- Ты знаешь, мне иногда кажется, что это было мое время, - грустно вздохнул грек. - Прекрасные дамы, дворцовые интриги, кружева на расшитых золотом бархатных камзолах и шпага как верховный судия.
- А также возможность быть отравленным за неосторожный взгляд и костры инквизиции…
- Нет, мы так не договаривались.
- В конце пятнадцатого века во Флоренции появился некоронованный хозяин республики. Джироламо Савонарола. Это был монах-доминиканец, настоятель небольшого монастыря Сан Марко. Своим предназначением на земле Савонарола считал обличение и искоренение пороков высшего общества и духовенства. Кстати, в тот период римско-католическую церковь возглавлял Александр из Борджа. Действительно крайне порочный субъект. Джироламо так преуспел в своих проповедях, что большинство жителей Флоренции стали считать его неоспоримым лидером. Однако, кроме бичевания, монах ничего не хотел делать, да он и понятия не имел, как наладить жизнь в республике, поднять ремесленников и торговлю. Савонарола принуждал всех молиться и отказываться от простых радостей жизни. Терпели долго, но потом обратились к тому же Александру из Борджа, чтобы тот убрал бесноватого монаха. Синьория возбудила против Джироламо дело, а папа отлучил его от церкви. Рассудительная Флоренция пожертвовала мнимым благочестием. Монаха сначала повесили, а потом сожгли.
- Что-то мне расхотелось в ваш пятнадцатый век.
- Я рассказала эту историю, чтобы ты не идеализировал Флоренцию. В ее истории немало крови.
- А прекрасных полотен, скульптур, дворцов?
- Намного больше… - Биатрис примолкла. - Может, вернемся к этому позже. Давай поговорим о Джузеппе. Ведь мы нашли его.
- Ты нашла его, дорогая.
- И что же нам делать дальше?
- Если он еще жив, то мы попросим его о встрече… Я уже отослал фото с копий архивных документов в свое агентство и жду ответа.
- Когда ты успел? - удивилась итальянка.
- Еще в архиве я сделал снимки мобильным телефоном, а потом нажал кнопочку.
- И что? - недоумевала бывший профессор римского права.
- Если позволишь, я позвоню коллегам. Знаешь, чтобы успешно страховать кого-то, нужно многое о нем знать… У нас есть замечательная база данных по всей Европе.
Получив благословение, Демис сделал несколько звонков по сотовому телефону.
- Ну что? - Биатрис просто сгорала от любопытства.
- А ты разве не поняла? - Демис искренне улыбался.
- Ну, не тяни… Я же не понимаю по-гречески.
- Странно, это же так легко, - поймав недовольный взгляд собеседницы, грек сдался. - Я шучу, прости. Все очень просто. Мне дали номер телефона, где, возможно, сейчас живет тот самый Валороссо. Времени прошло много, но давай попытаем счастья. Только придется говорить тебе. Я не знаю итальянский совсем, а телефон с кодом Сицилии.
- Как я… - Биатрис растерянно развела руками. - А что я скажу?
- Правду… Как ты нашла фото… Как поняла смысл надписи… Как была в архиве…
- И ты думаешь, что в это кто-то поверит?
- Ну, мы же не просим у них наследство и не набиваемся в родственники.
- Н-нет
- Мы хотели бы исправить ошибку… Вдруг этот Джузи и вправду ждет.
- Мне отчего-то стало так не по себе. Боюсь чего-то.
- Ну, давай отложим, - грек сделал неопределенный жест рукой.
- Нет, - черные глаза итальянки блеснули. - Мама бы не отступила. Я должна.
- Тогда держи, - грек протянул свой сотовый телефон. - Я скрестил на удачу все пальцы.
Было заметно, что Биатрис волновалась. Ожидание ответа и первые фразы дались ей нелегко. Несколько раз она замолкала, потом начинала повторять уже знакомые слова. Наконец, итальянка стала говорить громче, вся напружинившись в маленьком плетеном креслице уличного кафе. От волнения она то и дело перекладывала телефонный аппаратик из одной руки в другую и припадала ухом, чтобы лучше слышать. В какой-то момент в ее больших темных глазах заблестели слезы, и грек понял, что она говорит именно с тем стариком. Биатрис то нервно улыбалась, то пыталась вскочить и размахивать руками, чтобы ее лучше поняли или поверили. Потом быстро заговорила с кем-то, приняв сосредоточенное выражение лица, из чего стало понятно, что она договаривается о встрече. Наконец она облегченно вздохнула и обмякла в кресле, выключив телефон, но все еще не возвращая его.
- Святая Дева! - ее глаза затуманились от слез и переживаний. - Сама не могу поверить. Господь сберег его для этой встречи! Ты не представляешь, что я сейчас пережила… Все эти годы он ждал и верил. Боже мой! Я не могу. Ему скоро девяносто лет. Он как услышал, что у меня есть письмо от его Джулии… Его служанка мне потом сказала, что старик был прикован к инвалидному креслу более десяти лет. А тут вскочил и хотел бежать… За письмом! Представляешь, какая любовь! Дева Мария, я этого не перенесу. У самой давление подскочило. Закажи мне коньяку, пожалуйста… Это же надо! Две фотографии лежали у меня в альбоме столько лет, а я и не подозревала. Мама мне рассказывала о Джулии и ее парне, но это было так давно. А теперь все вдруг ожило. Оказывается, они оба изучали культуру Китая, потому-то письмо написано на китайском. Это именно для него. Сомнений нет! Деми, какой ты молодец, что разглядел… Решено, мы едим на Сицилию, и как можно скорее. Главное, долететь до Палермо, а там нас встретят. Оттуда до Трапани километров семьдесят. Они предложили сесть на яхту какого-то знакомого в Ливорно, но мне, право, неловко. Лучше…
Биатрис вдруг остановилась и внимательно посмотрела на своего старинного друга.
- Прости, я тараторю без умолка, а тебя не спросила. Ты сможешь поехать со мной? О билетах не беспокойся, у меня есть кое-какие сбережения… Вот только как быть с твоей работой?
- Надеюсь… - неопределенно ответил грек и принялся звонить куда-то.
С замиранием сердца итальянка сидела на краешке плетеного кресла и наблюдала за своим спутникам. Она уже успела достать из сумочки маленький вышитый платочек и то и дело подносила его то к глазам, то к носу. Со стороны это выглядело так трогательно, что вряд ли бы нашлось сердце, которое смогло бы устоять против такого молящего взгляда, да и всей позы немолодой женщины. Она словно молилась или молила кого-то о чем-то очень важном и значимом в целой жизни.
- Уф, - Демис облегченно вздохнул. - Упросил босса продлить отпуск до конца недели. У нас есть несколько дней.
- Спасибо тебе, Господи! - спутница молитвенно сложила ладони. - Ты просто умница! Дай я тебя расцелую.
- Я запомню эти слова, - грек и сам искренне улыбался. - Заказываю билеты до Палермо?
- На ближайший рейс, дорогой!
Глава IX. Анже
- Храни, Господи, Святой Орден! - лайтер сдержанно наклонил голову в знак приветствия. - Как Вы себя чувствуете, Светлейший?
- Неплохо, мой друг, - магистр Ордена Сынов Света сделал приглашающий жест рукой. - Думаю через пару дней отправиться на прогулку, а пока прошу простить меня за усталый вид и лежачую позу. Выход из глубокого погружения всегда требует немало времени на восстановление сил.
На первый взгляд, магистр был худощавым стариком с немощным телом. Остатки седых волос на затылке, желтовато-серая морщинистая кожа рук и лица говорили о преклонном возрасте. Бесцветные губы едва шевелились при разговоре, чуть обнажая ровные искусственные зубы. Бесформенные белые одежды, в которые он был облачен, казались простой горкой ткани. Когда же старик умолк, только в ясных голубых глазах притаилась жизнь.
- Стоит ли сравнивать наши физические возможности, Светлейший, когда на простое погружение способны единицы из братства, а работать на такой глубине, как это делаете Вы, и возвращаться не под силу и посвященным моего уровня.
- Вы скромничаете, дорогой лайтер, - глаза старика озорно блеснули. - У Вас хороший потенциал, а главное, возраст. Только работать и работать.
- Спасибо, у меня есть достойный пример для подражания.
- Я думаю, каждый идет своим путем. Свету не нужны протоптанные дорожки.
- Вы правы, Светлейший… По вашему виду трудно определить результат погружения, поэтому позволю себе спросить напрямую. Удалось понять, что такое Копье Озириса?
- Нужно проработать детали и кое-что проверить, - магистр явно тянул время, наслаждаясь моментом. - Но уже сейчас могу сказать, что речь идет о модуляции тоннеля в третий глаз.
- Третий глаз? - голос лайтера едва не сорвался, но он вовремя справился с волнением.
- Да. Никто из современных ученых, занимающихся проблемами мозга, не может объяснить сверхчувствительность некоего участка нашего серого вещества, который еще древние называли третьим глазом. Этот факт неоспорим так же, как и неподвластен человеку. Лишь единицам удавалось самостоятельно развивать его чувствительность. И как только кто-то мог осознанно воспринимать минимальные доли процентов той информации, которую третий глаз в состоянии улавливать, он становился ясновидцем, прорицателем, гениальным художником, изобретателем, медиком, музыкантом, ученым, поэтом… Собственно говоря, все выдающиеся люди пользовались этой уникальной особенностью своего мозга. В зависимости от того, как сознание подобного счастливчика могло интерпретировать полученные знания, и появлялся тот или иной гений. Объяснить это никто не мог, и было принято общее название - Божий дар. Но от этого его принцип не менялся.
- Значит, все упоминания в текстах Книги Света о Копье Озириса сводятся к воздействию на третий глаз?