и с погодой как-то наладилось: солнечно, сухо, ветерок… Настроение у меня установилось тоже согласно погоде, но не надолго. Потому что в управлении начались сюрпризы.
Едва я показался пред бдительные очи дежурного - новоиспеченного лейтенанта Степана Бульбы, как он тут же озадачил меня:
- Лексеич, тебя тут одна баба по телефону домогается - уже раз десять звонила.
- А ты ничего не путаешь, Михалыч? - в тон ему уточнил я. - Я вообще-то в "Вестнике" работаю, а не в КМ.
- Вот и я ей то же самое сказал, - ухмыльнулся бывший сержант и правая рука бывшего капитана Ракитина во всяких рискованных рейдах и разборках в бытность последнего командиром опергруппы.
- А она?
- Говорит, мол, Котов занимается расследованием убийства в "Северной", значит должен быть на работе, - Бульба уже улыбался во весь рот. - А если, говорит, вы не знаете, где он, так и не морочьте мне голову!
- Тяжелый случай, - я достал сигареты, закурил и предложил Степану.
- А у тебя, Лексеич, все случаи тяжелые, - бывший сержант ехидно прищурился, беря сигарету и прикуривая от моей же зажигалки. - Да и бабы - не подарочек…
- Знаешь, Степа, есть такой анекдот, - проникновенно сказал я: - "Раздается звонок. - Алло, это пять-семнадцать-сто один? - Нет… - Так что ж вы снимаете трубку?"
И не дожидаясь реакции задумавшегося Бульбы, я рванул через ступеньку на второй этаж к Ракитину. Однако неизвестная и очень осведомленная и настойчивая дама не шла у меня из головы. Но решить новую шараду мне было не суждено, ибо на пол-пути к кабинету начальника оперотдела запел мой мобильник.
Звонил Вася Полосухин.
- Здорово, Димоген!
- Привет, Полосатый! Что у нас плохого?
- Да вот, не знаю: плохое или не очень, - вздохнул Васька, - похоже, крестник твой объявился.
- Какой еще крестник? Где? - Я и не скрывал удивления.
- Да тот самый, из-за которого ты свою "двадцатку" расколошматил, - уточнил Василий и хмыкнул: - А появился прямо у меня в кабинете.
- Как это?! - Я почувствовал знакомый сквознячок на затылке и инстинктивно встал спиной к стене, создавая себе иллюзию безопасности. - У тебя же там телеметрия с масс-датчиками и две "оглобли" в коридоре перед кабинетом?
- Вот именно, - Полосухин снова издал смешок, и я понял, что он не на шутку напуган, и вся его бравада - лишь защитная поза, не более. - Этот парень именно возник прямо посреди кабинета, но как - я не видел.
- Может, все-таки вошел?
- Нет! - почти выкрикнул Васька, но тут же взял себя в руки, кашлянул и продолжил нормальным тоном. - В общем, он интересовался не мной, а тобой.
- Как он выглядел? - Холод в затылке вдруг преобразовался в ощущение тяжелого, давящего взгляда, и я невольно передернул плечами и внутренне напрягся, стараясь избавиться от этого чувства.
- Почти как я, - нервно хохотнул Васька. - Что-то восточно-цыганистое, наглое и… очень опасное. Понимаешь, Димыч, - вдруг заторопился он, - я ведь никогда, никого и ничего не боялся, даже своего папаши в детстве, а тут страшно стало до икоты! И ведь он мне не угрожал, рожи не корчил, пистолетом не махал… Короче, извини, я проболтался насчет: где ты и что ты.
- Так он ничего про меня не знал?! - поразился я. - Какого же черта…
- Я и сам не понимаю, - подтвердил Васька. - Ерунда получается, но все равно страшно. Димыч, дерни-ка ты из города, мой тебе совет, и побыстрее.
- А ты? Ведь он же тогда к тебе придет - не дурак! - Я вдруг успокоился. У меня такое бывает: "запредельное торможение" называется, когда раздражитель оказывается выше порога адаптации и перестает восприниматься организмом. - И потом, я не привык бегать от опасности, Полосатый, ты же меня знаешь. Короче, спасибо за предупреждение и будь осторожен. Пока!
- Что ж, бывай, Димоген, - Василий в трубке вздохнул с явным облегчением от того, что груз ответственности теперь не давил на его тощие, но жилистые плечи. - Но будь уверен, я друзей в беде не бросаю. Звони, если понадоблюсь.
В трубке запели гудки отбоя. Я сунул мобильник в кобуру на поясе и медленно побрел к кабинету Олега. М-да, уважаемый Дмитрий Алексеевич, как говорила маленькая девочка Алиса, становится все страньше и страньше! Кто же они такие, эти люди, разыскивающие меня по всему городу на работе и у знакомых, и…
Ленка! Рыжик мой дорогой! Как же я про тебя-то забыл, бегемот толстокожий?! Ведь они и на тебя непременно выйдут, если уже не вышли!..
Я буквально вырвал телефон обратно из кобуры и лихорадочно ткнул запрограммированную на номер Лены кнопку. Несколько секунд, пока шло соединение, показались мне нескончаемой пыткой. Права народная мудрость, гласящая, что хуже нет, чем ждать и догонять. Наконец звонкий и бесконечно родной и близкий в этот момент голосок ответил:
- Котик, милый, что случилось?
- Послушай, Рыжик, и не перебивай, - я постарался говорить четко и невозмутимо. - Ты сейчас же отпрашиваешься у шефа за свой счет на неделю, нет, лучше на две, едешь в центр проката и берешь любую неприметную машину в хорошем состоянии, а потом немедленно уезжаешь из города туда, где мы были с тобой в прошлом году. Поняла? Ничего не уточняй, скажи только "да" или "нет"!
- Да, котик, - Лена произнесла это ласково и спокойно.
"Молодец, - подумал я, - научилась держать нервы в узде: не зря я тебя целый год натаскивал". И сглазил.
- Неужели все так плохо, котик?
- Хуже не бывает. - Я едва не зарычал.
- А может, я успею…
- Нет! Ты мне веришь?
- Да, котик…
- Хорошо. Карточку обналичишь где-нибудь по дороге и больше ею не пользуйся! Меня не ищи, я сам тебе позвоню. Все, моя лапушка. Действуй!
Спрятав телефон, я наконец вздохнул с облегчением и вошел в кабинет Ракитина со своим обычным выражением лица - немного смешливым и чуточку хитроватым, за что меня и прозвали еще в институте Котом.
Олег был не один. Слева от него за столом для совещаний сидел Афанасий Иванович Клоков, "наш главный по трупам", как его за глаза называли сослуживцы, и докладывал результаты экспертизы. Я, похоже, застал самое интересное, пропустив скучное и длинное вступление, от которого Клоков никогда не отказывался, не взирая на кислые мины слушателей.
- …Итак, причиной смерти Ильхана Рафаиловича Амиева однозначно явился перелом шейного отдела позвоночника, совершенный, скорее всего в состоянии бодрствования, ибо наличествуют множественные разрывы волокон и фасций шейных мышц, что свидетельствует о попытке сопротивления смертельному воздействию, - методично вещал Клоков, перелистывая файлы с заключениями. - Вывод: такое воздействие мог совершить только очень сильный и специально тренированный человек, мужчина…
- А женщина? - не утерпел я, присаживаясь напротив эксперта. - Киллерша-амазонка?
Клоков недовольно покосился на меня, узнал, удивленно вздернул кустистые брови и продолжал:
- Нет, Дмитрий Алексеевич, вряд ли женщина способна на такие силовые упражнения. К тому же результаты исследования волос, найденных на постели возле убитого и в его руке однозначно указывают на принадлежность их молодому мужчине, а не женщине. Видимо, была схватка, хотя и очень короткая…
Он замолчал на полуслове, увидев наши с Олегом вытянувшиеся физиономии, и спокойно уточнил:
- Я что-нибудь не то сказал?
- Дело в том, уважаемый Афанасий Иванович, - хрипло проговорил Ракитин, - что по оперативным данным никакого другого мужчины в номере не было. Это полностью исключено.
- А вот это уже ваши проблемы, Олег Владимирович, - невозмутимо отпарировал эксперт, затем сложил листки в папку, закрыл ее, отодвинул на середину стола и встал. - Надеюсь, в достоверности результатов экспертизы у вас сомнений не возникло? Всего хорошего, господа!
Он вышел, а мы с Ракитиным молча уставились с двух сторон на злосчастную папку, будто она была виновата в том дурацком положении, в котором мы сейчас оказались.
- Что ж, - решился через пару минут Олег, - пошли к Матвеичу за слонами?
- По-моему, мы их всех не унесем - слишком много, - буркнул я, поднимаясь. - Да я тут вам еще одного припас…